Ярославский ход конем

КСЕНИЯ ЛЕОНОВА сомневается в том, что только что избранный мэр Ярославля так уж независим

7:30 утра. Мы с другом Алексеем ловим такси из центра Ярославля в спальный район Дзержинский, диктуем адрес. «А, там еще кожно-венерологический диспансер находится? — спрашивает таксист. — Что, приболели?» Мы пытаемся объяснить, что у нас не дерматология, а гражданский долг, вынудивший нас в свой законный выходной день за свой счет уехать за 300 км от Москвы, чтобы помочь выбрать чужого мэра. «Ну, понятно», — говорит таксист, очевидно считая нас психами. Сам он голосовать не пойдет — ему не нравится ни один из кандидатов.

И его можно понять. Оба кандидата производят сложное впечатление. Один слишком отрицательный: Яков Якушев — член «Единой России» (за которую там на думских проголосовало меньше всего по стране — 27% горожан), владелец одного из крупнейших в стране лако-красочных заводов «Ярославские краски», выигрывающий большинство тендеров на покраску домов в городе. Другой — Евгений Урлашов, темная лошадка, независимый кандидат, набравший в первом туре 4 марта 40% голосов (у Якушева было 27%). И главный вопрос, который мучает весь город, — это кто же финансирует урлашовскую предвыборную кампанию. А кампания была явно недешевой. Мы едем по городу, завешанному предвыборными билбордами. Якушев обещает стабильность, а Урлашов — сделать власть честной и вернуть город людям. И у Урлашова билбордов больше.

Нас сомнения в честности Урлашова мучают так сильно, что мы решили начать свой день с избирательного участка, где Урлашов победил с подозрительно большим отрывом — 53% против 5% у Якушева. Мы знаем, что уж если на выборах используется административный ресурс, то все больницы, дурдома и СИЗО голосуют за провластного кандидата. А тут — за независимого. Приезжаем в диспансер (участок № 71), там нас встречают дерматологи в комиссии, прозрачная урна и председатель, радушный, точно к дорогим гостям. Это могло бы выглядеть подозрительно, если бы не выяснилось, что голосовать на участке будут всего 16 человек. При таком количестве больших фальсификаций не бывает, решили мы и поехали дальше.

Мы с Алексеем — мобильная группа, наша задача — объездить максимальное количество участков. Но на следующем участке был такой же расслабленный председатель, по первому требованию показывающий списки избирателей и с ходу зарегистрировавший нас. В вышестоящей инстанции — Дзержинском ТИКе — все так же расслабленно.

Мы удивлены, ведь еще за две недели до выборов появилась информация о массовом подкупе избирателей со стороны Якушева, в штабе Урлашова проводились обыски. На лекциях «Гражданина наблюдателя» перед выборами всех готовили к настоящей войне — со вбросами, каруселями, допсписками. А теперь — тишина. Причем не только у нас, но и в колл-центре. За все утро было только одно нарушение — пытались не пустить наблюдателя. Да и то, говорят, он перебрал с пивом накануне.

Но уже около 11 утра появились первые жалобы, и стало ясно, почему председатели так расслаблены, — вся грязная работа выполнялась не на участках, а снаружи. С пенсионерами еще до выборов заключались договоры на агитацию за Якушева — с устной просьбой проголосовать за этого кандидата. Договор разрывался на две части — одна из них оставалась у приходившего, вторая — у бабушки. Ей выплачивалось 200 рублей на месте. А еще 300 обещали выплатить после того, как она проголосует и вернет свою часть договора. Возвращать она их должна была подросткам с табличками «Exit Poll». Бабушкины кусочки договоров мы прозвали купонами, а подростков, соответственно, — купонщиками. На 25-м участке обнаружились два юноши кавказской внешности в куртках со стразами и с «Exit Poll», открыто подкупающие избирателей. Приехавшая по первому вызову полиция беспрекословно скрутила одного из купонщиков и увезла до выяснения обстоятельств. Второй убежал.

Следом была школа № 87 (участки 42—46). Там бабушка спросила одного из наблюдателей, кому отдавать купон. Наблюдатель сказал, что ему. На купоне было написано «опрос за Якушева», «Пьякова Антонина Алексеевна» и адрес — соседний со школой дом. Антонина Алексеевна начала рыдать с порога: «Что, отнимете 200 рублей? Пенсию заберете? Я ничего не знаю, ко мне пришли, пообещали 200 рублей, если проголосую за Якушева». Мы не решились вызвать полицию.

Вместо этого пошли к соседней школе № 90, в которой тоже было много участков — (41, 47—50). Там уже стояли девушки с пресловутой табличкой «Exit Poll» в руках и опрашивали бабушек. Мы сели на лавочку рядом и принялись наблюдать, готовые вызвать в любой момент полицию. Девушки довольно быстро раскусили нас, сели на соседнюю лавочку, грызли семечки, оглядывались, обсуждали гадских москвичей. Нам это довольно быстро надоело. Так что мы достали блокноты, приосанились и решили сами прикинуться купонщиками. Встали перед школой и стали опрашивать бабушек. Бабушки голосовали в основном за Урлашова. Минут через пятнадцать из школы вышла бабушка, в руках у которой блеснул заветный голубой купон. Я кинулась к ней, но за моей спиной образовалась женщина в зеленом пальто, начавшая усиленно качать бабушке головой. Бабушка прошла мимо. А женщина в зеленом пальто отказалась представиться, сказав лишь, что много лет работала здесь в комиссии. Она испарилась после слова «полиция». А к нам подошли какие-то ребята. Оказалось — наблюдатели из Москвы, принявшие нас самих за купонщиков.

Мы едем на участок № 27, где тоже видели купонщиков. Садимся в засаду — сидим в черной машине с тонированными стеклами и заляпанными грязью номерами, спрятавшись за задними сиденьями, у нас затекли спины, нам адски хочется курить, в конце концов, наши фото и видеотехника осталась в отеле. Мы вот уже второй час наблюдаем за двумя подростками все с той же табличкой «Exit Poll». Мы чувствуем себя ровно так, как и положено себя чувствовать 1 апреля — дураками, потому что ехали на выборы помогать в решении юридических вопросов, а не играть в героев бульварных детективов. А эти двое стоят себе преспокойно в паре сотен метров от избирательного участка № 27, весело болтают и опрашивают проголосовавших людей. Особенно их внимание привлекают бабушки. А мы ждем, когда бабушки отдадут купоны купонщикам, а те передадут их своему бригадиру — мужчине в нарочито большом черном пуховике. Мы весь день ловили мальков и теперь хотим поймать щуку. Но на участке внезапно появляются репортеры РЕН-ТВ, и наши купонщики сбегают на красном Volkswagen Passat. Мы передаем его номера кураторам, а сами гонимся за ним по полупустым улицам, но все же теряем из виду на Ленинградском проспекте. И тут вспоминаем, что недалеко отсюда уже видели днем некоторых предполагаемых бригадиров, — они выходили из здания, где расположен ресторан «Эребуни». На парковке встречаем знакомый Volkswagen. Паркуемся в засаде. В течение первых полутора часов мы видим, как к ресторану подъезжают машины с тонированными стеклами (некоторые из них, вроде протюнингованной «шестерки» и синего Subaru, мы уже видели на соседних участках), из них выходят люди. Все не старше 25, поднимаются наверх, но не в «Эребуни», а этажом выше, что хорошо видно благодаря стеклянной стене. Мы идем на разведку, находим черный ход, выясняем, что там находятся холдинговая компания «Ярославль» и салон красоты «Вита». Прежде там располагался штаб «Народного фронта», его представители агитировали за «Единую Россию» на депутатских и выступали наблюдателями от Якушева в первом туре мэрских выборов. Мы звоним в колл-центр «Гражданина наблюдателя». Они вешают сообщение в Twitter о найденном штабе купонщиков, к нам на помощь приезжают наблюдатели. Они вызывают ОМОН, моментально оцепивший все здание. Следом приезжают 5 подполковников, один генерал-майор. Внизу скапливается множество подростков с табличками «Exit Poll» и папками для опроса. Какая-то девочка прорывается через оцепление: «Что, штаб уже закрыт?»

Уже уезжая в Москву, мы заезжаем в колл-центр «Гражданина наблюдателя». Встречаем по дороге представителя штаба Прохорова, который рассказывает, что это именно они поддерживали Урлашова, что, кажется, выиграли, что очень рады. Так же думает и наш источник в «Гражданине наблюдателе». А в самом колл-центре сидят координатор «Гражданина наблюдателя» Юлия Дрогова и исполнительный директор «Голоса» Григорий Мельконьянц. Они спорят, кому из кандидатов мог быть выгоднее этот спектакль с никого не боящимися купонщиками: Якушеву или Урлашову, которому умные прохоровские пиарщики вполне могли посоветовать дискредитировать таким образом конкурента.

Ссылки

• Алена Арташева, Татьяна Каратанюк. Как это было в Ярославле, 04.04.2012