Наша еда

Поэт КИРИЛЛ МЕДВЕДЕВ поговорил с ПАВЛОМ АРСЕНЬЕВЫМ и ОЛЕГОМ ЖУРАВЛЕВЫМ, организаторами одной из новых коллективных инициатив «Пища для ума»

Имена:  Олег Журавлев · Павел Арсеньев

«Пища для ума» — «ассоциация студентов, решивших действовать самостоятельно» — это инициативная группа, которая смогла совместными усилиями противодействовать финансовому произволу руководства Санкт-Петербургского государственного университета. Во всяком случае, в той его части, которая касается студентов ежедневно и непосредственно — в столовском питании. Столовую с искусственно завышенными ценами бойкотировали самым действенным путем: организацией собственного альтернативного питания во дворе. Кажется, это один из частных примеров нового сознания общности, которое, по мнению Андрея Лошака, приходит на место недавней общественной стагнации. Поэт КИРИЛЛ МЕДВЕДЕВ поговорил о том, как это было, с двумя организаторами этой акции — поэтом, филологом, аспирантом СПбГУ Павлом Арсеньевым и социологом Олегом Журавлевым. Оба они активисты так называемого Уличного Университета.



Павел Арсеньев. Все началось с того, что в столовых Санкт-Петербургского государственного университета с начала учебного года сильно выросли цены и понизилось качество еды. А администрация сделала вид, что в этом виноват арендатор столовых, тогда как о завышенной цене аренды в 19 млн упоминалось значительно реже.

— Было ли это связано с общей ситуацией в университете?

Олег Журавлев. Да, с административной реформой университета, которую последние годы проводит ректорат СПбГУ во главе с Н. Кропачевым. Два главных направления этой реформы — централизация университетской власти и бюрократизация процесса принятия решений. Административные нововведения, жесткий стиль руководства, бюрократизация университетской жизни создали крайне гнетущую атмосферу.

История со столовыми вписывается в этот общий контекст. Судя по всему, ректорату были не по душе подконтрольные деканам столовые с разными ценами. Прежние столовые были закрыты, ректорат объявил открытый тендер, который и выиграл нынешний арендатор, ОМС «Кейтеринг»,, установивший грабительские, по студенческим меркам, цены. При этом зарплата работниц университетских столовых снизилась. Таким образом, руководство университета выиграло в деньгах за аренду, ОМС получила новых потребителей, вынужденных питаться за те цены, какие есть, а студенты и работницы общепита оказались жертвами этой взаимовыгодной сделки.

— Как развивалась кампания?

Арсеньев. 24 сентября мы, т.е. не только студенты СПбГУ, но и участники Уличного Университета и Комитета академической солидарности, пригласили Food not bombs ¹ провести раздачу бесплатной еды среди студентов, чтобы в форме скорее символической акции «продемонстрировать преимущества самоорганизации перед пассивным ожиданием решения проблемы администрацией» (как значилось в нашей листовке). Но после окончания акции на филфаке студенты поспешили уточнить, когда будет следующая кормежка, а некоторые предложили организовать ее своими силами. Словом, очень быстро студенты поняли, что все в их руках, и с того дня на филфаке появилась самоорганизованная столовая, еду в которой готовят, привозят и, разумеется, съедают сами студенты. Так появилась инициатива «Пища для ума»

— Чего вы добились на сегодняшний день?

Арсеньев. Цена на обед снижена, достигнуто признание деканатом нашей группы как легитимной силы. Раньше наши афиши методично срывались по указанию из отдела безопасности универа.

Успех кампании вполне ощутим. Студенты приобрели практический опыт участия в коллективной самоорганизованной инициативе, в течение месяца увидели плоды своей деятельности и ощутили эффективность кампаний студенческого протеста. И с таким движением, не писавшим никаких прошений, а просто наглядно и ежедневно агитировавшим своими действиями и разрастающимся с каждым днем, администрации пришлось считаться.

— Какие настроения среди студентов сейчас? Как проходит кампания?

Арсеньев. Сейчас в Питере прекрасная погода, а сам двор филфака как бы призывает к такого рода публичной деятельности. Студентов, к слову, поддержали и многие преподаватели. Недавно прошла акция солидарности с «Пищей для ума» в МГУ, а в ближайшее время должны состояться акции солидарности в других городах России и Украины, в Загребе и Париже.

— Я так понимаю, была какая-то интервенция «Молодой гвардии»? Можете сказать два слова об этом?

Арсеньев. Ну это даже смешно называть «интервенцией». Это была какая-то вялая попытка перекодировать и одновременно взять под контроль протестное студенческое движение; она заключалась в проведении какой-то пресс-конференции в офисе «ЕР». Они даже не попытались выйти на связь с нами, но даже если бы попытались, ты можешь догадаться, куда бы… точнее, что бы мы им ответили. Дело в том, что основных преимуществ мы достигли благодаря тому, что принципиально не стремились контактировать даже с администрацией университета, а затем довольно долгое время открыто отказывались от ведения переговоров с ними. Как видите, в отличие от акций прямого действия эти переговоры не приносят никаких принципиальных результатов, а время и силы отнимают не меньше.

— Насколько происходящее отражает ситуацию в студенческом движении вообще?

Журавлев. Независимое университетское движение в России только появляется и сталкивается с двумя главными проблемами.

Во-первых, несмотря на то что в университете учатся политические и гражданские активисты, преподают политически ангажированные профессора, проходят дискуссии по острым социальным проблемам, сам университет не является источником политического опыта для студентов и молодых преподавателей.

Гражданская жизнь проникает в университет либо «сверху», когда государственная администрация подчиняет те или иные университетские подразделения своим нуждам или когда в соответствии с доминирующей политической модой преподаватели окрашивают свои лекции и учебники в яркие политические тона, что часто превращает их почти в пропаганду; либо «сбоку», когда политические активисты организуют в университетских аудиториях политические семинары или кружки.

Но сам университет как таковой, его внутренние процессы не производят публичную жизнь и политический опыт. Почему? Потому что заблокированы два способа, какими обычно это происходит. Первый — это когда студенты косвенно участвуют в борьбе «академических банд». Поскольку наука, прежде всего, конечно, гуманитарная, — это борьба разных научных парадигм и интеллектуальных и политических течений, а преподавание — процесс навязывания студентам определенного стиля мышления. Постольку в ходе борьбы авангардной и консервативной научных школ, которая всегда отчасти является борьбой за внимание студентов, последние, не желая больше мыслить по-старому и очарованные модными учеными-новаторами, приобретают опыт сопротивления. Этот путь трудноосуществим, поскольку клановая борьба в российской университетской гуманитарной науке — это не состязание интеллектуальных позиций, а вялотекущие интриги за контроль над бюджетным финансированием, административными привилегиями и т.д. В соответствии с законами этой борьбы устроены и законы набора студентов — редко когда охотятся за интеллектуально амбициозными студентами, чтобы завербовать их в свою научную «банду». Второй путь — борьба за свои социальные права: размеры стипендии, условия в общежитиях и т.д. Этот путь также редко реализуется, потому что никаких социальных прав у студентов, собственно говоря, нет. Они занимают самую низкую позицию в структуре университетской власти и лишены каких бы то ни было рычагов давления на руководство. А в отсутствие действенных профсоюзов студенты не готовы сами начинать борьбу политическими методами, поскольку тотально деполитизированы, как и российское общество в целом.

Вторая проблема, можно сказать, «обратная». В тех редких случаях, когда протест появляется изнутри университета, а не извне, ему, наоборот, не хватает широкого политического размаха. Деполитизация общества настолько отвратила граждан от политического участия, что студенты опасаются расширять свой протест даже путем объединения с другими недовольными группами преподавателей и студентов, не говоря о профсоюзах.

К тому же — и это самое главное — университет, чья «автономия» на деле представляет собой бюрократическую автаркию, не признает никакого «внешнего» участия в своей жизни, не считая взаимовыгодных обменов с государственной администрацией. Парадоксальным образом первым политическим опытом студентов становятся постоянные действия по охране деполитизированного статуса протеста. Грубо говоря, в ходе процесса убеждения всех вокруг, что мы, дескать, не занимаемся политикой, а решаем конкретные проблемы, студенты и приобретают политический опыт, и осознают, что стали участниками политической практики. Такое замыкание в рамках частных и узких проблем опасно для развития студенческого движения, поскольку подобная диспозиция крайне выгодна администрации, которая в таком случае сможет контролировать решение этих проблем.

Нужно формировать межуниверситетское всероссийское движение студентов, аспирантов и молодых преподавателей. Оно будет, во-первых, вырабатывать повестку дня: борьба с националистической пропагандой в образовании, повышение качества образования, создание студенческого самоуправления, борьба с плагиатом, повышение зарплат и стипендий, изменение правил рекрутирования студентов и преподавателей и недопустимость гибких контрактов как основной схемы найма и т.д. Во-вторых, такое движение станет центром экстренной взаимопомощи — если где-то встает острая университетская проблема или оказывается давление на студентов, в нескольких городах сразу же стартуют кампании солидарности. Такое объединение будет, с одной стороны, широким, с другой — профессионально легитимным, поскольку будет действовать внутри университетского пространства. Именно таким движением призван стать Комитет академической солидарности — сеть взаимопомощи разных университетских инициативных групп из разных городов.

___________________
¹ Движение «Еда вместо бомб», или Food not bombs (откуда происходит и русская аббревиатура ФНБ), впервые возникло в Америке благодаря группе людей, раздававших бесплатную вегетарианскую пищу нуждающимся в ней людям, в то время как правительство расходовало миллионы на вооружение, декларируя именно это как «защиту граждан». В Петербурге, как и в других российских городах, уже несколько лет существует даже несколько фнб-групп.

Ссылки

• Андрей Лошак. Проживем без государства, 02.11.2010