ЕЛЕНА КОСТЫЛЕВА об истерике в блогах после саяно-шушенской катастрофы
Имена:
Михаил Афанасьев
© PhotoXPress
Внутри блогосферы нет расстояний. От одного человека до другого, от события до его потребителя — одна ссылка. В своей френд-ленте я оказываюсь рядом с людьми, которые стучат из-под воды, задыхаясь. Я реагирую на это. Это не где-то там, далеко, — это происходит здесь.
Они говорят, что это абсурд — сидят блогеры и слышат «стуки». Но блогосфера и устроена как огромная репрезентация абсурда. Она — разумный океан, Солярис, откуда в любой момент могут появиться фантомы или духи, ее собственные киберпанковские божества из прошлого, настоящего и будущего.
Она — мозг гигантского Чужого: ткнув в какую-то его часть, вы не знаете, в какой части блогосферы это отзовется. А может быть, истерика начнется во всех частях, как это было после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС.
Это большой, заполошный, животный мозг. Пусть коллективный мозг. И его почти все время лихорадит.
Удивительны свойства этого большого мозга. Удивителен каждый его нейрон, завораживают цепочки реакций — почти всегда непредсказуемых.
Блогосфере невозможно ничего централизованно впарить — специалисты говорят, что в ней не существует иерархии распространения информации. В блогосфере нет начальников, ее вожди — Медвед, Ктулху и Чумазик: порождения неконтролируемого воображения, боги Океана.
Как ее контролировать? Да никак. Можно наслать армию DDoS-еров гнобить одного-единственного юзера. Можно вычистить из топов что-то, чего там не должно быть, на случай, если на морду поиска по блогам зайдут важные лица. В этом смысле не самая удачная практика — брать церковные праздники из календаря и объявлять их «темами дня»: накануне дня своего Преображения Господь преобразился в гроздья гнева, в Шиву-Разрушителя, сорвал 800-тонную плиту, семьдесят одного человека предал страшной смерти, четверых так и не нашли.
Читать текст полностью
Главным в эти дни был вовсе не библейский сюжет, а то, что людей, возможно, можно спасти, — сообщение о том, что они могут находиться в воздушных карманах под водой, запостил в свой блог журналист Михаил Афанасьев.
Он написал, что люди сидят под водой в помещениях, где еще остался воздух, и стучат по стенам.
Это настолько чудовищно, что, чтобы это перепощивать, нужно очень хотеть, чтобы этих людей вытащили. Всей страной хотеть. Собственно, «истерика» — знак этой воли, молитва, коллективное желание спасения.
Большинство блогеров отозвались на это сообщение так, словно из-под воды стучал родной им человек. Ссылку перепостили десятки тысяч раз, а прочли, наверное, все, кто заходил в эти дни в сеть. Написать такой пост специально, предугадать такой эффект невозможно — только сама блогосфера знает, что должно быть у нее в топах.
Но никто не знает, что будет в топах завтра.
Предположим, на очередном захваченном судне у матроса или пирата оказывается с собой смартфон. Матрос пишет в свой твиттер: «Выведем в топ!» Он полагает, что у него в трюме — как следует из короткого, но эмоционального поста — ядерная бомба, которую везут прямо к нам во френд-ленту, чтобы она там взорвалась. Предположим, в Москву. На Красную площадь. (Если так сделать, то всё, что в пределах Садового, за долю секунды перейдет в плазменное состояние.)
Первые сутки после появления поста про ядерную бомбу никто не может выйти из интернета: катастрофа как шоу. The memento mori message. Страх как спусковой крючок пистолета воображения.
Через двадцать пять часов город все-таки пустеет — население выстраивается в пробки за МКАД.
Власти арендуют целые цивилизации ботов, обрушивают ЖЖ и «Твиттер» — народ лезет на сайт «Радио Свобода». Чекисты из маузеров расстреливают лично каждого провайдера — но остаются еще новостные службы музыкальных радио. Которые, кстати, честно сообщают населению, что угрозы нет.
Население на Карибах, в Черногории и Тверской области — пьет коктейли, слушает длинные волны, почитывает западные СМИ. Западные СМИ пишут, что в Москве и без бомбы уже было невозможно: Exile закрыт, давит советское наследие, инфраструктура ветхая, коррупция большая, климат, культурная жизнь вообще давно в Бильбао.
Верховный главнокомандующий собирает генералов в сочинской резиденции, объявляет источником провокации врагов за океаном и решает нанести упреждающий удар. Операция называется «Принуждение к диалогу». Начинается третья мировая война.
Не такая уж невероятная ситуация: распространение определенной информации может вызвать панику, это правда. И как человечество не знало, что делать с настоящей бомбой, когда изобрело ее, так и сейчас оно не знает, что делать с блогами: как с ними обращаться? Это гигантская информационная система, живущая по неизвестным законам.
Нам кажется важным описать, зафиксировать здесь хотя бы какие-то ее свойства.
Она отчасти сама способна понимать, что с ней происходит. Она самоиронична и ауторефлексивна.
Пока появлялась эта колонка, блогосфера высмеяла сама себя при помощи топика «морским свинкам нужна вода» — так выразила свои ощущения от истерики и «стуков» рефлексирующая часть общества, давно эмигрировавшая на отдельную платформу lj.rossia.org. «Это действительно важно!» — издевались блогеры над самими собой; «это вам не голодающие больные дети!» — глумились они, утратив полностью мораль, как всегда в таких случаях. Но поднять тему в топ не удалось, мягко говоря.
«Вы охуели?» — спрашивали автора поста случайно зашедшие юзеры. «Вы так говорите, как будто это что-то плохое», — отзывалась устами какого-то умника, кажется, сама Бложья Сфера, которая никогда не выходила из этого состояния.
Она аморальна. Она слишком легко соглашается смеяться над страшным.
Как бороться с кем-то, кто о**ел и не считает, что это что-то плохое, как им управлять?
Да никак.
Правильно поступил Дмитрий Анатольевич, добровольно став частью этого дадаистского кошмара. Теперь он объясняет Украине, что он о ней думает, в своем блоге. Если бы по телевизору — могла война начаться. А так — мой блог, что думаю, то и говорю.
Что мы еще знаем о блогосфере, кроме того, что она — среда нашего ежедневного обитания?
Она уже не та, что десять лет назад, где были «я и моя Маша». Она вырастает — а может, просто разрастается? Если предположить, что блогосфера растет и развивается по законам живого организма, повзрослеет ли она когда-нибудь? Появится ли у нее ответственность? Нужна ли она?
Наверное, если в результате постов-перепостов город в панике эвакуировался, а бомбы никакой не было — это вроде телефонного хулиганства.
А если под водой сидели люди и стучали, чтобы их спасли, даже если всего один человек так делал — то получается, что главное в сообщении Афанасьева было правдой. И он просто обращал на эту правду внимание руководства компании «РусГидро», которая должна была спасать людей; это та самая «ответственность бизнеса перед обществом», о которой так много говорят.
Я не хочу сказать, что «не спасали» — спасали. Водолазы искали людей. Но почему не начали воду откачивать раньше, чем через четыре дня? Никто пока не дал внятного ответа: ни руководство «РусГидро», ни Шойгу, ни администрация Республики Хакасия. Мощные насосы заработали только к вечеру четверга, 20 августа, за день до этого начали качать теми, которые были. Завести дело на журналиста — один день. Привезти мощные насосы — 4 дня. Почему так?
Мы не можем проверить, почему «РусГидро» не откачивала воду, то ли потому, что не могла, то ли потому, что была занята подсчетом фантастических убытков. Это выяснит суд, если родственники не передумают подавать иски.
Впрочем, что там выяснит суд, мы узнаем от какого-нибудь еще не осужденного блогера. Или от еще не убитого журналиста.
Правды «как мы ее знаем» больше нет, как окончательно стало ясно в прошлом году во время войны с Грузией, когда врали все — а больше всех российские и американские агентства. И единственный способ понять что-то — брать разные источники информации и сравнивать.
И иногда — верить какому-нибудь блогеру «оттуда», с места очередной God's activity. От которого до меня — одна ссылка.
P.S. Эта колонка могла называться «Отсчет утопленников» — заголовок в духе одного витального делового издания. А лучше — «Насчет утопленников». Что поделать, сознание защищает себя от страшной информации, и в таких случаях оно, как известно, смеется — от ужаса. Коллективное — также. Идея контроля напрашивается, но неосуществима. Блогосфере не запретишь порождать бесконечные флуктуации смысла. Но пока она — не сегрегированное, не иерархичное, мономорфное, неизученное пространство; детство человечества, его плацента, сон его разума. И потому колонка так не называется.
