Декабрь-2011: неразрешимые вопросы

Журналисты, писатели, публичные интеллектуалы ответили на вопросы OPENSPACE.RU. Записали Александра Добрянская и Анна Готта

ТАТЬЯНА МАЛКИНА, журналист

Насколько все происходящее серьезно?
Митинг 5 декабря был чрезвычайно серьезен, поскольку это был первый раз за много лет, когда люди собрались в одном месте цивилизованно. В конце митинга «цивилизованно» не очень получилось, организаторы и к ним примкнувшие чрезвычайно смазали эффект. Но, во всяком случае, стало ясно, что люди «хотят поговорить об этом» друг с другом.

Кто вместо «Единой России»?
У меня нет ответа на этот вопрос. На самом деле вопрос ведь не в том, кто, а в том, что. Не кто вместо «Единой России», а что вместо проводимой политики.

Доверяете ли вы Навальному?
Ни одной секунды. Мне не нравятся произносимые им речи. Они мне отвратительны — так же, как речи, произносимые нашистами. Мне не нравится его безответственность, в которой я имела шанс убедиться сама в качестве очевидца. Мне в нем не нравится ничего. Я считаю, что он циничный манипулятор

Возможна ли в России бархатная революция?
Не знаю, что называть бархатной революцией. Надеюсь, что в России революции не зачастят. Я считаю, что наша бархатная революция совершилась 20 лет назад и постреволюционная республика находится сейчас в стадии эмбрионального развития. Для революции я не вижу повестки дня, не вижу движущих ее сил и участников процесса.

Каково худшее развитие событий?
Самое худшее развитие событий связано с акциями протеста. Самое худшее развитие событий — если те, кто сверху, и те, кто снизу, зайдут в своей дурости так далеко, что пострадают люди.

Пойдете ли вы на митинг 10 декабря?
Последние несколько суток я только и занимаюсь, что отвечаю на этот вопрос. По счастью, у меня командировка в Санкт-Петербург, которую я не могу отменить, меня не будет в Москве.
Но, даже если была бы в Москве, не пошла бы на митинг, так как вижу в нем гигантскую ловушку в виде провокаций с самых разных сторон и огромный членовредительский потенциал. Его организует «Солидарность», выказавшая полную некомпетентность 5-го числа.
Я думаю, что на сегодняшний день самое главное — не сбор людей, которые в истерическом состоянии могут собраться куда и где угодно. Важно другое: никто из оппозиции пока не сообщил, что собрана команда лучших юристов, которая обрабатывает нефальсифицированные результаты выборов, чтобы предъявить иск.
Если бы меня позвали на митинг, где бы я выразила гражданскую заинтересованность в том, чтобы такой иск был подан, я бы пошла на него. А просто собраться, чтобы поорать «Банду Путина под суд», мне кажется дезориентирующим и глупым. Но это же своего рода аутотерапия, и если кому-то это требуется, я с уважением отношусь к этой потребности.
Но я также считаю важным, чтобы организаторы до того, как сообщать телефоны адвокатов, которым надо звонить, если попадешь в кутузку, рассказывали, что есть такие разновидности социальной деятельности, в которых удовольствие от адреналина и гражданских переживаний совершенно не обязательно связано с заключением под стражу или получением дубинкой по голове.


ФИЛИПП ДЗЯДКО, главный редактор «Большого города»



АЛЕКСАНДР ДОЛГИН, бизнесмен, культуролог

Насколько все серьезно?
То, что сейчас происходит, безусловно, серьезно, но это самые-самые начальные этапы серьезности, я так скажу — сигнал о намерениях, не более того.
Это сигналы той части граждан, которая сочла, что не получила представительства в ходе этих выборов.
Участники сегодняшних выступлений — это люди, которые считают, что им не за кого было голосовать. И они убеждены в том, что у этой ситуации есть определенная подоплека. Что отсутствие выборных альтернатив запрограммировано задолго до выборов, так сказать, на дальних подступах к демократии.

Кто вместо «Единой России»?
В данный момент такой силы не сформировалось. В особенности если иметь в виду не только амбиции к взятию власти, но и способность квалифицированно управлять страной.

Доверяете ли вы Навальному?
Навальный, безусловно, герой. Однако не уверен, что накопленных компетенций достаточно, чтобы действовать в конструктивном поле. Когда и если такие компетенции будут наработаны, тогда все повернется в лучшую сторону.

Возможна ли в России бархатная революция?
Сейчас совершенно ничего не готово. Ни для ее начала, ни, тем более, для последующих разумных действий. Больше того, преждевременные выступления в ситуации неготовности к переменам (оставим в стороне слова о революции) являются фальстартами. А нет ничего более вредного для развития, чем спускать пар не вовремя и не в том направлении. Бархатной революции не будет, в обозримом будущем никакой революции не будет. Вообще голландская болезнь, которой упивается наша страна, не оставляет шансов для политических перемен, лишает их социальной и мотивационной базы.
Вообще в России бархатная революция, разумеется, возможна, но не сейчас, лучше бы реформироваться без революции. Она должна быть подготовлена. Должны возмужать общественно признанные лидеры. Они как вдохновители и идеологи должны будут доходчиво объяснить, что будут делать с властью в случае удачи.

Каково худшее развитие событий?
Вообще, социальные взрывы и тем более революции — это крайнее решение, оно отчаянное и всегда болезненное, если не роковое для общества. Это было бы худшим сценарием, но сегодня он нам не грозит. Все на некоторое время успокоится — это и есть вариант, который будет.

Вы пойдете на митинг 10 декабря?
Я в данный момент не в Москве, но если бы был здесь... то я не уверен в том, что сегодняшняя ситуация призывает на митинг именно меня. Политическим силам необходима консолидация, набор критической массы сторонников. Сегодня для этого существует интернет. С его помощью необходимо прежде всего найти способ «посчитаться» — сколько сторонников у той или иной позиции. Будь это сделано, не исключаю, что при перемене фактов может измениться и степень моей физической вовлеченности.


ЕКАТЕРИНА ГЕРАСИЧЕВА, генеральный директор OPENSPACE.RU



Я революционер. Со всеми вытекающими. Меня всю жизнь выгоняли: из класса, когда кто-то что-то крикнул или кинул, из института за сбор подписей против истерички преподавателя, в пионеры за «неуд» приняли в последнюю очередь где-то под партой, в комсомол, понятное дело, не приняли вовсе. Я дралась, вступаясь за бабок в троллейбусе и за детей на улице. Годы шли – я не менялась. Хотя, конечно, с возрастом весь идиотизм моего поведения и поступков стал мне очевиден. Я пытаюсь научить своего сына, выросшего моей копией, здравомыслию и осторожности. Выглядит это комично. Я по-прежнему верю в то, что есть идеальная модель мира: вот еще немного, и мы поймем и изменимся. Я по-прежнему рублю головы, не дослушав причин того или иного мерзкого поступка.

И вот сейчас в моем городе начинается гражданская война. И я понимаю, что я совершенно растеряна. Не только потому, что мне неинтересна политика, и не потому, что я уверена в том, что любой следующий правитель будет ровно таким же, как предыдущий. Я мечусь между пойти или не пойти, отговаривать или не отговаривать; если бороться, то за что, потому что бороться против – это пустая трата сил. Но и это не главное. Я понимаю, что то, что сейчас происходит, создали не политики, не тайные сообщества бог знает кого, не сауроны и не воландеморты. Это создала я. Я несу ответственность за то, что мои дети и их друзья идут идиотским маршем, получают по голове и готовы сражаться за свою свободу. Не готовы отсиживаться и наблюдать. Так, как я это делала все эти годы. Потому как скептично полагала, что выше этого. Нет никаких внешних обстоятельств. Есть наш выбор. И сейчас я получила последствия своего. И я не вправе им запретить, а объяснений они не услышат, потому что, во-первых, кто слушает объяснения в двадцать лет, а во-вторых, мне и объяснить нечего. Я сама ничего не понимаю. Идти бессмысленно и опасно. Сидеть и рассуждать – стыдно. Мне страшно за них. И единственное, что я могу, – это принять тот факт, что они выросли и это их жизнь, работать и помогать всем, кто пострадал. А потом собирать кирпичи разрушенных стен с теми, кто останется.


ЗАХАР ПРИЛЕПИН, писатель, публицист

Насколько все серьезно?
Я не знаю, это скорее показывает, что страна доходит до какой-то степени абсурда, не последней, а предпоследней, а хотелось бы последнюю степень. А пока еще у нас последняя на ниточке. Колоссальному количеству вменяемых людей понятно, что власть ведет себя совершенно безобразным образом. Но пока Москва гудит только от вертолетов, а не от людей.

Кто вместо «Единой России»?
У нас оппозиционных партий, слава богу, в достаточном количестве. У нас есть «Другая Россия», лимоновская по существу, у Каспарова и Немцова есть организация. Вы понимаете, все оппозиционеры требуют честных выборов и требуют их для себя.

Доверяете ли вы Навальному?
Конечно, я Навальному доверяю. Как я могу ему не доверять, если мы в свое время с Алексеем создавали организацию «НАРОД» – Национальное Русское Освободительное Движение, которую мы не смогли правильно структурировать и оформить. Но вообще Алексей сейчас способен создать организацию в кратчайшие сроки, с большой численностью, с отличным работоспособным аппаратом. И это необходимый шаг.

Возможна ли в России бархатная революция?
Возможность бескровной смены власти? Возможно, конечно. Это не так давно было продемонстрировано, еще когда я был молод, во время революции в России 1991 года, когда истончившийся и потерявший поддержку масс населения аппарат Коммунистической партии Советского Союза фактически распался сам по себе на глазах, и никакой ни гражданской войны не было. Были случайные жертвы, ребята, погибшие под танком, но их могло и не быть. Сегодня, гипотетически, такая вероятность есть, потому что возможно неадекватное поведение нынешних властей, которые призовут милицию и бронетранспортеры. В России нет ни классов, ни сословий, ни больших прослоек людей, готовых защищать действующую власть с оружием в руках, стоя на порогах своих домов. Она нафиг никому не нужна, эта власть, и они прекрасно себе в этом отдают отчет. Кроме милиции, за ними никого не стоит. Ну, этих еще, малолетних полудурков из организаций «Наши» и прочих, которые разбегутся при первом же свистке.

Каково худшее развитие событий?
Худший вариант развития — это тот же, что и прежде. Посуетятся, побузят, и все сойдет на нет.

Вы пойдете на митинг 10 декабря?
Я ничего по поводу этого митинга не думаю, я надеюсь, что это будет качественно и с умом. Я прикладываю все усилия для того, чтобы туда попасть, да. Я вчера приехал в Москву, надеялся, что поучаствую в мероприятиях, гулял с одной площади на другую, но нигде не видел нормального противостояния всем этим летающим вертолетикам и толпам омоновцев на каждом углу.


ЕВГЕНИЙ АСС, архитектор

Насколько все серьезно?
Я бы сказал, что ситуация может стать серьезной, но пока она таковой не является.

Кто вместо «Единой России»?
Мне кажется, что если «Справедливая Россия» сомкнется с «Яблоком» и при участии еще какой-то здоровой оппозиции, она могла бы сложиться в мощную силу, довольно внушительную. Другой либеральной перспективы я не вижу: не считать же Жириновского всерьез представителем либерально-демократической силы.

Доверяете ли вы Навальному?
Навальный до своего участия в «Русском марше» был перспективной фигурой, сейчас я сомневаюсь, что за него бы голосовал. Разумный или умеренный национализм, как он его называет, — это сильная угроза, надо понимать, что очень легко выпустить джинна из бутылки.

Возможна ли в России бархатная революция?
Очень сложно говорить о таком исходе в отсутствии внятной оппозиционной программы, что касается прошлых бархатных революций, там были более ясные фигуры, которые олицетворяли собой новые перспективы. Сегодня же довольно множественные, рассеянные, шумные, но не очень надежные оппозиционные силы.

Каково худшее развитие событий?
Худшее развитие, которое ситуация может получить, это если оппозиция будет дразнить разъяренную власть и заставит ее пролить кровь. Боюсь, что неразумные призывы и рьяные протесты могут привести к этому сценарию. Произошедшее на Триумфальной показало, что власть шутить не будет.

Вы пойдете на митинг 10 декабря?
Я собираюсь пойти, но пока еще окончательно для себя не решил. Пока неясно, что из этого получится – все могут пресечь в зародыше, или же все может превратиться в серьезное противостояние.

{-page-}

 

АНДРЕЙ ЛОШАК, журналист



МАКСИМ СОКОЛОВ, публицист

Насколько все серьезно?
Все достаточно серьезно, вопрос, однако, в сроках, потому что это может иметь быстрые последствия или долгосрочные последствия.

Кто вместо «Единой России»?
К сожалению, никакой альтернативы я не вижу.

Доверяете ли вы Навальному?
Воспринимаю его как, в общем, фигуру, подобную Адольфу Гитлеру, который сначала вдохновил, а потом разочаровал, чтобы понять чем — смотрите на всемирную историю годов 1944—1945-го.

Возможна ли в России бархатная революция?
Настроения революционные в общественности есть, но предшествующие опыты бархатных революций не слишком вдохновляют, и мыслей, что это возможно, не возникает.

Каково худшее развитие событий?
Худший вариант — это быстрое сваливание в хаос, ну а долгосрочные последствия еще можно попытаться как-то преодолеть.

Вы пойдете на митинг 10 декабря?
Не собираюсь, если вас так интересует почему, то я скажу, что подыгрывать господствующим в этих кругах провокаторам я не собираюсь.


ВЛАДИМИР СОРОКИН, писатель

Насколько все серьезно?
Я думаю, что очень серьезно. Что касается происходящего в России — я доверял всегда собственной интуиции и своим чувствам. У меня такое ощущение, что некая социально-политическая тектоническая плита задвигалась под ногами. Я бы сказал, что такого не было в течение последнего десятилетия. В принципе, любые такие колебания — они очень серьезны, конечно. Я вспоминаю конец 80-х, например, мне то, что происходит сейчас, напоминает 1984 год, когда был Черненко и казалось, что на месте будущего у страны просто серая стена из не очень качественного советского бетона. Но прошел буквально год — и вот точно так же под ногами качнулось, и «процесс пошел», как сказал Михаил Сергеевич.
Если это качнулось — значит, это начало процесса, и в этом есть определенная необратимость.

Кто вместо «Единой России»?
Я, в принципе, понятия не имею, но если события будут идти по нарастающей, то сама ситуация выдвинет лидеров, и это будут новые люди. Вообще, все упирается в потребность в новых людях — если говорить об оппозиции.

Доверяете ли вы Навальному?
Новый человек в оппозиции сразу вызывает интерес и индуцирует энергию вокруг себя. Проблема только в новых людях. У Навального есть шанс стать тем новым лидером, который возьмет все на себя.
По поводу мифов вокруг него… Знаете, у меня подход к политике феноменологический, то есть я вижу, что у человека есть энергия сопротивления и харизма, и этого уже достаточно.

Возможна ли в России бархатная революция?
Я думаю, что возможны любые революции. Единственное, мне кажется, что в народе уже нет особой пассионарности, а есть некая усталость. Но есть усталость и от путинского десятилетия тоже. И эта усталость может стимулировать пассионарность.

Каково худшее развитие событий?
Я Россию описываю всю жизнь и понимаю, что она — страна непредсказуемая, и все больше и больше убеждаюсь в этом. Так что я бы не взялся предсказывать, да и никто сейчас не предскажет, что будет.

Вы пойдете на митинг 10 декабря?
Пока не знаю. Я делаю такие вещи импульсивно: захочу - пойду, захочу - не пойду. Как звезды покажут.


АННА НАРИНСКАЯ, журналист, литературный критик




ИРИНА ПРОХОРОВА, главный редактор издательского дома «Новое литературное обозрение»

Насколько все происходящее серьезно?
Это очень серьезно. Я думаю, это начало важнейших социальных процессов, о траектории развитии и конечных результатах которых нам остается пока только гадать.
Если говорить о моем отношении к происходящему, то у меня двоякие чувства. С одной стороны, взрыв социальной активности — неопровержимое свидетельство того, что общество просыпается от апатии, оно снова хочет стать полноправным участником исторического процесса трансформации страны. Я с радостью и надеждой слежу за развертыванием событий.
С другой стороны, складывается впечатление, что протестные настроения перевешивают созидательную интеллектуальную деятельность. Мы хорошо умеем дружить «против», но пока не очень понимаем, как и с кем объединяться «за». Нам легче формулировать, против чего мы протестуем, чем понять, в каком обществе мы сами хотим жить, что мы ожидаем от власти, от страны, от самих себя.
И я вижу, как новые и старые «народные» лидеры набирают рейтинги исключительно на пафосной критике режима, а не на альтернативной программе социального развития. А та часть общества, которую мы называем мыслящей, передовой средой, пока, похоже, продолжает пробавляться традиционным жанром стеба. Я сама с огромным удовольствием смотрю и слушаю «Гражданина поэта», ролики про поросенка Нах-наха и проч.; они поднимают настроение, создают в обществе определенный драйв, но это замечательная приправа к основному блюду — открытому публичному разговору о новой концепции «общественного договора», которых у нас как раз и нет.
Конечно, разработать продуктивные долгосрочные стратегии развития страны, сформулировать новую социальную метафорику — самая сложная из всех общественных задач. Но мы лишь в самом начале нового пути, и я думаю, дальнейший сценарий этой драмы во многом зависит от нашей совокупной способности выстроить новую мировоззренческую систему координат.

Кто вместо «Единой России»?
Я лично хотела бы увидеть на месте «ЕР» партию, ставящую во главе угла свободу, независимость и безопасность личности, обеспечение и соблюдение ее права на любой вид созидательной деятельности и т.д., то, что традиционно именуют партией демократического толка. Увы, слово «демократия» и стоящая за ней система ценностей были так злонамеренно ошельмованы в последние годы, что для обсуждения всех этих категорий приходится искать обходные пути.
Мы как-то забываем, что появление партий связано с кристаллизацией различных ценностных ориентиров в обществе. Партия — это, собственно, конечный результат большой мыслительной социальной работы, это лишь верхушка айсберга. А у нас обычно телега ставится впереди лошади. Отсюда и плодятся мертворожденные бюрократические организации типа ЕР, которые не несут в себе никакого внутреннего мессиджа, кроме откровенного политического и административного прессинга. Эдакие симулякры.

Для появления другой, дееспособной партии часть общества должна четко сформулировать, в какой, собственно, стране она хочет жить и из каких составляющих складывается представление о «хорошей жизни». Одни критикуют «Единую Россию» за то, что она слишком жесткая, другие за то, что слишком мягкая, одни требуют больше халявы, другие – свободы…
В общем, есть о чем поразмышлять.

Доверяете ли вы Навальному?
Честно скажу, я приветствую его борьбу с коррупцией, но мне претят его националистические взгляды. Трагическая история Европы и особенно России в 20 веке должна нас все-таки чему-то научить, хотя бы тому, что подмена социальных проблем националистическими лозунгами неизбежно приводит к катастрофе. В конце концов, разве чудовищный крах российской имперской машины, дважды настигавший нашу страну в прошлом столетии, не был напрямую связан с самоубийственной попыткой построения воинственного национального государства в мультинациональном социуме? Бесславным результатом агрессивной русификации национальных окраин, проводимой Александром III, стал октябрьский переворот 1917 года. Позднесталинская ставка на антисемитизм переросла в послевоенном советском обществе в откровенную ксенофобию, которая в итоге привела к революции 1991 года. Сколько еще мы будем наступать на те же грабли?

Возможна ли в России бархатная революция?
Вообще-то у нас уже был сравнительно недавний опыт бархатной революции (с поправкой на российские условия) – это 1991-й год. Стране удалось избежать массового кровопролития, гражданской войны, голода и разрухи, обычно сопровождающих такие социальные потрясения. В этом смысле позднесоветское общество оказалось значительно более зрелым, чем мы сейчас его себе представляем.
Сегодняшнее общество радикализуется на глазах, молодые люди грезят революцией, которые для них окрашена в романтические тона. Я понимаю их настроения, их обостренное чувство социальной несправедливости и оскорбленное личное достоинство. Но мне думается, они в полной мере не осознают, что революция в ее традиционном понимании - это всегда катастрофа, это смерть социального организма, который не справился с основными задачами жизнедеятельности. Сокрушительный социальный взрыв отбрасывает страну далеко назад, а мы настолько обескровлены прошлыми потрясениями, что еще одной вселенской смуты нам не перенести. Ведь быть радикальным реформатором вовсе не означает действовать разрушительными методами. Мне кажется, что как раз высшим управленческим пилотажем являются те незаметные изменения, которые вносятся в привычный уклад жизни людей без грубого принуждения и кровопролития; и количество этих изменений с течением времени переходят в принципиально иное качество
Для подобной филигранной работы нам очень не хватает реалистического понимания того, что мы собой представляем как сообщество и страна в целом. Мы живем в облаке мифов, мечтаний, амбиций, но трезвого понимания реальной структуры общества, потенциальных точек роста, сдерживающих факторов развития пока не наблюдается.

Каково худшее развитие событий?
Я даже думать об этом не хочу. Мне хочется верить, что наше общество так или иначе вынесло урок из своего трагического прошлого, из тех ужасных ошибок, которые оно совершило. Во всяком случае, события последних выборов показали, что люди способны найти выход даже из самого безвыходного положения.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Серьезно об этом думаю, потому что считаю, что выражение общественного мнения через публичные акции протеста - это нормальный путь эволюционного развития общества. Вообще-то у нас в Конституции записано право граждан на волеизъявление, хотя законы и жизненные практики в нашей стране сильно расходятся. В принципе здравомыслящее правительство должно относиться к манифестациям если не позитивно, то хотя бы прагматически – ведь это самый простой и эффективный способ (в отличие от армии сексотов и омоновцев) изучить общественные настроения и вовремя урегулировать социальные конфликты.
Чем больше и дольше недовольство загоняется вовнутрь, тем страшнее и беспощадней потом становится реакция общества. Учили ли нынешние вершители судеб историю в средних и старших классах?


ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА, поэт, журналист

Насколько все происходящее серьезно?
Это покажет суббота. Я думаю, что два предыдущих митинга людям показали, что надо объединяться, что надо высказывать свое мнение и что должны быть не только юридические шаги по представлению результатов выборов, но и массовые выступления общественности, которые бы донесли до властей, что люди недовольны результатами выборов.

Кто вместо «Единой России»?
Все, кто угодно.

Доверяете ли вы Навальному?
Нет, потому что он привлекает к своей антикоррупционной риторике националистические лозунги.

Возможна ли в России бархатная революция?
Возможна, если у нее появится достойный лидер. У классической бархатной революции в Чехии лидером был гуманитарий с диссидентским прошлым — Вацлав Гавел, ему удалось объединить нацию. В России я пока такого человека не вижу, но он может появиться.

Каково худшее развитие событий?
Я не берусь за эти предсказания.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Да. Я знакома с требованиями организаторов, не во всем их поддерживаю, но считаю, что главная вещь, которую должен увидеть Кремль: большое количество людей не согласно с результатами выборов.


ПАВЕЛ ПЕППЕРШТЕЙН, художник, писатель



СЕРГЕЙ ДОРЕНКО, журналист

Насколько все происходящее серьезно?
Очень серьезно. Я уверен, что власти необходимо на это обратить самое серьезное внимание и ни в коем случае не прятаться за то, что это целиком и полностью продукт западных держав. Созрел класс новых сердитых, расположения которого ищет, в том числе, и Запад, и который пока довольно серьезно игнорирует русская власть, оперирующая старыми понятиями вроде «крестьян», «рабочих», «чиновничества». Она пока упускает из виду этот класс новых русских европейцев — или «новых сердитых» (потому что они очень сердиты). С ними нужно разговаривать современно, их нужно увлечь. Раз они, имея возможность, не стали эмигрировать, уже в силу этого они очень патриотичны. Они хотят жить в России, поэтому с ними надо налаживать контакт.

Кто вместо «Единой России»?
«Единая Россия». Вместо «Единой России» — «Единая Россия». Только не «Единая Россия», об которую все вытирают ноги. «Единая Россия» — как нормальная партия, а не как битый пес, который никому не нужен, включая собственного хозяина.

Доверяете ли вы Навальному?
Я Навальному не доверяю как субъекту, так как проблема его — в том, что он не самостоятелен. Судя по тому, что я знаю о нем, он человек жадный до власти, но недалекий.
И разговаривать с ним бессмысленно - надо разговаривать с тем, кто за ним стоит. Когда мы говорим о проекте «Навальный» — пожалуйста, не надо думать, что он связан только с Навальным, он гораздо шире. У Алексея, скажем так, выносной интеллект. Выносной процессор, я бы сказал. Так зачем говорить с хард-диском, когда нужно говорить с процессором.

Возможна ли в России бархатная революция?
В России возможна народная демократия, которая ужаснет всех. Народная демократия в России (не путать с Москвой) - это разная, разнокультурная народная демократия. Народная демократия в Дагестане будет существенно отличаться от народной демократии в Якутии. Но и там, и там это означает развал России. Мы будем иметь дело с очень разной, разнокультурной, разноплановой демократией, и конечно, Москва ужаснется – та самая Москва, в которой живут сейчас новые европейцы. Она не захочет иметь дело с демократией в Якутске. И от этого будет страшно, очень.

Каково худшее развитие событий?
Развал России. Я его очень вижу. Власть ведет себя как-то недалёко, что ли, и прямо за ней — пропасть. Развал России.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Нет, я не ходок. Я ходил на митинги по работе, когда был корреспондентом. Но сам по себе я стараюсь оставаться в позиции наблюдателя.

{-page-}

 

АЛЕКСАНДР ГАРРОС, писатель, журналист

Насколько все происходящее серьезно?
Это достаточно серьезно, потому что по сравнению с тем уровнем активности, который был до сегодняшнего дня, это очень высокий пик. Насколько это серьезно в смысле влияния на судьбы Родины — не знаю. Если у власти хватит здравомыслия не делать резких шагов, — все устаканится и сойдет на нет. Последние события демонстрируют усталость от происходящего и нежелание 6, а то и 12 лет жить в той прекрасной реальности, которую нам активно впаривают.

Кто вместо «Единой России»?
Я рад бы так же кратко ответить на этот вопрос, но, к сожалению, не могу. Я не вижу ни одной политической силы, ни одной фигуры, которую можно было бы представить вместо «Единой России». Но ведь важнее другое: мне хотелось бы общественную реальность изменить так, чтобы не было вот этого «вместо "Единой России"» . Потому что самая пестрая пестрота кажется мне лучше, чем та тухлятина, которую нам сейчас выдают — апгрейд брежневского застоя. При всем уважении к Навальному, мне кажется, он не годится на роль нового лидера.

Доверяете ли вы Навальному?
Я слишком мало о нем знаю, и это вызывает у меня много вопросов. Я не понимаю этой фигуры до конца. Я не могу отказать ему в уме, чутье или харизме (из всей оппозиции наделен ей только Лимонов). Поэтому он для меня скорее вопросительный знак, чем знак восклицательный.
Но то, что он почти единственный из всей компании оппозиционных деятелей, у кого есть шансы повести за собой интеллигенцию, - в этом ему отказать сложно.

Возможна ли в России бархатная революция?
Боюсь, что нет. Я был бы очень рад ошибиться, но я не вижу для нее предпосылок. Для бархатной революции больше людей должно (хотя бы даже внутренне не осознавая) поддерживать такой вариант изменения реальности. Пока же я вижу только протест тех людей, которых можно найти у себя во френд-ленте.
И еще — протест националистический. Но я думаю, что революция в их исполнении будет совсем не бархатной. Так что, суммируя, если революция в России будет, то не сейчас и не бархатной.

Каково худшее развитие событий?
Если дело дойдет до крови, до инцидентов с гибелью людей. Если у власти хватит идиотизма не просто растаскивать людей по обезьянникам, а начать стрелять и врубить гусеницы танков, — это будет ужасно.
Но есть и более реальный дурной вариант: что не будет происходить ничего особенного, всё заглохнет и будет двигаться в том же направлении.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Скорее всего, да — хотя я давно перестал ходить на митинги и вообще не сторонник «31-х чисел» — ритуальных и безрезультатных. Но я думаю, что сейчас количество имеет значение, и если я смогу это количество увеличить на одну единицу — на себя — я буду вполне этим доволен.


ЭДУАРД ЛИМОНОВ, писатель

Насколько все происходящее серьезно?
Никогда c 1993 года подобного подъема общественного сознания и таких массовых акций не наблюдалось. Я думаю, это абсолютно четкие признаки того, что режим отживает свое.

Кто вместо «Единой России»?
Причем здесь «вместо»? Нам не нужен никто, кто занял бы их место. Нам нужны честные выборы. Нам нужно аннулировать результаты грязных выборов, назначить и провести новые свободные выборы, в которых бы участвовали все реально существующие оппозиционные партии — например, «Другая Россия» (партия, которая существует реально, кто бы и что бы о ней не говорил).
В результате свободных выборов выяснится, что у нас не будет одной большой политорганизации, которая взяла и победила, а будет большое количество фракций в парламенте.
Кроме того, надо отменить этот искусственно созданный семипроцентный барьер, этот порог, вокруг которого воздвигается колючая проволока. Я уверен, что ни одна политическая партия не сможет набрать больше 1 процента, поскольку у нас в обществе есть люди самых разных убеждений.
И мы не хотим, чтоб Путин был кандидатом на президентских выборах. По Конституции он имеет право на два срока. Третий срок — это уже мошенничество. Но он вступил в преступный сговор с господином Медведевым, и Медведев делал вид, что он президент РФ, в то время как ему, фигурально выражаясь, не позволяли передвинуть ни одного карандаша на президентском столе. Поэтому лозунг — никакого Путина.

Доверяете ли вы Навальному?
Я не легко воспламеняющееся общество либеральных дамочек, а старый партийный лидер, поэтому я смотрю на Навального как на обыкновенный социальный феномен. Мало ли появляется людей, которые нравятся либеральным дамочкам.
Я охотно признаю его заслуги: заслуги эти лежат в области выслеживания коррупционеров и предания гласности вот этой мерзости, на которую наши люди правильно реагируют. Он охотник за головами. Был такой Симон Визенталь — охотник за нацистскими преступниками, а у нас Навальный — охотник за коррупционерами.
Но когда говорят, что он политический лидер, это неправильно. Политический лидер представляет политическую организацию: либо он ее глава, либо он занимает в ней видное место. А одиночек можно назвать по-разному: экспертом, авторитетным человеком в обществе. Поэтому когда у нас визжат и в воздух чепчики бросают, я спокойно на все смотрю. Я не вижу у него организации.

Возможна ли в России бархатная революция?
Тут уж какая получится. Система затянула с насилием.
Вот всегда все думают: меня это не коснется, на улицах стреляют — меня не подстрелят, соседа обворовали — меня не обворуют. Так и власть думает: режимы падают, а с нами не случится.
Вот я слышал высказывание Дмитрия Орешкина — мол, у нас не будет такого, как в Египте (он высказался накануне событий 5–6 декабря, когда прошли манифестации, показывающие, насколько общество рассержено). Если власть вздулась от глупости и от осознания собственной вседозволенности — значит, будет небархатная революция. Хорошо бы, чтобы она была мирной и никого бы не замучила, чтобы этот переход из режима диктатуры к нормальному режиму был бескровным.

Каково худшее развитие событий?
Сейчас действуют две силы: разгневанное гражданское общество с одной стороны и власть — с другой. За себя я всегда могу ответить: мы не хотели бы худшего развития. Если власть выполнит те требования, которые я перечислил (требование отмены результатов выборов, назначение новых выборов и недопущение Путина в число кандидатов на президентских выборах), то с этой властью можно избежать худшего развития событий.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Да, безусловно, иду, потому что это мой — и наш — долг. Народ выбрал Площадь Революции — это случайность, конечно.
Когда Сергей или Анастасия Удальцовы подавали заявку на эту площадку — они и представить не могли, во что это выльется. Знаете, Удальцов подавал, наверное, сотни заявок, несмотря на собственную молодость, но он, наверное, не подозревал, что эта заявка окажется самой важной в его жизни.


ГРИГОРИЙ ОСТЕР, писатель

Насколько все происходящее серьезно?
Ну, конечно, очень серьезно. И серьезность этого ситуации в том, что она чревата кровью. И этого бы очень хотелось избежать.

Кто вместо «Единой России»?
Это очень сложный вопрос. Если смотреть на все это политтехнологически, получается, что со стороны народа — никто. Потому что народ не объединен ничем, кроме возмущения из-за того, что его обманули на выборах.
А со стороны власти масса вариантов, потому что вместо «Единой России» можно просто использовать другое название партии. Использовать тех же самых людей, которые поддерживают власть, называя их, например, «Народным фронтом».
А можно сделать совершенно неожиданный финт ушами и (я сейчас рассуждаю со стороны власти) и, бросив «Единую Россию», которая, так сказать, облажалась в этой самой ситуации, взять и возглавить «Справедливую Россию». Потому что, на мой взгляд, как партия власти «Справедливая Россия» ничем не отличается от «Единой», это такой запасной вариант. Миронов же совсем недавно предлагал пожизненное президентство Путину, а теперь он один из главных оппозиционеров.
Поэтому Путин совершенно спокойно может оставить «Единую Россию» и возглавить как лидер «Справедливую Россию» — ровным счетом ничего не изменится.
У власти очень много возможностей для маневра, а вот у народа — и собственно говоря, у детей (потому что по-другому назвать тех 17—19-летних, которые сейчас стоят на улице, причем друг против друга, я не могу) их нет.
Я смотрю на лица тех, кто выходит возмущаться и на лица тех, кто стоит напротив них в шлемах в рядах ОМОНа — это те же самые дети. И мне очень трудно и неприятно на все на это смотреть, потому что я детский писатель, понимаете. Я писал книжки для детей, и их читали и те, кто сейчас стоят с омоновскими шлемами, и те, кто выходят на улицы. Грустно и неприятно, что они оказываются друг напротив друга.
Что касается «Наших», то я вообще не уверен, читали ли они что-нибудь.

Доверяете ли вы Навальному?
Ну, да, наверное, доверяю. Я смотрел в интернете то, как говорил на митинге националистов (на «Русском марше». – OS) и — нет, он не националист, его национализм весьма условный

Возможна ли в России бархатная революция?
Боюсь, что нет. Потому что бархатная революция у нас уже была в 1991 году. Я уже немолодой человек. Когда в 91-м это все происходило, я считал, что ходить нужно, что нужно выходить на улицы, чтобы показать власти, что мы о ней думаем, и показать друг другу, что мы вместе. Последний раз я выходил в 1993 году, когда замолчало телевидение, город был совершенно пустой, и по нему ходили только вооруженные отряды. Я взял самый тяжелый предмет, который мог взять, и пошел к Моссовету. Потому что нужно было показать армии, что на стороне тогдашней власти тоже есть какие-то люди. Мы там всю ночь простояли. Но когда утром приехали танки и начали стрелять по Белому дому, я пришел в ужас.
Эта ситуация не должна решаться на улицах — мы все-таки не арабские страны Ближнего Востока. Наверное, все-таки мы в Европе, надо искать другие пути. Но при этом нужно показать друг другу, что мы вместе. Для меня важно именно это.

Каково худшее развитие событий?
Самое худшее развитие событий — это смертельная давка на площади Революции, в метро, на подходах, попытки не пустить людей в точку, где они хотят показать друг другу, что они вместе, и власти — что они не согласны, чтобы их обманывали. И там может пролиться кровь. Мне очень страшно.

Идете ли вы на митинг 10 декабря?
Не знаю. Я думаю.
Я так скажу: я бы не хотел, чтобы дети туда шли. Но если дети пойдут — я пойду с ними. Своих пытаюсь отговорить. И я хотел бы на самом деле обратиться к взрослым: не надо оставлять детей одних друг против друга в этой ситуации. Взрослые должны вмешаться в дело, ведь это дело касается не только детей, это дело взрослых.
Я делаю сайт президента России для детей. Все, что на нем написано, я лично обсуждал с Путиным. И там написано, например, следующее: «Каждый гражданин должен помнить, что у него есть не только права, но и обязанности, и одна из главных обязанностей гражданина — умение отстаивать свои права». Это сказано детям. Это написал я, но это сказано детям от лица президента. Это написано на сайте президента.
И когда мы говорим детям, что у каждого гражданина есть обязанность отстаивать свои права, это значит, что мы в ситуации, когда права нарушаются, посылаем детей на улицы. Тут уж что-нибудь одно — или нужно говорить детям, как говорили при советской власти — что надо слушаться власть и делать, что она говорит, молча при этом в тряпочку, или не допускать ситуации, когда права граждан вот так нагло нарушаются.
Вот и вам главный ответ на вопрос: значит, вот мы говорили детям, что они обязаны защищать свои права, что нельзя жульничать, что президент – гарант Конституции, гарант в том числе вот этой 31-й статьи. Что жульничать нельзя. Если люди пришли на выборы и видят, что их обманывают, значит, они не имеют права молчать.
Происходящее сейчас — жульничество. И поэтому мы идем на улицу.
Большинство детей в этой стране мне не чужие. Если бы от меня зависела организация митинга, я бы выбрал место, где этот митинг по определению никому не мешает. Чтобы туда могло прийти 100 тысяч человек — и все бы их увидели. Ведь задача — доказать не только власти, но и друг другу, что мы все вместе считаем, что нас обманули.