На инфе

ДАНИИЛ ТУРОВСКИЙ попытался прожить неделю вне информационных потоков

***
Мне двадцать лет, большую часть жизни я потребляю, прочитываю, просматриваю, прослушиваю, проигрываю информацию, которая льется из социальных сетей, газет, десятков сайтов, телевизора, радио, рекламы. Кроме того, я ее создаю для нескольких изданий, в блогах, даже сейчас, потому что этот текст пишется для публикации. Информационные частицы из этого потока копились во мне годами, хранилище должно было переполниться. В середине февраля начало выворачивать наизнанку от любых новостей, и я решил на время скрыться. Последней прочитанной новостью стало требование префектуры ЦАО Москвы к заявителю пикета у храма Христа Спасителя предоставить письменное благословение Русской православной церкви на его проведение. Я сразу почувствовал преимущество, что не буду в ближайшее время знать о подобных историях.

Я попробовал спрятаться от актуального информационного контекста на неделю.

***
Утром первого дня побега написал в социальных сетях: «Не в сети до 25 февраля», выключил Push на смартфоне, чтобы не приходили письма на почту, убрал ноутбук. Сразу же еле удержался, чтобы не включить телевизор, где в это время шли Friends, под которые я обычно завтракаю. Не зашел на сайты «Коммерсанта» и «Газеты.ру», что делаю всегда перед выходом из дома. В метро по привычке едва не нажал на ярлык Facebook на айфоне, вместо этого закинулся рассказом Ивана Бунина. Мне и другим двадцатилетним, выросшим с клавиатурой в руках, сложно воспринимать книжки вне инфопотока, литература стала неотличима от очередного поста в ленте друзей, особенно если читается с экрана.

Оказалось, что делать осознанный выбор такого оторванного информационного потребления в Москве почти невозможно. Обновления преследуют везде, даже если ты этого не хочешь. На улице не спрашивали, хочу ли я видеть рекламные билборды: такова плата за прогулки по городу. Пытался ходить не поднимая глаз, но и на асфальте попадались объявления. То же самое в метро: на «Арбатской» мне советовали до 8 марта купить HD-телевизор с usb-входом, HD-телевизор с usb-входом, HD-телевизор с usb-входом, приглашали звуковой рекламой на меховую ярмарку, в вагоне люди читали газеты. Не спрятаться ни дома, если живешь не один, ни в супермаркетах, где новостные экраны подвешены над кассами.

К вечеру пропала уверенность, что все знания мира у меня в кармане: я вычитал в «Жизни Арсеньева» незнакомое слово, но не смог его погуглить. На экране смартфона отразилось мое недовольное лицо: знания, которые всегда были где-то рядом, стали недоступны.

Перед сном решил, что на почту пришло очень важное письмо, которое точно нельзя пропустить. Крутил телефон в руках, гипнотизировал ярлык Gmail, думая, что человек, отправивший письмо, точно ждет ответа, он обидится, если не отвечу быстро, не будет смысла отвечать на него через неделю, и вообще, зачем я себя мучаю, глупость, нужно бросить все, зайти куда нужно, все-таки в XXI веке живу, от информации нельзя скрыться и бессмысленно скрываться, зайду только на пять минут, вдруг там еще и новости предреволюционные, а я, журналист, посетивший все уличные акции за три года, пропускаю самую главную. Отлегло, только когда представил, что записываю эти мысли на кассетную пленку и бросаю ее в мусорное ведро.

***
Оказалось, очень быстро теряешься в пространстве, если привык жить от события до события, а они вдруг перестали происходить, и этих штрихов, вписывающих тебя в контекст, не хватало. Часами ходил по городу один. Так все-таки проще всего оторваться от информационного шума. По нескольку часов о чем-то думал, но не думал ни о чем. Иногда по дороге просыпался, видел граффити на стенке, фотографировал для коллекции, снова шел, не ощущая, когда я и где я, но был уверен, что, если действительно важное случится, я узнаю.

Перестал знать о пиздеце, который творится вокруг. А если о нем не знать, оказывается, что вроде пиздеца и нет. И тревога о судьбе Родины уменьшилась. Больше не хотелось обвинять тех, кто, например, не знает о «Стратегии-31» или нападении на журналиста Олега Кашина, потому что не знать этого — свободнее жить. На Манежной площади избиения начались после того, как толпа около часа беспрепятственно накачивалась националистическими лозунгами. Не накачавшись политическими новостями, я не к месту и по-дурацки, как человек в футляре, почувствовал себя на митинге «Россия против Путина». Что? Зачем это?

Все равно новости живут не больше недели, а чаще еще меньше. Журналисты работают как на конвейере, без разницы где — в «Коммерсанте» или на Lifenews. Какова бы ни была сложность добычи новости, ее не оценят читатели, и она будет просто частью общего потока, сколько бы перепостов ни было. Ставишь «мне нравится» — и ты свободен. Пролайканные посты почти никогда не выходят за рамки журналистской тусовки, которая эти посты создает. Пока гулял по городу, придумал, что классно будет, если через несколько лет можно будет ставить лайки проходящим мимо людям.

Люди, с которыми общался в сети, превратились в призраков из прошлого. С большинством сетевая дружба не переходит в реальную, даже если знакомство произошло в реальности. Все равно по ним соскучился. Точно ведь кто-то выложил что-нибудь интересное. Наверное, обсуждали такое, где мое участие в дискуссии было необходимо. На четвертый день я перестал формулировать мысли для постов. А если формулировал, возвращался к ним через некоторое время и понимал, что хорошо, что не опубликовал.

***
Вечером второго дня мысли, которые скрывал, потребляя медиа, начали занимать все сознание. Точно нельзя уходить в такой аут, если недавно разбито сердце. Приятель говорил, чтобы Её забыть и было легче, нужно с ней меньше контактировать. Я не мог с ней меньше контактировать, она у меня во всех соцсетях. Каждый раз подмывало зайти к ней на страницу. Как там она? Какие фотографии выложила? Какие песни добавила? Кто ей писал? И главное — почему она мне не пишет? Нашему поколению легко заводить новых людей, но сложно прощаться, даже если это необходимо. У двадцатилетних половина жизни прошла в сети. У нас иначе будут строиться отношения со своими детьми. Неловко будет объяснять детям свои фотографии в соцсетях не с мамой, да и не только это. Наши дети смогут прочитать все о нашей жизни: посты, статусы, плей-листы, избранное YouTube и будут знать не избранные истории, как мы о своих родителях. Будет новая искренность, и, кажется, уже глупо закрывать или ограничивать блоги.

***
В третью ночь целиком приснилась серия «Сауз-парка». Проснулся с ощущением, что в голову впрыснули много тумана, отчего она раздулась и стала тяжелой. Не захотелось вставать, я просидел, думая о Баттерсе в фольге, еще несколько минут. В какой-то момент вспомнил совет заложникам прокручивать в памяти сюжеты фильмов, начал прокручивать «День сурка». Ребята, просыпайтесь и не забудьте надеть теплые сапоги; «Фи-и-ил!»; несчастная крыса предсказывает долгую зиму; способы самоубийства, чтобы вырваться из замкнутого круга.

Кажется, стал больше обращать внимание на окружение. Решил поехать домой не на метро, где точно увижу газеты, а на трамвае. К тому же трамвай дольше едет, а в дороге не так тянет на инфу. По центру на нем ехать, как на экскурсии, совсем другой вид на город. Светило солнце, двадцать мороза, работал подогрев сидений. В вагон зашел дед, спел «нам нужна одна победа», три девушки ностальгировали по школьным временам, у другой из наушников доносился хаус. Как в случае с привязчивой песней, которая потом долго-долго звучала, потому что ее нечем было перекрыть, в трамвае в памяти засело объявление: «Согласно постановлению правительства Москвы от 14.12.2010 №1052 ПП с 1 января 2011 года установлен тариф на проезд пассажиров за одну поездку и провоз одного места ручной клади в размере 25 рублей. Стоимость посадочного талона, реализуемого водителем в салоне подвижного состава, составляет 28 рублей».

***
В пятый день понял, что осталось совсем немного. Скоро, очень скоро смогу вернуться в прежнюю жизнь и получить инфу. Попался на глаза журнал путешествий, но он не помог бы утолить ломку, потому что был годовой давности со статьями о кочевниках и поселениях в Афганистане. Под конец седьмого дня чувствовал себя примерно так, будто ждал возвращения девушки, которую люблю, но вынужден был с усилием забыть, хотя помню, что с ней ведь было так хорошо, так разнообразно, а без — как-то не так. За час до конца — как перед выходом на долгожданную встречу с ней: дрожь, улыбка не сходила с лица.

И вот я открыл все сайты, блоги, газеты, включил телевизор, радио. Завис с ними на полчаса, пока не начало подташнивать, но и потянуло написать в Facebook статус: «Бу-э-э-э». Все показалось посторонним — и посты, и новости, и выложенные друзьями фотографии. Больше я в тот день ничего не смотрел, а на следующий день очень избирательно. Подумал, что точно появится — или уже появилась — молодежная субкультура, которая будет за осознанный выбор конкретной статьи, клипа, поста, твиттера, песни, серии сериала, фильма, а не просто потребление бесконечного потока. Нужно ли знать, как обманывают президента и что премьер-министр поддерживает фашистов? Нужно ли знать, что в Москве построили транспортную развязку? Нужно ли знать, что Леди Гага выпустила новый клип? Нужно ли знать, как за тысячи километров бомбят Ливию, а в Японии протекает ядерная реакция? Нужно ли знать, сколько миллионов спас Навальный? Нужно ли знать, как проходила последняя акция на Триумфальной площади? Нужно ли даже знать, что сейчас, вот прямо сейчас подруга пьет какао и слушает «Аквариум»?​