На районе

ДАНИИЛ ТУРОВСКИЙ о жизни в Чертаново, которое признали самым опасным районом Москвы

***

Ч. устроилось в глухих местах Москвы, которые называют не иначе как окраиной и спальным районом. Из этих краев до центра ехать не меньше сорока минут, если повезет (метро не в час пик, когда в вагон не влезть; на Варшавском шоссе нет аварий и десятки грузовиков не едут на склады). Район разделен на Южное, Центральное и Северное Ч., с юга ограничен десятью полосами МКАД, с севера — бульварами Зюзино, с востока — битцевскими лесами, а с запада промышленными зонами Бирюлево. Здесь в обычае носить спортивные штаны, бросать мусор на улице и покупать в палатке с шаурмой гамбургеры, которые называются «лала». Делать тут особо нечего, каждое утро из панельных домов, которые массово и быстро возвели в 70-х, вытягиваются людские струйки к метро: на работу выезжают большинство жителей. Днем Ч. настолько пустеет, что становится похоже на комплекс больничных строений, между которыми пешком или на автобусах перемещаются только пенсионеры.

И все-таки тут что-то происходит. Недавно угнали грузовик, полный отпечатанных Библий. Говорят, в Северном живет Виктор Пелевин. Майор Евсюков начинал свою карьеру в одном из местных ОВД. Жители то и дело выходят на митинги против точечной застройки, как-то раз даже перекрыли дорогу. Во дворах гоняют машины, которые еле на ходу, с надписью «Закон кончается там, где начинается Чертаново». На Чертановском пруду в хорошую погоду запускают катера и кораблики. Мимо проходит трамвайная дорога, где зимой погибли двое школьников. Когда гремела Манежная площадь, столкновения проходили и здесь — у «Пражского рынка» кавказцы обороняли контейнеры и себя от нападения неизвестной группировки неонацистов. Местные футбольные фанаты (разговор с одним из них, Михаилом, мы записали в декабре, участвовавшие в беспорядках, тренируются в Битцевском лесу. Антифашисты из спортивного колледжа расписывают переходы трафаретом «Путин — путь в никуда», но в акциях прямого участия ни те ни другие не принимают. Кто-то на каждом новом объявлении о стройке при поддержке «Единой России» приписывает черным маркером «партия жуликов и воров». На бульваре в маленьком помещении молятся мусульмане. У метро «Южная» два старика каждый вечер продают укроп с тележки, а когда заканчивают в одиннадцать вечера, бесплатно садятся в автобус 674 и выходят на конечной остановке у кромки леса. Из-за открывшихся почти одновременно нескольких спортивных магазинов, где всю весну по бросовым ценам продавали велосипеды, многие в Ч. ездят на них за продуктами. Пятнадцать лет назад вон там был магазин, на открытии которого выступала неизвестная группа «Руки вверх». А тут десять лет назад мы лазили в тоннель под прудом, чтобы подразнить бездомных. Там была вечная стройка: строили кинотеатр, а построили головной офис «Акадо». А вон там гаражи, где мы чинили безнадежный мопед. Вот обычная общеобразовательная школа, где обещали шикарное будущее в обмен на школьные сочинения; рябиновая роща — источник «патронов» для войнушки; универмаг, где хотелось купить фигурку штурмовика из «Звездных войн» и где теперь опять супермаркет.

***

Между новостройками и неплохой школой стоит общежитие ЗИЛа. В темное время тут только местные. Есть почти свой магазин «Пятерочка» — там никого, кроме механиков и электриков в заводских спецовках, встретить нельзя. На одной из лавок играют в нарды. На другой пара проверяет друг у друга знание Нового Завета по синей книжечке: он начинает, она заканчивает фразу. По очереди. Запивая пивом и заедая орешками из пестрого пакетика. На третьей — девушка с семечками слушает с мобильного Стаса Михайлова. Компания, чтобы выпить, есть в Ч. каждый вечер. Каждый вечер во дворах открываются двери машин, включается громко музыка, люди садятся вокруг — на корточки и на тротуары. Каждый вечер у палаток, где по-прежнему продают любой алкоголь, встречаются друзья по интересу.

В общежитие меня ведут зиловские электрики Леша и Вова, с которыми я познакомился в день убийства полковника Юрия Буданова. Тогда они сидели на каруселях и громко обсуждали событие.

— Точно чечены убили.
— Да, пиздец что теперь будет.
— А что будет? — спросил я.
— Война, — ответил Леша. Ему как будто было все равно, что незнакомый просто так влился в разговор. Вова в этот момент расстегнул ширинку, отвернулся в сторону дороги и кивнул: —Третья.

В коридорах общежития стены синего цвета, как лицо у Фантомаса. Леша в черных брюках, белой рубашке и туфлях курит одну за одной, подолгу молчит, смотрит в пустоту. В комнате рваный линолеум, незаправленная кровать, старый сервант с фотографией березовой рощи, на столе лежит разложенная на фольге курица-гриль. Лежит давно, поэтому дышу через раз. «Не понимаю, чего они хотят, но точно им на нас все равно, — говорит Леша. — Мы живем на разных планетах. Я, блядь, на самом деле не хочу участвовать во всей этой хуйне про выборы и так далее. Я работаю, только бы не мешали». Он молчит минуту, потом говорит: «Блядь, забыл позвонить... Привет, ну как ты? Как он сегодня? Выросли волосики? Ага. Резвился он? Игрался? Понятно. Завтра приеду. Что ему привезти — динозаврика или еще чего? Нет? Почему? Ну ладно». В комнату заходит девушка в бирюзовом фланелевом халате, только из душа, судя по намотанному на голову полотенцу. Садится рядом, смотрит в глаза.

— А что ты тут делаешь?
— Не знаю. Может, хочу понять, зачем, куда и с кем.
— Не пизди. Не нужно понимать. Все само решается.

***

В управе Ч. Южное дверей кабинетов примерно столько же, сколько в министерстве магии в «Гарри Поттере». Почти за каждой сидит женщина с прической «взлетная полоса», где придумывает «культурно-массовое мероприятие для жителей» или «решает социальные вопросы». «Благодаря партии “Единая Россия” наш район преображается на глазах», — говорит Екатерина, у которой сережки-шарики размером с глаза, и это вводит почти в гипноз. Она работала в школе завучем, год назад перешла в управу. По ее словам, это самая распространенная схема попадания в районную власть. «А вы знаете, что пишут на плакатах партии?» — «Не знаю». — «Партия жуликов и воров». — «Какая глупость». — «Все-таки объясните, как можно ее любить?» — «“Единую Россию”? Ты же мальчик, должен знать, что сердцу не прикажешь».

***

Тридцатилетний Анзур, высокий, бритый под ноль, как и все таджики (они стригут друг друга машинкой), с черными усами, в обуви на три размера больше, шаркает по полу пятками в очереди за свежевыпеченным хлебом в супермаркете. Он берет два черных и семь багетов. Когда называют цену, он просит восьмой. У него обычная история: приехал из Таджикистана, работает в ненормальных условиях на подсобных работах — убрать, отпилить, покрасить; зарабатывает 15 тысяч рублей (минимум 10 тысяч отсылает домой). За углом магазина его ждут на «кроте» — моторе, который обычно используют дачники, чтобы вспахать землю под картошку на шести сотках, с прицепом. В тачанке трясет и сводит зубы, примерно как если ехать на роликовых коньках по новоположенной Собяниным плитке. Анзур говорлив, улыбчив, неожиданно отламывает от багета кусок, будто не в Чертаново, а на Монмартре. «Люблю находить книжки и игрушки», — признается он. Большую часть времени Анзур проводит около помойки, даже живет рядом — у него маленькая комнатушка на первом этаже, там диван, а рядом коробка из-под телевизора, в которую падает из мусоропровода все, что выкидывают с одиннадцати верхних этажей: бутылки, арбузы и все остальное; грохот от этого такой, что, кажется, стены дома сейчас разойдутся и тебя завалит — буквально — отходами жизнедеятельности. «Меня не били, по одному не ходим. Я не знаю, что происходит в России, но тут хорошо».

***

«Если ты не вернешься через пять минут, мы придем на подмогу». Будний день, утро, около детской горки три мальчика лет по двенадцать, с палками. Когда третий уходит на задание, двое садятся на песок и начинают пересчитывать деньги из карманов. «У меня 159 рублей». — «Где взял?» — «Дома». — «Нам хватит». Я теряю нить разговора, но через несколько минут один выкрикивает: «Я ебал!» Другой вскакивает: «Что ты гонишь, никого ты не ебал!» — «Нет, ебал! Слушай, пора на подмогу». Они подхватывают воображаемое оружие и уходят. С другой стороны дома приходит третий.

— Не видел?
— Побежали за тобой.
— Ага. Придут сейчас. Дай сигарету.

***

Денис в школе всех доставал, после девятого класса ушел и теперь продолжает всех доставать как милиционер. Он в хорошей форме, не курит, переаттестацию не проходил, хотя на машине уже появилась надпись «Полиция». Шутку про появившуюся любовь к пончикам, как у американских копов, не понимает, говорит, что любит чебуреки. «Делать дома нечего, семьи нет, — внезапно говорит он, в то время как мы доедаем двойные чизбургеры из «Макавто». — В последнее время думаю, что давно начал жить не так, как следовало бы. Я видел трупы. Бывает, тут грабят. Есть перекресток, на котором разбиваются десятки, и никто ничего не делает. Чаще всего выезжаем на ночные разборки алкоголиков — вот их тут миллион. Но совершеннейшая глупость про самый опасный район. В Бирюлево и Выхино людей на улицах режут, у нас такого нет». Денис переключает радиостанции, останавливается на «Нашем радио». Едем в машине без включенной мигалки со скоростью восемьдесят по Варшавскому шоссе. Мимо проносятся сначала Центральное, потом Южное Ч. с новопостроенными торговыми центрами, парковками, прудами и ярмаркой белорусских товаров. Когда звучат первые аккорды «Осенней» «ДДТ», мы уже за границей.


Семь вещей, которые нужно сделать в Чертаново

— Сходить в праздник на территорию бывшего кирпичного завода, где сейчас размещается дом с колоннами ДК «Маяк» (Газопровод, 9), чтобы посмотреть и послушать концерт патриотической песни местной самодеятельности.

— Проехать на велосипеде (который придется привезти с собой, потому что аренды нет) от кромки Днепропетровской улицы насквозь через лес (заехать на родник) до Ясенево.

— Сходить сначала в ресторан «Хижина» (Чертановская, 32), где съесть за деревянными столами шашлык и послушать живую музыку про «гранитный камушек в груди». На следующий день отправиться в забегаловку «Край света» (находится почти на границе с Бутово у ж/д платформы «Красный строитель») — и ради названия, и ради посетителей.

— Выйти днем в Северное Чертаново, не зная, куда идти. Улиц там нет (есть дома К805С2 и 6К602), кругом почти конструктивизм — идеальное место, чтобы заблудиться с удовольствием.

— Прийти в воскресный полдень в парк 30-летия Победы и попасть в детский водоворот — там катаются на роликах, электромобилях, самокатах, пускают пузыри.

— Пройти в здание одного из самых длинных домов в Москве (Варшавское шоссе, 125), где раньше было конструкторские бюро, а теперь конторки и магазины по продаже пиротехники и другой мелочовки.

— Поздно вечером появиться в одном из дворов, попросить закурить и разобраться со смыслом жизни.


Автор — редактор журнала «Афиша»​