Русский медведь в опасности

АЛЕКСАНДР БАУНОВ предупреждает: «Единая Россия» может нанести вред национальному тотемному животному

Мне, как штатному сотруднику «Слона», особенно больно об этом писать. В Индии, где я только что был, начались гонения на слонов. А слон для Индии — это ведь как медведь для России: практически тотемное животное. Что такое француз — gallus, петух, Швеция — это лось, Канада — бобер, Норвегия — лосось, Испания — бык, Япония — журавлик, Россия — медведь.

Индия, как известно, не только родина слонов, но и (произносится с гордостью) самая большая демократия в мире. Через это слоны и пострадали. В Индии есть замечательная женщина, красавица для своих лет, миллиардерша Маявати. Особенно замечательной ее делает то, что, будучи и первым, и вторым, на третье она — неприкасаемая: представитель кастовой группы далитов, которые неприкасаемые и есть. И не просто представитель, а глава их кастовой партии. И не просто все это, а премьер-министр штата Уттар-Прадеш, который примыкает к столичному федеральному округу Дели, как Вирджиния к Вашингтону.

Не спрашивайте меня, каким образом в демократии есть касты (давно запрещенные Конституцией), — просто попробуйте представить себе, как можно запретить что-то глубоко народное, например пьянку на школьный выпускной, и тем более не спрашивайте, каким образом неприкасаемый, да еще и женщина, становится миллиардером и министром штата. Для этого нужно очень много объяснять про Индию, а это лучше в другой раз — поэтому сосредоточимся на слонах.

Слон — символ партии Маявати. А поскольку в самой большой демократии мира половина населения неграмотна вообще — настолько, что на монетах там рисуют пальцы рядом с цифрами и значок победы превращается в номинал две рупии, — то вместо букв нужны знаки. Понятно, как голосует неграмотный избиратель: он ставит отпечаток пальца рядом с символом соответствующей партии — в нашем случае слоном. Но как агитировать для неграмотных избирателей?

Плаката им не напишешь. Портреты развесили, по телевизору выступили, по городам проехались, умаялись, утерли пот, присели, отдохнули, уф, что еще? А то, что советовали еще большевики: перейти к монументальной агитации и пропаганде. Процент неграмотных в каком-нибудь 1920 году в России был такой же, как сейчас в Индии. А вы думаете, почему у нас каменные (бронзовые, гипсовые) Маркс и Энгельс, Ленин в каждой деревне? У нас Энгельс, а у них Маявати.

Читать текст полностью Маявати установила дюжину своих статуй в столице своего штата Лакхнау и в тех частях штата, которые стали уже районами Дели (как части Вирджинии фактически входят в Вашингтон). Ей намекали, что статуи ставят уже почившим героям, которые ушли в мир иной и переродились: кому не повезло — баобабом, кому повезло больше — священной коровой, а кому совсем повезло — брахманом или (в чем ни один индиец не признается) белокожей английской туристкой. Потому что хоть жизнь туристки как в поездке, так и на родине завидна, но с точки зрения спасения от мировой иллюзии-майи и воссоединения с абсолютом-брахманом лучше родиться индусом, пусть и низкокастовым. Особенно если ты при этом Маявати. Но Маявати, в общем, дала понять, что запрет на установку статуй живым политикам — древний и бессмысленный предрассудок, такой же, как кастовая система. Далитов и так уже угнетали, нечего теперь им отказывать под надуманными предлогами в прижизненных статуях.

Но, как уже было сказано, голосует угнетенный и неграмотный народ не по паспорту и даже не по морде (хоть и знает кумира в лицо), а по символу партии в бюллетене — слону. Поэтому еще больше, чем собственных статуй, Маявати поставила по своему штату и в подчиняющихся ей районах Дели каменных слонов. Всего центральная избирательная комиссия насчитала 75 крупных каменных слонов, некоторые высотой около пяти метров.

А что дальше бывает перед выборами? Правильно: день тишины. Ты говорил со мной в тиши, а это запрещено законом. Даже с помощью статуй разговаривать запрещается. Ну, нельзя так нельзя. Билборды поснимали, афиши посрывали, портреты и граффити масляной краской на заборах (так же в местных традициях в Индии рекламируется мобильный оператор МТС) замазали. Газеты печатают про крикет, коррупцию и поезда, отмененные из-за тумана. (В Индии мобильных телефонов на душу населения значительно больше, чем туалетов. С этой целью население использует железнодорожные пути, поэтому пуск скорого в тумане сопряжен с возможными человеческими жертвами.) Политические ток-шоу прекратили, по телевизору показываем вместо роликов с политиками и дебатов «Лебединое озеро», «Зиту и Гиту» и «Бхагавад-гиту как она есть». А статуи-то стоят. Произведения монументального искусства.

Избирательная комиссия напряженно искала выход и нашла. Нельзя уподобиться варварам, низвергающим изваяния в Риме, талибам, взрывающим гигантских Будд, Ресину, предлагающему вывезти Петра в Воронеж. Стоит статуя Маявати — пусть стоит. Только мы ее завесим, зачехлим, как дом на реставрации. Пусть во время выборов постоит в чадре. А после выборов мы ее снова расчехлим и реинаугурируем. Хорошо, что статуи не размером с нашего московского Петра.

Маявати зачехлили, переходим к слонам. Этих тоже зачехлим — чтобы не было монументальной агитации за ее партию «Бахуджан Самадж». Но слонов она наделала много и больших. На прошлой неделе у избиркома кончились пластиковые покрывала, и пришлось заказать еще полторы тысячи квадратных метров. И ведь сколько же вышло бы портянок для ребят, а каждый раздет, разут. А еще сколько подстилок, навесов над головой и накидок от дождя для многочисленного живущего на улице индийского народа. Не бомжей, нет: бомж, как ни крути, явление скорее исключительное и скорее асоциальное, а когда существенная часть избирателей проживает без адреса на обочинах дорог — какие же это бомжи, это электорат. И есть у меня подозрение, что если у каждого зачехленного слона не поставить по полицейскому, то очень скоро электорат сам этих слонов расчехлит. Так что у Маявати будут и избиратели сыты и одеты в полиэтилен, и слоны целы.

Но всех не перезавешиваете. Слонов в Индии понаставили до Маявати. В одном индуистском храме Акшардхам, который на окраине Дели построила индуистская секта из Гуджарата, три, что ли, тысячи. А туда очереди из индийцев. И что делать с этими слонами? Не зачехлить же их всех? А ведь это один храм. А посчитать всех слонов во всех храмах нету никакой возможности. Есть даже слонообразный бог Ганеша, любимый как раз нижними слоями общества. Не зачехлять же божественный лик с хоботом и бивнями как агитацию за одну конкретную партию.

Глядя на политические приключения индийского слона, я думал о судьбе нашего тотемного зверя — медведя. Хорошо, что мы все поголовно грамотные, иначе честному избиркому (честному и животворящему избиркому) пришлось бы завешивать все изображения медведя в России. Но благодаря нашей всеобщей грамотности «Единая Россия» не заставила городские парки и перекрестки пятиметровыми статуями медведей (а могла бы, учитывая близость к правящей партии скульптора Церетели). А тех, что уже стоят, не очень жалко с художественной точки зрения. Например, медведя, ведущего неравный бой с лососем (привет норвежцам) в Александровском саду напротив Вечного огня — отчего вся сцена приобретает эпическое звучание. Но в случае этого медведя я за лосося: его из сада меньше видно.

Сувениров «Медведь большой деревянный», в которые жителям СССР предлагалось вкладывать лишние в условиях товарного дефицита рубли, больше нет. Семантика герба г. Ярославля — медведь с топором на плече — двусмысленна и нелестна для медведя. По местной легенде, это ведь Ярослав Мудрый зарубил тотемного медведя с языческого капища топориком, после чего местная чудь и весь отреклась от прежних заблуждений и приняла истинную веру. Уронили мишку на пол. А вы думали, почему в Ярославле у «Единой России» рекордно низкий результат — 29%? Кто с медведем к нам придет...

Единственный действующий агитационный материал, который пришлось бы завешивать честной (и животворящей) избирательной комиссии, — игрушечные мишки в магазинах: пластиковые, плюшевые, каучуковые. Вот их завешивать было бы действительно жаль. Но плюшевые мишки, к счастью, пока не ассоциируются с «Единой Россией» ввиду их недостаточной серьезности.

К тому же, сравнивая судьбы двух тотемных животных — индийского слона и русского медведя, я вижу огромную разницу. Почему пришлось прикрывать слонов в Индии? Потому что положительные ассоциации, связанные в индийском сознании со слоном и усиленные созерцанием статуи слона, могли перекинуться на партию, которая избрала слона своим символом в избирательном бюллетене. И это несмотря на то, что слона забрала себе партия низкокастовых и неприкасаемых. В нашем случае медведя зарезервировала за собой партия, в индийских понятиях одна из самых высококастовых: партия государственных служащих. Не просто Топтыгин, но еще и генерал. Однако прикрывать медведей перед выборами не было бы никакой нужды, так как в России произошел процесс, противоположный индийскому. Не медведь положительно влияет на избирателя, а высококастовая партия отрицательно влияет на чистый образ медведя. «Давай подумаем: может, не стоит его прогонять? Живут же другие — и ничего! Ну, подумаешь, медведь! Все-таки не хорек. А?» Но никакие аргументы не действуют. Произошел ключевой с точки зрения национальной ментальности структурный переворот: под влиянием нелюбви к единороссам страна отказывается от своего тотемного зверя, который перестает быть ее «ваханой» (так в индуизме называется зарезервированное за богом животное, которое его возит; ср. латинский глагол veho — «везти»).

Самые яркие визуальные образы декабрьских демонстраций в России — перечеркнутый медведь, медведь, воровато уносящий мешок с{-tsr-} деньгами, и другие сниженные и карикатурные изображения национального животного-ваханы. Не знаю, что там будет с Путиным и Медведевым, но с точки зрения структурного анализа произошла глубинная трансформация национального сознания — отрицание внутреннего медведя (в то время как индийцы и не думают отрицать в себе слона). Российское общество то ли убивает в себе медведя, то ли выдавливает его из себя по капле. И, кажется, довольно успешно. Такое вот обыкновенное чудо.