Как это делают в Дивееве

Журналист СВЕТЛАНА РЕЙТЕР о темной стороне православной святыни. Фотографии АРСЕНИЯ НЕСХОДИМОВА

Имена:  Серафим Саровский

Про село Дивеево я услышала в мае этого года, когда занялась материалом об исчезнувших людях, следов которых так и не нашли.

Четыре года назад, при невыясненных обстоятельствах, бесследно, внезапно и необъяснимо пропала жительница села Дивеево 27-летняя Виктория Краснощёк, администратор местной гостиницы «Московская».

Виктория так и не нашлась.

Ее родители по-прежнему живут в этом селе: бывшие одесситы, они вместе с дочерью переехали в Дивеево «за благодатью и спокойной жизнью».

Но, показалось мне, спокойная жизнь — это не про Дивеево.

Я помню, что отец Виктории, Владимир Краснощёк, показывая мне дом, сказал: «Вы не смотрите, что дом у нас внутри хороший, а снаружи — так себе, это чтобы соседи не завидовали». И добавил, что у них четыре года назад собаку убили, «отравленную кость подкинули».

И я решила приехать в Дивеево еще раз.

Палата №6 всероссийского масштаба

По примерным оценкам, около половины восьмитысячного населения Дивеева — приезжие, перебравшиеся в село исключительно из религиозных соображений: в Дивееве расположен самый большой в Европе женский монастырь, в котором обитает больше четырехсот насельниц. В Дивееве семь церквей и пять святых источников, туда ежедневно направляется множество паломников, которые ежедневно едут на автобусах из Набережных Челнов, Казани, Москвы и Санкт-Петербурга. Некоторые из них ездят в Дивеево годами, а потом строят в селе собственный дом.

В монастыре хранятся мощи самого почитаемого в России святого, преподобного Серафима Саровского, считающегося, помимо прочего, покровителем российского ядерного щита. Перед ракой с мощами святого паломники стоят по многу часов. Плачут. По их собственным уверениям, излечиваются от болезней.

Дивеево, считают паломники, — это благодать.

Это село похоже на место, где с человеком никогда ничего плохого случиться не может. Тихие улицы. Парки. Золотые купола, куда ни глянь. На центральной улице огромный щит с изображением строгого Серафима Саровского и надписью: «Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас».

Основная достопримечательность села, Серафимо-Дивеевский монастырь, почитается как четвертый (после Иверии, Афона и Киево-Печерской лавры) «земной Удел Пресвятой Богородицы». Он возник во второй половине XVIII века по инициативе рязанской помещицы Агафьи Семеновны Мельгуновой, и его покровителем стал Серафим Саровский.

После революции монастырь был зарегистрирован как трудовая артель и продолжал действовать, но в 1927 году — закрыт. Его восстановление началось в 1989-м, после образования в Дивееве церковной общины. Особый размах ремонтно-восстановительные работы приобрели в 2003-м, накануне празднования столетия прославления преподобного Серафима Саровского в лике святых: в Дивееве отремонтировали соборы и провели перепланировку монастырской территории. Женя, сельский таксист и экскурсовод, прекрасно помнит, как это происходило: «Сначала весь центр перегородили железным забором. Был у нас парк Победы — пусть это был небольшой сквер, но село-то маленькое, хоть какой-никакой, но парк, чистенький, зеленый. Туда десятилетиями люди приходили на День Победы и вечерами на лавочках посидеть. Раз — забором огородили и сказали, что это теперь монастырская территория. Была у нас хоккейная коробка, я в ней на коньках научился кататься, в хоккей играл. В 2000 году и эту коробку оттяпали: монастырь расширил свой забор, а «хоккейка» осталась внутри. Понятно, что там теперь цветник, но нам не нужен был этот цветник, нам хотелось на коньках кататься. Был Дом культуры. Хороший, по нашим меркам, ДК. Концертный зал на 500 мест, вполне современный, не хуже, чем в Арзамасе. Кинозал был, спектакли ставили, дискотеки проводили. Несколько лет назад хоп — монастырь отобрал, трапезная там. Куда молодежи податься?! Мы раньше собирались возле школы, там был шикарный спортивный городок. Кто на гитаре тренькает, кто качается на тренажерах. Хороший турник был, брусья. А сейчас — монастырская больница. Молодежи делать нечего, и им ничего не остается, кроме как пиво и водку на автовокзале пить. Ни кинотеатра, ничего. Конечно, батюшку Серафима Саровского никто не отменял, но зачем же спортзал забирать?! К тому же стали приезжать какие-то левые типы, покупать дома. Мы здесь привыкли, что все свои, все друг друга знают, а тут начинают строиться, заборами огораживаться».

На автовокзале села Дивеево стоят несколько автобусов, из которых группами выходят паломники. Я приезжаю в Дивеево на праздник Святой Троицы, и автобусов перед утренней службой особенно много. По всему пути от автовокзала до монастыря — палатки, в которых продают иконы с изображением Богородицы и Серафима Саровского, статуэтки ангелов и головные платки.

Перед Казанским собором раскатывают зелено-белую ковровую дорожку. По ней идет священнослужитель в парадном облачении. Кто-то кричит: «Это владыка, владыка!» За владыкой — несколько монахинь. В руках одной из них фотоаппарат с неожиданно большим, профессиональным фотообъективом. «Вот видите, ничто человеческое им не чуждо», — комментирует паломница Ирина. Ирине на вид пятьдесят лет. Ночь она ехала из Москвы в Дивеево на автобусе и заплатила за поездку две тысячи рублей. У Ирины крашеные волосы цвета «дикой вишни», а на голове — белый платок. В собор Ирина идти боится: она одета «нежелательно». То есть в брюках. Она чуть не плачет: «Я думала, нас перед службой в гостиницу отвезут, а нас — сразу сюда. Я в автобусе переодеться не смогла: все толкались, торопились». Ирину можно понять. Впервые попробовав пройти по селу Дивеево в коротких брюках и с сигаретой, я наткнулась на жесткий отпор от пожилой женщины в платке:
— Вот вроде и взрослая, а куришь и брюки неправильные носишь!
— В смысле?
— Брось сигарету и переоденься, манда!

И я иду переодеваться.

На входе в Казанский собор — толпа людей, не войти. Маленький мальчик дергает за руку рослого лысого: «Папа, папа, купи мне новый крестик!»

Вокруг главного здания монастыря, Казанского собора, — Святая Канавка, выкопанная сестрами монастыря в 1825 году. Преподобный Серафим говорил, что Канавка эта до небес высока и всегда будет стеной и защитой от Антихриста. «Кто Канавку эту с молитвой пройдет да полтораста “Богородиц” прочтет, тому все тут: и Афон, и Иерусалим, и Киев!»

Вдоль Святой Канавки медленно движется друг за другом цепочка людей. Все они шевелят губами, про себя читая молитву Богородице. Я с удивлением замечаю, что девушка передо мной идет вдоль Канавки без обуви. В тонких, с виду капроновых, колготках. Время — семь утра, холодно. Я обхожу девушку, чтобы посмотреть на ее лицо.
Оно светится от счастья.

Частный предприниматель Татьяна, переехавшая в Дивеево из Набережных Челнов, говорит, что «тут хорошо приживаются психически больные люди, которые ищут поддержки. Они знают, что их в монастыре накормят, напоят. Дьякон Андрей Кураев, личность в Москве знаменитая, назвал Дивеево “палатой номер 6 всероссийского масштаба”. Это ведь о чем-то говорит, да? В итоге публика в селе самая разная: со всей России приезжают. Преступных элементов стало много: несколько лет назад пропала девочка, подросток. Мама сбилась с ног, ее искала. А потом девочку нашли в гараже, убитую».

Дивеевская криминальная хроника последних десяти лет состоит из происшествий предсказуемых: «На объездной дороге Дивеева водитель ВАЗ-21074 выехал на полосу встречного движения и столкнулся с ВАЗ-21043. В результате с переломами и ушибами в больницу попали 27-летний водитель ВАЗ-21043 и его ровесник водитель ВАЗ-21074. Две пассажирки автомашин, находившиеся в состоянии алкогольного опьянения, с сотрясением мозга и переломами, госпитализированы». Страшных: «Следственным отделом по Нижегородской области завершено расследование уголовного дела в отношении ранее судимого 29-летнего жителя города Елец Липецкой области. По версии следствия, ночью 18 января 2011 года ранее судимый злоумышленник, находясь в доме по ул. Садовой в селе Дивеево, похитил деньги в сумме 114 тысяч рублей, принадлежащие 84-летней квартирной хозяйке, а затем нанес дочери потерпевшей несколько ударов колуном по голове и скрылся с места преступления». Трагикомических: «Житель поселка Прибрежный Первомайского района Нижегородской области под видом паломника проник в собор, подошел к раке и кулаком разбил стекло, закрывающее мощи святого Серафима Саровского». А недавно, сказали мне в селе, еще одну собаку отравили — нищий, из мести, за то, что хозяева собаки ему подаяние не давали. Я пытаюсь выяснить, где теперь этот нищий: «Да он погиб. Вроде как паленой водки опился, или еще что бытовое».

Я иду по селу Дивеево. От земли до неба разносится мелодичный звон множества колоколов. На улицах продают емкости для воды из святых источников — их в селе пять, и четыре расположены на территории монастыря. Две женщины в ярких платьях и мужчина в серых бархатных брюках направляются к купальням — с одной стороны отделение «Для братии», с другой — «Для сестер». На входе объявление: «Громко не разговаривать, не сквернословить».

В пяти метрах от источника девочка лет шестнадцати пинает колесо машины Mitsubishi Lancer с московскими номерами: «Блядь, эти приезжие всегда без очереди лезут!»

Небеса обетованные

Приезжих в Дивееве действительно не любят: они, считают местные жители, отбирают у них рабочие места. Градообразующее предприятие села Дивеево — местная птицефабрика, дела у которой обстоят примерно так: в 2006 году группа компаний «Содружество», владелец Дивеевской птицефабрики, продала фабрику акционерному обществу «Нижегородский МЖК», то есть Нижегородскому масложировому комбинату. В 2009 году фабрика попросила кредит у Волго-Вятского банка Сбербанка России в размере 57 миллионов рублей — на модернизацию. Сейчас, объясняет экскурсовод Женя, «рабочих мест мало, местные получают зарплату в 10 тысяч максимум и держатся за эту работу зубами. Они, в массе своей, люди оседлые, к переездам непривычны, к тому же не религиозны, большие скептики. Честно сказать, им вся эта православная шумиха не особенно нужна: до пенсии бы спокойно доработать, и всё». Но, чтобы получить лишние пару сотен рублей с туриста, местные водят группы по святым местам. Конечно, есть своя конкуренция. Женя говорит: «Был тут на меня наезд несколько месяцев назад. По телефону один местный сказал: “Не занимайся экскурсиями, а то у тебя будут неприятности, вплоть до лишения машины и здоровья”».

Несмотря на это, Женя продолжает заниматься экскурсиями. Пока. Три года, с 2006-го по 2008-й, Женя служил в Чечне. Ему было 25 лет, когда он понял, что ему все надоело: «Я жил в Дивееве, работы никакой не было, и мне стало очевидно, что я слишком часто начинаю водочку употреблять, тот же спирт. Я, конечно, на фанфурики не собирал, но у меня так было: вечером напивался, с утра вставал с чугунной головой, к середине дня в себя приходил, потом опять бухал. А в один день пришел в военкомат в Дивееве и сказал: “Заберите меня, не могу больше”. Кроме Чечни, других мест не было». Отслужив в Чечне, Женя поехал в Саратов, женился на женщине с ребенком и вернулся в село к родителям, потому что больше ехать было — некуда.

Жена Жени тоже водит туристов по источникам и церквям: «Здесь это бизнес, конечно. И церковь — это бизнес. А приезжие сюда едут, потому что у нас — благодать. То есть если ты готов благодать почувствовать, то ты ее чувствуешь. Все чувствуют, кто готов». И все готовы? «Нууу… — тянет Женя, — сюда ведь едут не обязательно богомольцы. Здесь рассадник, здесь можно скрыться. Едут же всякие разные бродяги, они говорят: “Мы веруем, а паспорт — выбросили”. Тут женский монастырь, мужская сила нужна, бродяги живут при монастыре, жильем обеспечены, обеды-ужины в трапезной на халяву. А бродяги сегодня по монастырю трутся, а завтра хату выставляют. Им же бухать на что-то надо. Приходят в монастырь со скорбным лицом: “Дайте мне работу”. Монастырю это выгодно: дешевая, практически бесплатная рабочая сила, работают за ночлег и еду. В общем, самый разный народ приезжает, свой жизненный уклад приносит в наше болото».

{-page-}
    

Свой удел

В 1997 году сибирячка Елена увидела по телевизору передачу о Дивееве. Через десять лет она переехала в село и приняла постриг. Елена — монахиня и учительница в сельской школе. В той передаче, вспоминает Елена, рассказывали о батюшке Серафиме, о Святой Канавке: «Мне тогда было 43 года, и я поняла, что святые — такие же люди, как мы, и они, оказывается, жили в России. Удивительно мне стало. Неужели все это действительно было? Через две недели после этой передачи был отпуск, и я решила, что поеду в Дивеево. Я знала, что автобусы в Дивеево идут с вокзала в Арзамасе. Приехала на вокзал. Спросила: “А продаются ли билеты?” Мне сказали: “Да, есть”. Но даже когда я в автобус села, то все равно не верила и переспросила водителя, точно ли автобус в Дивеево идет».

Первым делом она пришла в монастырь и попросилась пожить в паломническом доме — «очень аскетичном, ветхом». Елена прожила в этом доме ровно три дня и до сих пор помнит, что ей все время хотелось есть: «Был Успенский пост, и я мучилась, голодала: в монастырской трапезной кормили скудно, овощами на воде. Полное отсутствие молочной пищи, которую я очень люблю. Я бежала из Дивеева и ела белую булку с такой жадностью, что у меня слюни текли, я ни слова не могла сказать».

Она говорит мне, что была уверена: в Дивеево никогда больше не вернется. Прошел месяц, и она поняла, что снова хочет сюда приехать. И она приехала. Паломником. Еще один раз. И еще. А потом у нее, «как у всех у нас, ненормальных, появилось страшное желание жить здесь. С этим невозможно совладать: ты хочешь жить при монастыре, чтобы больше никогда не видеть светскую жизнь». Несколько лет она работала на послушании: мыла в монастыре полы и посуду, помогала на кухне и в огородах. Потом устроилась на работу в местную школу и приняла тайный постриг в миру: «Как-то приехала к батюшке одному, прозорливому, очень крепкому. Мужа у меня нет, есть только семья дочери, и нужен был мне совет, как личную жизнь устроить. Батюшка мне сказал, что есть Божья воля принять постриг». После пострига она вышла на работу в школе, на нее стали смотреть косо и избегать общения. «Если ты сама с кем-то начинаешь разговаривать, то на тебя так глядят, как будто ты НЛО. У Господа сказано, “возлюби врагов своих”, но у местных настолько странное к нам отношение, что вот мы приехали, мы не такие». Слишком «православнутые»?

«Скажем так, — отвечает Елена, — непонятные. На работу, если специальных умений нет, тебя просто не возьмут. А даже если и скажут, чтобы ты приходил, то ты и сам у них работать не сможешь: сквернословие, местный народ совсем невоцерковленный. У местных безбожие настолько ярко выражено, казалось бы, в таком месте, а верят — мало. Ты здесь своя среди чужих и чужая среди своих. Сюда со всего мира люди едут, но местные вообще этого понимать не желают. Не хотят просвещаться, к Богу не приходят».

Может, я ошибаюсь, но некоторые поступки приезжих тоже выглядят, мягко говоря, странными. Четыре года назад более тысячи «новых переселенцев» отказывались менять советские паспорта на новые российские, утверждая, что в них содержится антихристианская символика. Начальник местного загса, Нина Лисенкова, сказала, что среди местного населения таких отказников нет, все радикалы — люди пришлые, которые съезжаются сюда на постоянное место жительства не только со всей России, но и из-за границы. «Мне трудно сказать, верующие они или больные, извиняюсь за выражение», — сказала она. Одна из отказниц объясняла, что в российском паспорте «не так»: «Здесь антихристианская символика — вот шесть штук, шесть виньеток обозначают шестерки и внизу на виньеточке три шестерки. И змей, который обвивает землю и заглатывает свой хвост. Вот эти самые основные такие масонские знаки». Для тех, кто поменял свой паспорт, в Дивееве продаются специальные кожаные корочки с молитвой: «Да сокрушится под знаменем образа Креста Твоего вся супротивная сила». Молитва призвана обезвредить все шестерки.

Свой устав

Местные жители по праздникам собираются на центральной площади, и 12 июня, когда все церковные службы заканчиваются, с жадностью отмечают День села. Своего собственного села, в котором дети с криками прыгают на ярко-желтом батуте, а взрослые сидят за желтыми пластиковыми столиками, пьют водку под названием «Дамская шляпка» и закусывают жирным шашлыком по сто рублей за сто граммов. К моему столику подходит мужчина с золотыми зубами: «50 граммов “Шляпки”? Нет? А 150? Тоже нет?» Отходя, в сторону: «Вот зараза городская».

Паломников здесь нет. Молодежь стоит в очереди к кафе «Исток». Там предлагают организацию «банкетов, свадеб, поминальных обедов и бизнес-ланчей» и продают спиртное «навынос». Две женщины в синих платьях и белых кокошниках залихватски поют частушки. Одна запевает: «К Кашпировскому поеду, установку получу, снова замуж захочу. Выйду замуж я когда, буду новая звезда». Вторая подхватывает: «Да какая ты звезда? Ах ты, старая… бабуся!» Зрители громко смеются.

За певицами — неизбежный гипсовый Ленин в натуральную величину. За Лениным — двухэтажный торговый центр, где продают дивеевские сувениры и китайский трикотаж. За трикотаж отвечает Алла, живущая в Дивееве всю свою жизнь. То есть двадцать восемь лет. Она считает, что в последнее время Дивеево стало хуже: появились злые люди, приезжие, скупили дома. «Раньше, — говорит Алла, — мы все знали друг друга и на улице приветствовали. А сейчас люди идут с агрессией, на них посмотришь, и страшно становится. Есть у нас соседи одни, они городские, не привыкли к сельским сожитиям, и то им не то, и это. Пройдет еще немножко времени, убудет все Дивеево, заселятся сюда иногородние. Ничего здесь не останется». Переезжать Алла не хочет, поскольку к городам «непривыкшая». С другой стороны, Алла боится отпускать из дома свою шестилетнюю дочь: «Года три-четыре назад в село стали приезжать освободившиеся из Мордовии, и я не знаю, почему их сюда допускают. Они, может, скажут, что хотят Богу молиться, а сколько потом происшествий на Канавке проходило! И ограбления, и поножовщина. Недавно женщину на Святой Канавке ножом пырнули: двое мужчин ее ножом вот так, сзади».

Мама Виктории Краснощёк, Тольяна, на сельские праздники не ходит: она почти все время сидит дома и размещает на сайтах «Одноклассники» и «Вконтакте» фотографии пропавшей дочери. Она хочет продать дом и уехать — может быть, в Санкт-Петербург, а может, в Одессу, по которой скучает. Переехать Тольяна сможет только после того, как найдется Вика, и когда это произойдет, не совсем понятно: дело по розыску ее дочери официально закрыто. Некоторое время Вику искал частный детектив из Казани, который в разговоре признался: «Розыск девушки в местной милиции толком не вели, кинолога на место пропажи не присылали, а материалы дела никому не показывали. Она исчезла, и все. И это не первый ужасный случай в селе: там, например, заместитель начальника уголовного розыска подростка пристрелил».

Да, вспоминает Тольяна, был такой эпизод. Десять лет назад заместитель начальника уголовного розыска и по совместительству начальник службы безопасности в гостинице «Московская» Киселев Алексей погнался за подростком-мотоциклистом, нарушившим правила дорожного движения. Киселев решил выстрелить по колесам, но попал в мальчика. Дальше — отстранение от должности, суд, заключение, амнистия. Теперь Киселев, как и раньше, работает начальником службы безопасности все в той же гостинице «Московская». «А что тут странного? — переспрашивает меня одна из жительниц села. — Здесь же все местные друг с другом повязаны, все друг другу помогают».

Чужой монастырь

А приезжие продолжают переселяться в Дивеево. Екатерина приехала в село из Адлера вместе с подружкой монастырь посмотреть, пожить немножко, поучиться. Училась так: «Была на послушании в монастырском скиту, в деревеньке возле леса. Там очень тяжело, очень тяжелый труд. И коров доила, и кушать готовила. Надо было в полшестого утра встать, печку растопить, еду приготовить на сорок человек. Как вспомнишь эти кастрюли огромные! Сама их таскала, надорвалась. Сливаешь воду, помои, ведра таскаешь сама, все выливаешь, ходишь сама. На кухне работали по графику, два через два, но ты не отдыхаешь после дежурства, тебя направляют на огород плюс к этому ты все время читаешь правила, молитвы, поклоны бьешь, в храм ходишь, все мы делали. А только сядешь, к тебе монахини подходят и говорят: “Ты чего отдыхаешь? Иди молись!” Спали мы в скиту по несколько человек в одной комнате. Но я даже не знаю, почему домой не вернулась. Что-то понравилось, что-то тянет сюда необъяснимое. Ореол, что ли, вокруг батюшки Серафима».

Монахини уверенно ездят по сельским улицам на машинах, продают сувениры в киосках и стоят за стойкой местного паломнического центра. Натыкаясь на их строгий взгляд, понимаешь, почему девушки в Дивееве носят старомодные длинные юбки и кофты с длинными рукавами.

Монахини, поясняет Екатерина, сами пекут хлеб и сами следят за территорией. «А недавно при монастыре медицинский центр рядом со Святой Канавкой отстроили. Большое здание: говорят, туда завезена аппаратура самая новейшая», — добавляет она. Туда берут на реабилитацию после серьезных болезней. Лечат тоже монахини.
Местные жители, по слухам, в этот медицинский центр не попадают и даже не знают, кого туда берут. Монастырь в Дивееве — это государство в государстве, законы там свои, и говорят про них — всякое.

Некто «Раб Божий Василий Портнов» в своем блоге пишет: «Свято-Троице-Серафимо-Дивеевский женский монастырь — это четвертый и последний удел Пресвятой Богородицы во Вселенной. Но что делают с ним, это просто дикость. Мы, как слепые котята, ничего не понимающие, позволяем осквернять великую святыню. Все телефонные переговоры в Дивееве прослушиваются ежесекундно. В женском монастыре матерные слова в среде рабочих как норма. Приезжих молодых мужчин, к примеру меня, просят помочь сестрам и заводят чуть ли не в кельи сестринские. Мне лично пришлось это испытать на себе, когда позвали чистить подсвечники в сестринском корпусе. Одному старику, читавшему акафист образу Пресвятой Богородицы “Воскрешающая Русь”, у Канавки заявили, что территория монастыря — это частная собственность, и выпроводили вон. Никогда ни монастыри, ни храмы не являлись и не являются частной собственностью кого-либо!!! Если человек нарушает благочестивый церковный порядок, это одно, тогда, разумеется, его нужно выпроводить. Но если на Канавке Пресвятой Богородицы, куда вход свободный, основанием для запрета чтения Акафиста является заявление, что монастырь — это частная собственность, то это обыкновенный бандитизм, захват монастыря, попытка сделать монастырь музейным культурно-развлекательным центром православия для туристов». Раб Василий утверждает, что среди покровителей монастыря — масоны.

При входе в Казанский собор висит мемориальная доска со списком фамилий покровителей, внесших неоценимую лепту в восстановление Дивеева. Среди них — Олег Дерипаска, владелец местной гостиницы «Московская», и глава «Росатома» Сергей Кириенко. За вклад в восстановление святынь Дивеева семь лет назад Кириенко удостоился ордена Серафима Саровского.

Но до полного восстановления святынь еще далеко: согласно недавней проверке Счетной палаты РФ, «по состоянию на 1 декабря 2010 года из 37 объектов недвижимого имущества, включенных в список памятников истории и культуры федерального значения села Дивеево, передано 26 объектов».

А это значит, что в скором времени монастырь получит еще одиннадцать объектов. Больше объектов — больше туристов, паломников и новообращенных переселенцев. Одна из местных жительниц подводит итог: «Мы будем бороться со всем этим, хотя приезжих не выгонишь, бесполезно это все. Они как заселяются, так и заземляются. Как парашютисты садятся».

Земля в Дивееве дорожает. Десант продолжается.​