Екатерина ЧИСТЯКОВА, директор программ благотворительного фонда «Подари жизнь»

— Какие виды мошенничества встречаются в благотворительности?

— Как у любого известного фонда, у «Подари жизнь» случаются клоны. Главное — вовремя о них узнавать, но до тех пор, пока нам из региона не сообщат, мы будем не в курсе. Имя у нас известное, и отчасти это спасает. Люди пишут: «Ваш фонд к нам обратился», — и таким образом мы узнаём: что-то случилось. Например, в Хабаровске некое агентство от имени нашего фонда хотело проводить праздник со сбором средств. Пришлось уведомить и администрацию края, и местные СМИ: то, что делает эта компания, — мягко говоря, неправда. А вот совсем недавно в Петропавловске-Камчатском группа людей ходила по квартирам и собирала деньги для подопечных фонда «Подари жизнь». В ответ на просьбу подтвердить свои полномочия они показывали бланк фонда с подписью. Мы уведомили местные власти и СМИ о том, что у нас нет ни волонтеров, ни представителей на Камчатке и что денег такими методами мы не собираем. Все способы, как сделать пожертвование, указаны на нашем сайте. Поэтому, если к вам в квартиру стучится человек и просит денег для нашего фонда, знайте, что это мошенник. И постарайтесь сообщить об этом в полицию и нам.

Есть фонды, которые приобретают лекарства по завышенной цене. Бывает, что и пациенты присылают нам не вполне добросовестные обращения. Например, к нам в фонд обратилась мама девушки, которая перенесла операцию в Израиле. Они хотели за счет «Подари жизнь» получить лекарства для продолжения лечения, прислали все необходимые названия, выписки. Когда я позвонила маме с вопросом: «У вас дозировки препаратов везде указаны разные — так что же вам купить?» — мама поняла, что ей пришлют не деньги, а лекарства, и была разочарована. Оказывается, лекарства пациентке дает местный Минздрав, а семья надеялась просто получить деньги. То, что нас спасает в подобных ситуациях, это отчетность. Мы требуем ее с пациентов. Так не бывает, чтобы мы перечислили какую-то сумму на сберкнижку, а пациент не поехал на лечение или не купил лекарства.

Когда вы покупаете одежду, вы наверняка смотрите, как шов обработан, все ли пуговицы на месте, какая ткань. Когда вы участвуете в благотворительности, вы тоже должны обращать внимание на правдоподобие истории, на полную и прозрачную отчетность.

При организации помощи мы с пациентами общаемся довольно плотно. Мы заключаем договор, просим все документы, подтверждающие медицинские назначения. Мы обязательно обсуждаем эти назначения с экспертным советом фонда для того, чтобы понять, насколько они оправданны. Просто не хотелось бы финансировать чью-то врачебную ошибку. Эти бюрократические процедуры помогают понять, что стоит за той или иной просьбой.

И потом, многие наши подопечные всегда на глазах. Если мама с ребенком лечатся в одной из наших подшефных клиник, то видно, кто во что одет и что у ребенка сегодня было на завтрак. В отделениях у нас есть врачи, волонтеры. Можно заглянуть в холодильник и посмотреть, что стоит на полочке. Иногда бывает: семье больного ребенка буквально нечего есть, но родители стесняются обратиться за помощью. Тогда о нуждах семьи рассказывают волонтеры или медики. Но есть, конечно, такие артистичные товарищи, которые хорошо умеют просить деньги. Когда я еще была волонтером, одна мама уезжала из больницы с пятью скороварками. Потому что она попросила пятерых человек ей помочь: ей ведь так нужна скороварка! Со временем к таким людям выработался иммунитет.

Если случается, что мама злоупотребила щедростью благотворителя, то в большинстве случаев это происходит после того, как сам благотворитель настоял: «Я хочу помогать именно этой семье». Но обычно мы направляем жертвователей к самым нуждающимся: мы ведем специальную табличку, где записываем, кто из пациентов какую помощь получил. И направляем благотворителей к тем, кому помощь пока не оказана.

— Предъявляли ли вам когда-нибудь благополучатели претензии?

— Мама больного ребенка находится в ситуации сильного стресса: она только что столкнулась с болезнью ребенка, приехала в чужой город, а тут еще им дали не новую коляску для ребенка, а бывшую в употреблении. И она разрыдалась и накричала на благотворителя. Это как последняя капля: у вас с утра не задался день, одно не получилось, второе, третье, разбилась чашка — и тут все слезы, которые не пролились, проливаются сполна, и горе тому, кто оказался рядом с этой чашкой.

Про благодарность вспоминаешь, когда приходят и начинают требовать что-то еще, несмотря на то что получили уже очень много. Когда после того, как ты купил торт, с тебя требуют вишенку к этому торту, хочется не то что благодарности, а понимания со стороны человека: наши силы тоже исчерпаемы.

— Естественно, у благотворителей и волонтеров бывают разные мотивы, не всегда симпатичные. Вы прекращаете сотрудничество с этими людьми?

— Даже если человек ведет себя не вполне адекватно, значит, у него какая-то проблема, боль. Иногда приходят люди, которые, вероятно, испытывают дефицит любви к себе и через волонтерство пытаются как-то его компенсировать: несчастный одинокий больной ребенок, он будет тебя любить и нуждаться в тебе, если никого больше рядом нет. Но людей, пришедших в благотворительность решать такие проблемы, немного.

Есть и обратные примеры. У нас одно время был волонтером такой человек — Олег Колосов. У него визитки были сделаны из пачки из-под «Геркулеса»: нарезал картонку и написал свое имя и телефон. Он был школьным учителем и строго по расписанию по определенным дням ездил в больницу, чтобы заниматься с детьми физикой и математикой.

— Одна из главных претензий к благотворительным фондам: «В стране столько нуждающихся детей, а вы на ремонт больничных коридоров деньги тратите».

— Да, у фонда есть траты, которые не очень популярны. Мы ведь платим не только за лекарства, но и, например, за обучение врачей и медсестер. Грамотная сестра принесет гораздо больше пользы. Но, естественно, мы отчитываемся честно и пишем, что деньги идут и на это, и на зарплаты сотрудникам фонда, и на мобильную связь. Однако мы никогда не оплачиваем рекламу, никакие рекламные ролики мы не снимаем за деньги. Фонд не платит за звук на концертах, за сцену, за работу артистов.

— Насколько я знаю, больницы предпочитают получать лекарства и другую помощь от благотворительных фондов тихо, не особенно афишируя. Почему?

— Культуры принятия помощи у государственных учреждений нет по нескольким причинам. Если государственная больница получает благотворительную помощь, значит, ей чего-то не хватает. А почему не хватает? Потому что главврач якобы недоработал. Поэтому принять благотворительную помощь для главврача — плохо: кто-то может усомниться в его состоятельности как руководителя. А вторая проблема: мало кто хочет что-то делать. На самом деле врачам нужно рассчитать, сколько лекарств необходимо, надо составить заявку, выслать еще ряд документов, заключить договоры — дополнительные хлопоты. Многие медицинские учреждения просто не умеют работать с благотворителями. Но со временем, конечно, все привыкают.


Ольга КАПИТУЛЬСКАЯ, финансовый директор фонда «Подари жизнь»

— Как сделать так, чтобы работе фонда поверили?

— Налоговая инспекция требует от юридических лиц, которые дали нам деньги, подтверждения того, что это было действительно пожертвование, а не скрытая оплата услуг. В качестве доказательства от нас нужен отчет, куда ушли средства. Сейчас это хит сезона — мы отчитываемся, не покладая рук. И еще из прошлого благотворители периодически возникают: «Помните, в 2008 году мы вам перевели пять тысяч рублей? А еще две тысячи в 2009-м? Теперь нам нужны отчеты». И мы весь ворох финансовых документов, конечно же, копируем и передаем компаниям.

Частным лицам мы тоже стараемся вручать отчеты, потому что такие документы в том числе повышают доверие к нашей работе. Перед Новым годом всем, чей адрес знаем, мы рассылаем открытки и пишем большое письмо: «Вот куда фонд потратил ваши деньги. Спасибо». Отчет, естественно, в общих чертах, потому что подробности за каждый месяц всегда есть на сайте. Пока никто не жаловался.

— Что категорически нельзя делать фонду?

— Нельзя обманывать, нельзя врать благотворителям: это можно сделать только один раз и дальше поставить на себе крест. Как в игре «Сапер». Нельзя, например, говорить, что на эти деньги мы вылечим ребенка. Как минимум потому, что мы не лечим, не надо брать на себя чужие функции. Чем честнее и подробнее ты объяснишь, тем больше к тебе доверия. Мы не скрываем: да, онкология лечится не у всех. Мы просто должны все стараться: врачи, мамы, сами пациенты. А фонды ищут деньги на лекарства, потому что нельзя лечить онкологию наложением рук и зеленкой.