Телефоны доверия как океаны страданий

ДИНА БАТИЙ поговорила с людьми, которые дежурят в телефонных службах доверия

Телефон доверия для женщин, пострадавших от домашнего насилия

Ирина МАТВИЕНКО, координатор Всероссийского телефона для женщин, пострадавших от насилия в семье

Бывает, и мужчины подвергаются насилию, и пожилые люди, и дети… Но 95 процентов насилия происходит по гендерному признаку. Конфликты и ссоры могут быть в любой семье, но насилие — это совершенно другое, это осуществление власти, контроля над другим человеком. Насилие носит цикличный характер — нарастание напряжения в семье, разрядка, а затем медовый месяц, когда мужчина раскаивается, просит прощения, дарит подарки. Женщине очень трудно разорвать такие отношения, ведь тут и семья, и эмоциональные связи… Пока муж унижает и оскорбляет, она терпит, старается разрулить эту ситуацию, надеется вернуть добрые отношения. Женщина, может быть, и не понимает, что подвергается морально-психологическому насилию, но она осознает, что в ее семье происходит что-то плохое. Основной признак насилия — страх.

По статистике, женщина уходит от обидчика 5—7 раз, прежде чем окончательно разорвать отношения. Получив тяжелые телесные повреждения, многие уже пытаются найти выход и звонят нам, чтобы понять, что делать: оставить все без изменений или обратиться в травмпункт, и какие могут быть последствия. В этом случае телефон доверия — эффективное средство поддержки.

Женщины стараются звонить, когда никого нет дома. Это необходимо, чтобы не нарушить правило конфиденциальности. Для нее присутствие кого-то из близких может быть даже опасно. Иногда звонки обрываются — вдруг пришел муж, мы слышим, что он ее толкнул или ударил. Такие ситуации очень тяжелые для консультантов.

Если женщина звонит на телефон доверия, значит, ей нужно понять, как действовать дальше. Если у нее сложилась какая-то критическая ситуация, нужно звонить в полицию или в травмпункт. Наша цель — психологическая и информационная поддержка. Мы никому ничего не сообщаем, не записываем беседы, не отслеживаем номера. Важно, чтобы женщина предприняла необходимые меры самостоятельно, вернула контроль над своей жизнью, приобрела какую-то устойчивость, уверенность.

Очень тяжелые звонки связаны с суицидом, потому что мы не знаем, что происходит потом. Бывают агрессивные обращения — представьте, женщина десять лет подвергается насилию в семье. Она испытывает чувство стыда, вины, страха, злобы. Она звонит и ожидает, что ее сейчас спасут. Работать с такими звонками, естественно, очень трудно. Иногда звонят родственники, понимающие, что в семье их близких что-то неладно, и спрашивают, как юридически все исправить. Мужчины гораздо реже звонят, ведь на них давят стереотипы: им нельзя плакать и говорить о своих проблемах.

Многие думают, что мужчины бьют жен, потому что они алкоголики, неудачники, психи, которые вымещают свою злость на бедных беззащитных женах. На самом деле это совершенно обычные люди. Женщины даже боятся, что им никто не поверит, ведь все видят, какой он хороший отец, как возится с детьми, как несет домой цветы… Ни соседи, ни подруги не могут представить, что он ее так жестоко избивает. Такие мужчины умеют держать себя в руках на публике, а дома превращаются в тиранов.

Мужья уничтожают любимые предметы жен, угрожают убить животное на глазах у ребенка. Такое средство воздействия, манипуляция детьми, встречается очень часто. Иногда мужья угрожают увезти ребенка к маме — в Саратов, например. Если ребенок младше трех лет, муж обязан сообщать, где он, а если старше, то уже не должен. Мы каждый раз объясняем, что, если муж начинает таким образом угрожать, — нужно подумать, как сделать так, чтобы он неожиданно не забрал ребенка из сада или из школы и не увез его. Женщины не верят, что это возможно, хотя отец имеет право так поступить.

Есть такой миф: зачем бороться с насилием, если оно всегда было, есть и будет. Но принятие законов по домашнему насилию в европейских странах привело к тому, что снизилось количество убийств, вред здоровью уменьшился в разы. Случаев с тяжкими телесными повреждениями у нас больше, чем в Европе, потому что на Западе закон занимается еще и профилактикой выявления насилия на ранних стадиях. У нас нет такой системы реагирования. Нужно принять закон, который бы мог заниматься не только последствиями насилия, но и профилактикой. Нужны мужские программы для работы с обидчиками, специальные группы, в которых меняют паттерны поведения.

Нужен центр по вмешательству, который бы работал в сцепке с правоохранительными органами, так как социальные работники тоже находятся в опасности, ведь обидчики нападают и на тех, кто помогает их женам. У нас были такие случаи, поэтому мы не сообщаем адрес телефона доверия, не фотографируем консультантов.

Также нужны охранные ордера. Если женщина чувствует опасность, она может запросить такой ордер на 10—20 дней, обидчик покинет дом на этот срок и не сможет приближаться к семье на пятьсот метров. У нас нет убежищ для женщин, а в других странах есть — это металлические помещения. Если у нас мужья бьют окна квартир, то там некоторые на грузовиках пробивают двери.

К насилию в семье у нас относятся по-разному. С одной стороны, думают, что мужчина хотя бы не равнодушен, и по этому поводу есть шутки, анекдоты, пословицы. С другой стороны, мужчины не рассказывают приятелям, что бьют жен, потому что это недостойно. Это скрытая латентная проблема, о которой тяжело говорить. Общество не поддерживает насилие, но и не противодействует — в этом проблема.


Телефон доверия для онкологических больных и их близких

Анастасия ГАЛАКТИОНОВА, директор АНО «Проект СО-действие», горячей линии для онкобольных и их родственников

В нашей стране порядка 2 600 000 онкобольных, а система оказания им психологической помощи пока развита довольно слабо. Далеко не во всех регионах есть психологи в онкодиспансерах, и не все пациенты могут дойти до них из-за самочувствия. А формат удаленной помощи доступен в любое время суток совершенно бесплатно.

На наш телефон обращаются по самым разным вопросам: начиная от проблем канцерофобии (когда человек боится, что у него может быть онкологическое заболевание, и пытается удостовериться, действительно ли с ним что-то не так) до ситуаций, когда пациент уже находится на неизлечимой стадии заболевания и ему нужна поддержка, общение с психологом, со священником. Некоторые просто звонят поговорить, потому что им одиноко, это что-то вроде «телефонной сиделки».

Для мужчины болезнь может быть сильным ударом по самооценке, ведь он привык ощущать себя главой семьи и кормильцем. Важно дать ему почувствовать, что его любят не за то, что он приносит деньги, а за то, какой он есть: сильный, заботливый, любящий. Если его пришли навестить коллеги по работе, пусть они не боятся поделиться сомнениями по поводу каких-то проектов, подчеркивая, что его по-прежнему ценят и в его мнении нуждаются. Даже если близкий человек болеет, он не перестает тем самым оставаться членом семьи, другом, коллегой.

Нельзя превращать пациента в беспомощное существо, отгороженное от всех забот его ближнего круга. Не стоит запрещать близкому человеку иногда испытывать печаль, грусть, немного поплакать, поговорить о смерти. Они не должны стать «табуированными темами». Все это естественная динамика психической жизни, и, если больной человек чувствует, что может поделиться с кем-то своими переживаниями, — это будет для него большой поддержкой. Болезнь может стать временем важных раздумий и решений.

Известно, что участие близких и положительные эмоции повышают сопротивляемость организма, увеличивают положительный эффект лечения, порой практически «вытаскивают» человека из болезни.

Если речь идет о женщине, которая тяжело переживает свою непривлекательность в период заболевания, важно напоминать ей, что внешность — это только маска, а главный смысл отношений — в сердце человека. Она по-прежнему обаятельна и интересна, и она выйдет из этого испытания еще лучше, чем была, надо только запастись терпением.

Часто родные просят нас научить, как нужно разговаривать с больным, какие слова говорить. Правда заключается в том, что не существует каких-то специальных волшебных слов или фраз, которые могут изменить состояние человека, как по мановению волшебной палочки. Самое главное — это присутствие, пусть даже молчаливое, простая человеческая поддержка и участие родных и близких.

Достаточно часто у семьи пациента возникают вопросы о том, говорить ли больному о его диагнозе. Но иногда сами пациенты говорят нам, что не хотят сообщать семье о своей болезни, не хотят, чтобы их жалели, переживали за них, боятся выглядеть беспомощными в глазах окружающих. Отсюда рождаются вопросы: как объяснить родственникам свое длительное отсутствие во время прохождения лечения? Какой диагноз назвать, чтобы не напугать родных? Мы всегда говорим нашим абонентам о том, что недосказанность, попытки скрыть правду могут обернуться стеной недоверия и отчуждения, а это значит, что члены семьи не смогут поддерживать, помогать в тяжелые периоды и быть друг другу опорой. А это очень важно.

У нас было несколько случаев, когда из-за ошибки в диагностике пациенту ставили третью-четвертую стадию рака, человек звонил нам в панике. Мы вместе анализировали ситуацию, предлагали координаты онкологических или других крупных ЛПУ в регионе, и, к огромному счастью, диагноз не подтверждался. Такие ситуации могут быть следствием недостаточной информированности населения. К примеру, «компьютерная диагностика всего организма за пять минут» не может быть достоверной.

Кроме того, до сих пор бытует миф о заразности рака. Нам иногда звонят и интересуются, нужно ли отвезти детей подальше от больного, пользоваться отдельной посудой, отдельным бельем. Онкологическое заболевания незаразно, нечего бояться.

Вопрос «За что? Почему это со мной случилось?» не имеет однозначного ответа, каждый находит его сам. Но мы всегда говорим о том, что в возникновении болезни играет роль комплекс факторов: биологических, наследственных, средовых, психологических, связанных с образом жизни человека. Никто из нас не застрахован от заболевания, мы все живем с этим риском.

Важно, что на болезнь можно смотреть по-разному. Можно видеть в ней наказание, тяжелое событие, перечеркивающее всю прежнюю жизнь. Но можно попытаться отнестись к болезни как к поводу переосмыслить свою жизнь, измениться, иначе расставить приоритеты. Многие специалисты говорят о том, что болезнь может стать точкой роста для человека.

Иногда нам звонят врачи, которые сталкиваются с проблемой профессионального выгорания. И это немудрено, ведь работа онколога тяжела и в физическом, и в психологическом плане. Конечно, не все врачи готовы признать, что им нужна помощь психолога, но их взаимодействие с психологами необходимо прежде всего для того, чтобы результаты лечения онкобольного были максимально эффективными.

Связь между здоровьем души и тела, конечно, есть. Поэтому мы и говорим о том, как важен психологический настрой в процессе лечения, это влияет на качество жизни пациента, сопротивляемость своему недугу. Мы пытаемся настроить на борьбу за свое здоровье — не с болезнью, это более негативная метафора, а за себя, за свое будущее, личное счастье.

Ссылки

• frau derrida. «Достоинства у жертвы быть не может», 12.05.2010