Григорий Мельконьянц: «Сейчас смелость – это главное»

ПОЛИНА БЫХОВСКАЯ поговорила с представителем ассоциации «Голос» о том, почему важно 4 марта стать наблюдателем

Имена:  Григорий Мельконьянц

— Созданная при вашем участии «Школа наблюдателей» заявляет о намерении собрать наблюдателей от «Голоса», «Гражданина наблюдателя», «Росвыборов» и других организаций под свое крыло к президентским выборам. Реально ли это — да и надо ли?

— Каждая группа заинтересована в собственной площадке, где она будет координировать своих людей и сообщать о результатах наблюдения. Это связано не то чтобы с недоверием, а с опасением, что персональные данные наблюдателей могут попасть в чужие руки. Помимо крупных групп наблюдателей, о которых вы сказали, в Москве достаточно других. Люди по 10—15 человек самоорганизуются в соцсетях — особенно в районах, где проходят муниципальные выборы. Объединить все группы — цель недостижимая. Но к этому надо стремиться, потому что основная проблема в том, что информация будет рассредоточена. Здесь 10 нарушений, там 100. Все зависит от количества наблюдателей и качества их подготовки. Нужен прежде всего методический центр, который бы помогал группам арендовать помещения для собраний, предоставлял тренеров и пособия, консультировал в день голосования, организовал сбор данных протоколов и т.д.



Но не нужно думать, что все группы сольются в едином порыве. Я считаю, что это было бы неправильно в плане безопасности. «Партизаны» наблюдают за выборами от разных групп, и поймать всех очень сложно. Когда есть единый центр, от которого все зависят, по нему можно шандарахнуть и лишить всех координации.

— То есть?

— Как это было в «Голосе»: в день голосования у координаторов не работала сотовая связь. На наши мобильные телефоны были установлены роботы, которые постоянно нам звонили. Спам сыпался так, что электронная почта была заблокирована полностью. В Челябинске напротив нашего офиса стояла машина и глушила сотовую связь, а в Орле такой аппарат находился в соседнем помещении. В регионах отключали доступ к интернету.

Когда есть несколько групп, их сложнее глушить. Но при этом координировать усилия — важно.

— Что в этом году будет у «Голоса»?

— Если говорить о Москве, то по программе «Репортеры на выборах» у нас будут охвачены все территориальные избирательные комиссии и большинство избирательных участков города. Мы хотим, чтобы мобильные группы по два человека с видеокамерой и фотоаппаратом объезжали до восьми участковых комиссий в день. Они будут помогать наблюдателям на избирательном участке, переписывать фото и видео. Будут отвозить их жалобы в территориальные комиссии.

— То есть у вас будут только наблюдатели от СМИ? Но они же не совсем журналисты?

— Почему? Мы действуем в рамках закона о СМИ и регулярно проходим проверки, поверьте. Наши журналисты будут снимать, заполнят опросник по соблюдению процедур и напишут репортажи. Десять лучших мы опубликуем в газете «Гражданский голос» и в тех изданиях, от которых журналисты будут направлены. Остальные выложим на сайт. Это журналистская работа.

Мы регистрируем таких наблюдателей только от СМИ потому, что с 2005 года запрещены наблюдатели от общественных организаций. «Голос» создан в 2000 году. До 2005-го мы были на равных с наблюдателями от кандидатов и от партий, а после 2005-го нам осталось только использовать мандат нашей газеты, созданной в 2002-м.

Сейчас разные организации должны идти на поклон к кандидатам в президенты. А те захотят — выдадут направление, захотят — не выдадут. И после выборов, если потребуется оспаривать результаты, наблюдателю нужно будет взаимодействовать с кандидатом и подавать жалобы прежде всего от него, а кандидат может быть к этому не готов.

— Сколько у «Голоса» наблюдателей на сегодняшний день и сколько человек вы планируете собрать?

— У нас уже более трех тысяч человек по России. Это данные на январь, собранные через интернет. Еще более двух тысяч у нас своих активистов. Надеемся, что около пяти тысяч соберем.

— А сколько всего нужно?

— В России более 90 тысяч избирательных участков. Большая их часть находится в труднодоступных местах, и это самая большая сложность. Мы можем покрыть города, и то не полностью. На каждый избирательный участок необходимо направлять по нескольку наблюдателей в разных статусах: и членов комиссии с совещательным голосом, и наблюдателей, и представителей СМИ. Чтобы они могли действовать согласованно, чтобы их не выгоняли с участков и прислушивались к их требованиям. Выгнать ведь с участка можно по надуманной или спровоцированной причине. Например, выгоняют без ссылок на законы с формулировками вроде «наводил панику на избирательную комиссию», «мешал работе комиссии». Иногда другие специально обученные «наблюдатели» или «избиратели» обвиняют честных наблюдателей в том, чего они не совершали (незаконная агитация, нарушение тайны голосования и т.п.). И это служит поводом для удаления с участка.

— Получится общими усилиями набрать необходимое количество наблюдателей к 4 марта?

— Речь идет о 200—300 тысячах человек, чтобы покрыть всю страну более или менее профессионально. Это невозможно на сегодняшний день. Основной костяк будет у коммунистов, потом «Справедливая Россия», ЛДПР, много наблюдателей от Михаила Прохорова, от Путина и «Единой России» — часто сотрудников бюджетной сферы.

— В Москве есть «Школа наблюдателей». У «Гражданина наблюдателя» свои тренинги. Но все это в Москве. А что в регионах — они же более уязвимы?

— То, что происходит за пределами МКАД, — это, конечно, кошмар. Есть иллюзия, что общественность возбудилась, сотни тысяч наблюдателей, тренинги, обучение... Федеральные СМИ берут информацию из Москвы. Если говорить об общественных наблюдателях, мы видим статистику, что в лучшем случае в регионах будет по 100—200 человек на регион. У них могут быть проблемы с допуском на участки, качество обучения их ниже. У «Голоса» есть 42 региона. И мы приглашаем все группы, у которых есть контакты в регионах, обучить их наблюдателей и снабдить материалами.

Одиночки боятся передавать свои персональные данные организациям удаленно. Человек должен прийти, познакомиться лично, пройти инструктаж. Так достигается доверие. А познакомиться с людьми на расстоянии, через интернет, в надежде, что это не провокатор и не человек, который хочет тебя подставить, страшно. В регионах люди более осторожные, чем в Москве.

— Что делать тем, у кого нет возможности пройти полноценный тренинг, но есть желание включиться в процесс 4 марта?

— На сайте есть интерактивный обучающий курс с примерами, видео, озвучкой. Пройти его можно за полтора часа. На прошлых выборах более 10 тысяч наблюдателей его прошли. То есть возможностей для людей узнать, за чем наблюдать, как распознать нарушение и что делать, если ты это нарушение выявил, очень много. Просто нужно найти людей, которые не побоятся 4 марта выйти на избирательные участки не статистами, а чтобы реально наблюдать за выборами.

— Вы понимаете, что бросаете людей на передовую?

— 70% людей, которые сейчас обращаются к нам, — это новички. Мы будем стараться направлять их группами на избирательные участки вместе с опытными наблюдателями из «Голоса». Важно, чтобы люди не чувствовали себя брошенными.

Для меня важно, что у людей, которые добровольно идут наблюдателями, есть желание. Это сильно отличает их от многих партийных наблюдателей, которые меняют протокол на тысячу рублей. Они настроены на то, чтобы ни один голос не был украден.

— Вы разделяете оппозиционные настроения?

— Оценивать кандидатов на тренингах для наблюдателей не совсем верно. Мы идем наблюдать за тем, чтобы честно были подсчитаны голоса. Мы не знаем, как проголосуют люди, и хотим узнать. Я считаю, что за последние годы мы нормальных результатов на выборах не знали.

У большинства есть политические предпочтения. Но выборы — это не набор эмоций. Это процедура, которая четко регламентирована законом. Мы от избирательной комиссии всего лишь требуем соблюдать этот закон. И когда мы видим, что он не выполняется, мы пишем жалобы и кричим «караул». Потому что когда закон не соблюдается, у этого есть причины: забывчивость, безграмотность избирательной комиссии или умысел.

В законе написано, что наблюдатель не может проводить агитацию. Мы своих наблюдателей настраиваем на то, чтобы они занимали нейтральную позицию. К нам много приходит горячих голов. Это люди с улицы, которые могут вести себя на избирательном участке агрессивно и некорректно, и тогда нас обвинят в том, что мы воспитали провокаторов.

— Вы тестируете людей, которые попадают к вам, устраиваете какой-то кастинг?

— У нас есть внутренняя установка, как мы работаем с людьми. Мы берем людей не младше 18 лет, они проходят тестирование — и мы смотрим, кому выдавать, кому не выдавать удостоверение. Если наблюдатели берут направление у кандидатов, ответственность за их действия будет лежать на кандидате или организации, через которую он это направление получил. Мы уверены, что будут провокаторы, которые будут вести себя некорректно для того, чтобы дискредитировать наблюдение в целом либо организации или кандидатов в частности. Стопроцентно отсеять таких людей невозможно.

— Вы довольны тем, как ваши наблюдатели отработали на декабрьских выборах? Нарушений выявлено много, но результатов в суде пока нет...

— Да, мы довольны качеством работы в день голосования, однако хочется говорить не только про день голосования. Одна из причин уличных протестов в том, что до дня голосования сильное давление оказывалось на зависимые слои населения — бюджетников, муниципальных и государственных служащих. Эти люди, по сути, были унижены, и всем об этом стало известно: через родственников, знакомых и друзей. Далее, 4 декабря много грамотных людей пошли в наблюдатели, много чего увидели и зафиксировали, а потом распространили эту информацию по своим близким и, конечно, через соцсети.

Вы помните, что были предприняты попытки DDoS'ить основные площадки, где могли размещаться нарушения. Но это не помогло. А то, что потом в судах не удалось оспорить очевидные вещи, например переписывание протоколов, только подзадоривает людей на активные действия. Власти необходимо идти навстречу. И если совсем по очевидным вещам видны фальсификации, нужно это признавать.

— Пока мы победили только в Фейсбуке, получается.

— Не только — есть еще сарафанное радио: люди во время праздников обсудили это во всех своих компаниях. Сторонников честных выборов не на словах, а на действиях становится все больше.

— Разговоры на кухнях — это тот результат, которого вы хотите достичь?

— Люди перестали бояться об этом говорить, начали рисовать плакаты, выходить на улицу. Сейчас смелость — это самое главное. Она заражает других. Люди показывают пример: нужно говорить правду, а не бояться, — и другие присоединяются. Идут наблюдателями на выборы, выходят на митинги. Мы находимся на старте гражданской активности, и ее пик будет ближе к выборам. За неделю до выборов люди очнутся и начнут активнее записываться в наблюдатели, следить за ситуацией.

— Но на реальное положение дел как-то наблюдатели могут повлиять?

— Для меня в предстоящих выборах есть три интриги: первая — все ли кандидаты в президенты дойдут до 4 марта. У них еще есть возможность отказаться от участия в гонке — просто отказаться или в пользу кого-то. Вторая — будет ли второй тур. Потому что если будет только первый тур, ни у кого иллюзий нет, кто может набрать большинство. И третья — если будет второй тур, кто в нем победит. Потому что второй тур непредсказуемый. И, конечно, от этих факторов будут сильно зависеть умонастроения гражданских активистов. Этих людей больше, чем те 50—100 тысяч, которые выходили на Сахарова и Болотную. Не все пока выходят на улицу, но многие сочувствуют. Эти люди хотят найти канал выхода нереализованной гражданской энергии — они идут работать наблюдателями или жертвуют копеечку в кошелек группам и следят за тем, как они работают.

Гражданская активность уже влияет на ситуацию. Пока на уровне компромиссов и уступок.

Раньше и этого не было. В октябре никто и не думал вернуть выборы губернаторов. Понятно, что все это полумеры. Но гражданская активность теперь формирует повестку дня. Мы влияем на власть. Нам нужно продолжать бороться за свои права. Это произойдет не в один миг — нет задачи совершить революцию. Есть задача заставить власть пойти навстречу гражданам. 4 марта мы подходим к двери — либо она закроется, либо откроется широко, и мы начнем взаимодействовать.