Бог из машины

СВЕТЛАНА РЕЙТЕР попыталась понять, можно ли в стране, где отказали правовые механизмы, доверять детектору лжи

Имена:  Анатолий Барков · Владимир Макаров

«Вас зовут Ирина?» — «Нет».
«Вас зовут Вера?» — «Нет».
«Вас зовут Екатерина?» — «Нет».

Я сижу в черном кожаном кресле с широкими подлокотниками. На моей груди закреплен круглый датчик. Еще один датчик — на животе. На правой руке манжетка для измерения артериального давления. Под ножками кресла — плоские металлические пластины. Мне нельзя двигать ногами, чесать нос, кашлять и шмыгать.

Я стараюсь не думать о Сакко и Ванцетти.

Напротив меня — камера. Сбоку от меня сидит полиграфолог Сергей Аксенов. Он смотрит в монитор своего компьютера, к которому подсоединен детектор лжи.

Он задает мне вопросы. Я на них отвечаю. Его задача — узнать, вру я или нет.

Когда я вру, я волнуюсь, и на мониторе возникает вертикальная шкала красного цвета. Если я говорю правду — шкала зеленая.

«Вас зовут Марина?» — «Нет».

Национальная школа детекции лжи, где преподает Аксенов, арендует часть помещений у Технического университета МИРЭА, расположенного на 5-й улице Соколиной Горы. Это здание типичного НИИ, чей расцвет пришелся на семидесятые — восьмидесятые годы. Легко можно представить себе, как по этим сейчас уже обшарпанным коридорам бегали бородатые мужчины в свитерах крупной вязки. В очках. В комнатах, наверное, пили чай с домашним вареньем. На стенах висели портреты Льва Ландау и Альберта Эйнштейна. В столе, в нижнем ящике, — автограф Окуджавы и фотография академика Сахарова.

Сейчас длинные темные коридоры освещаются парой лампочек. Стены покрашены скверной голубой краской. В курилке какой-то мужчина в дешевом костюме серого цвета с селедочным отливом эмоционально обсуждает по мобильному телефону чье-то увольнение.

Отремонтированы только те комнаты, где учатся будущие полиграфологи — студенты школы детекции лжи. За год в школе проходят обучение 160 человек; два курса занятий длятся 365 учебных часов, полная стоимость — 92 тысячи рублей. Основное требование при приеме — наличие высшего образования.

Мы идем по коридору в кабинет, где проходят исследования на полиграфе, и я слышу, как в одной из комнат кто-то из студентов спрашивает невидимого преподавателя: «А в нашей стране что страшнее — алкоголь или наркотики?»

«Правосудие», — бормочет себе под нос Аксенов.

«Вас зовут Анастасия?» — «Нет».

Перед тем как начать исследование, Сергей Аксенов задает мне общие вопросы. «В какой школе вы учились? Где вы работаете? Чем вы любите заниматься в свободное время? Вы любите читать? Вы курите? Можете описать свой типичный день?»

Эта процедура — стандартная. С ее помощью полиграфолог пытается понять, на какие темы я говорю охотно, а какие предпочитаю замалчивать.

«Вы когда-нибудь употребляли алкоголь?» — «Да, и часто». — «Вы замужем?» — «Тринадцать лет, за голландцем».

Черт, я, кажется, догадываюсь, каким будет следующий вопрос. «Вы когда-нибудь употребляли наркотики?» Громко и отчетливо говорю: «И да, я курила марихуану».

«Считайте, что проверку вы провалили, — говорит Аксенов. — Ни в одну крупную компанию вас не возьмут. Давайте я вас о правонарушениях больше спрашивать не буду».

И не надо. Иначе придется рассказать, что в середине 90-х, когда меня выгнали с работы из одной некрупной компании, я зарабатывала на жизнь так: сдавала в ларек на Киевском вокзале блоки красного Marlboro и бутылки миндального ликера Amaretto Disaronno.

Их мы воровали в супермаркете Irish House.

Теперь меня не возьмут уборщицей в региональный банк.

«Вас зовут Елена?» — «Нет».

На самом деле это простой тест. Полиграфолог Аксенов хочет понять, умею ли я врать. Моя задача состоит в том, чтобы скрыть от него собственное имя.

«Вас зовут Юлия?» — «Нет».

«Вас зовут Александра?» — «Нет».

«Вас зовут Светлана?» — «Нет».

Честно говоря, мне никогда не нравилось собственное имя.

Аксенов поворачивает ко мне монитор, и я вижу напротив имени «Светлана» высоченную шкалу красного цвета.

«Вот что, Света. Врать вы не умеете».


Здравый смысл и чувствительность

8 апреля 1993 года фермеры Морис и Руфь Гогер были жестоко убиты в своем доме в городе Ричмонде, штат Иллинойс. Глотки Мориса и Руфи были перерезаны так глубоко, что головы жертв держались на паре сухожилий.

Тело Мориса обнаружил его сын, автомеханик Гари Гогер. Он же немедленно вызвал полицию. Приехавшие оперативники обыскали территорию фермы и обнаружили тело Руфи под грудой подушек и одеял в трейлере, запаркованном на заднем дворе.

После обыска Гари Гогер был задержан по подозрению в двойном убийстве.

Этот день, 8 апреля, был двадцать третьим днем трезвой жизни Гари Гогера, в прошлом запойного алкоголика с частыми приступами беспамятства.

«Два детектива, Кэрол Данн и Кен Трайгер, провели первичный допрос в доме моих родителей. В 9:00 они попросили меня поехать с ними в полицейский участок. До этого я никогда не был в полиции. Допрашивали меня в небольшой комнате, и основные вопросы задавал Трайгер. Час за часом он монотонно спрашивал меня, что я делал в последние три дня, где был, кого видел. Я хотел ему помочь: родители убиты, состояние мое было чудовищным. К восьми часам вечера я рассказал ему все, что мог: какие машины чинил в гараже, с какими парнями играл в футбол, в какие магазины заходил и какую еду покупал. Потом я спросил Трайгера: “Ну что, теперь я могу идти домой?” Трайгер ответил: “Нет”. Затем он стал спрашивать меня, в какой школе я учился и с кем из родственников общался ближе всего. Мне казалось, что эти вопросы не имеют особенного отношения к делу, но я и на них отвечал. Ближе к полуночи я опять спросил Трайгера, могу ли я уйти. Он, как и раньше, ответил отказом».

Гогер не помнит, в какой момент Трайгер произнес слово «детектор лжи».

«Я сказал ему: “Черт, я слышал про эти исследования, но им ведь нельзя доверять!” Я был на взводе: за целый день я выпил восемь чашек кофе и ничего не ел. Трайгер ответил: “Гари, этой штуке можно верить. Если ты пройдешь детектор лжи, то мы отпустим тебя домой”. Я подумал: “Дельное предложение. Я не виноват, я пройду этот тест, и меня отпустят домой”».

После этого Гогеру наконец-то принесли бутерброды. Ему не разрешили лечь и поспать и в тот же вечер проверили на детекторе лжи. Перед исследованием Данн и Трайгер говорили ему, что он убил родителей в состоянии алкогольного беспамятства, поскольку нет никаких доказательств того, что он действительно бросил пить. Во время исследования Трайгер кричал: «Как ты мог раскроить глотку женщине, которая тебя родила?»

Задавая вопрос, Трайгер громко хлопал по столу. От этого Гогер нервничал, и датчики отмечали «острую реакцию на задаваемый вопрос». Так Трайгер получал «свидетельство эмоционального возбуждения, зафиксированное машиной».

«Парень, машина врать не будет, — сказал Трайгер. — Скажи, ты мог убить своих стариков в беспамятстве?»

«Хрен с ним со всем, скорей бы выспаться, — подумал Гогер и произнес: — Да, мог». Через пару дней экспертное заключение по обследованию на полиграфе было готово.

Суд штата Иллинойс приговорил его к смертной казни за двойное убийство.

В апреле 1993 года Гогер был отправлен в тюрьму — ждать своей очереди на электрический стул.

Беверли Монро, профессор химии из города Ричмонд, штат Вирджиния, работала патентным аналитиком в компании Philip Morris и растила троих детей. В течение тринадцати лет Монро встречалась с мужчиной по имени Роджер Зигмунд де ла Бурдэ.

Вечером 4 марта 1992 года Беверли обедала с Де ла Бурдэ в его доме, потом поиграла на его пианино, накинула на плечи свой кашемировый свитер и уехала домой.
Наутро де ла Бурдэ был обнаружен мертвым с пулей в виске.

Несмотря на то что Роджер Зигмунд перед смертью звонил своему ближайшему другу со словами: «Жизнь мне надоела, я запутался в долгах и в женщинах и хотел бы умереть», Дэвид Райли, детектив полицейского управления штата Вирджиния, посчитал, что его убила Беверли. Ведь она была последней, кто «видел де ла Бурдэ живым». Причина убийства — ревность.

26 марта, после двухнедельных допросов, агент Райли предложил Беверли пройти исследование на детекторе лжи.

«Я пришла с утра в полицейский участок, и меня уже трясло: вообразите, я, человек с высшим образованием, чистокровная южанка, и в таком месте. Я зашла в комнату, где должны были проводить исследование, и начала плакать. Потом появился агент Райли. Он сел рядом со мной, схватил меня за руки и стал говорить, что с моей памятью что-то не так, он это точно знает, чувствует, видит; он сталкивался с такими случаями неоднократно. Но он мне поможет, вылечит мою память. Он говорил, что желает мне добра».

Райли повторял эти фразы снова и снова. Он сидел так близко к Беверли, что она чувствовала, как пахнет у него изо рта, и ее это ужасно раздражало.

Потом он сказал: «Я знаю, вы убили де ла Бурдэ из ревности. Вы остались в его доме на ночь и застрелили его».

После этого рыдающая Беверли стала проходить исследование на детекторе лжи. Процедура длилась примерно два часа. Чередуя вопросы личного характера («Как вас зовут? Какой сегодня день недели? У вас действительно трое детей? Вы были знакомы с Роджером Зигмундом де ля Бурдэ?») с вопросами значимыми («Вы часто ревновали своего любовника? Вы были в день смерти вашего любовника в его доме? Вы были там вечером?»), Райли добился положительного ответа на последний вопрос.

Основное доказательство вины было получено. За триста долларов Райли нашел свидетельницу — бывшую заключенную по имени Зелма Д. На суде Зелма, которую Беверли видела впервые в жизни, показала, что продала Монро пистолет.

2 ноября 1992 года Беверли Монро приговорили к 22 годам лишения свободы по обвинению в убийстве Роджера Зигмунда де ла Бурдэ.

Оказавшись за решеткой, Гогер и Монро постоянно писали письма в высшие инстанции.

В 1998 году Верховный суд США рассмотрел вопросы правомерности использования полиграфа. Было указано, что только при условии соблюдения добровольности и отсутствия всякого принуждения, выражаемого в той или иной форме, а также соблюдения действующего законодательства и выполнения процедуры испытания на должном технологическом уровне, то есть с применением средств видеоконтроля на протяжении всего процесса, обследование на полиграфе может признаваться правомерным. И, несмотря на это, прямым доказательством вины такое обследование в судах США не является, оно может лишь подкреплять тщательно обоснованные «протоколы» следствия и основанием для возбуждения уголовного дела служить не может.

Кроме того, беременные, несовершеннолетние, пожилые, наркоманы, алкоголики, люди легко возбудимые, тревожно-мнительные, психически больные проходить проверку на полиграфе не должны.

Дела Гогера и Монро, основанные исключительно на применении полиграфа, без убедительной следственной базы, отправили на доследование.