5. АХСиМСЗ

Короли троллинга живут в Твери. Называются «Ансамбль Христа Спасителя и мать сыра земля» (АХСиМСЗ). В ансамбле три человека. За музыку и слова отвечает Алексей Глухов, за вокал — Старуха Изергиль и Ксения Гитлер. АХСиМСЗ — далеко не первый проект Глухова. До этого было около 20 групп с такими примерно названиями: «Сучий потрох», Anal Abortion, «Подзалупная перхоть», «Трупоплавильная печь», «Вкусный конец», Enurez, Audiopizda и т.д. Группы, как можно догадаться по названиям, играли в нешироком диапазоне между копро-, некро- и порнограйндкором. Все они стали важными вехами на пути к жанру, в котором музыканты стали пионерами: радикальный православный хардкор. За пять лет существования у АХСиМСЗ вышло семь альбомов. И вновь не удержусь от перечисления названий некоторых из них: «Лай грядущего холокоста», «Взрыв православной анархии», «Осатаневшая праведность». В немногочисленных клипах группы можно рассмотреть вокалисток: безумную бабулю с иконами и свастиками, поющую скрипучим старушечьим голосом, и девушку в садомазохистском ошейнике. Песни поголовно посвящены борьбе за ультраправое дело с разнообразной «нерусью»: евреями, либералами, интеллигентами, сексменьшинствами и даже космонавтами. Вот строчки из, наверное, самой известной песни Ансамбля: «Чтоб ласточки в небе лазурном кружили //…Чтоб в мире одни только русские жили, // Убивай космонавтов, они лезут на небо // И делают, что не дозволено Богом…». На альбомах в промежутках между песнями Старуха Изергиль произносит стишки и прибаутки, среди которых тоже немало перлов: «Холокоста не было! Но он обязательно будет!», «Наш президент лучше Гитлера, потому что он добрый!», «Европа — от слова "евреи", а Америка — от слова "хуй во рту"». Казалось бы, можно не продолжать. Все, что прославляют в своих песнях эти люди, действует ровно наоборот: вызывает неприятие. Возникает недоуменный вопрос: неужели они это всерьез? И вот тут обнаруживается самое интересное.

Звоню сначала Старухе Изергиль. В миру это довольно молодой человек, известный в Твери фрик и травести Александр Константинов. В свободное от творчества время работает в службе «Секс по телефону». Несколько раз наш разговор прерывается — дело к ночи, мобильный моего собеседника атакуют клиенты, жаждущие дистанционного разврата. Оказывается, старуху Александр придумал давно, еще в 90-х, она у него вообще-то добрая, в этом образе он и перед детьми с детскими песнями выступает, и на зоне поет, являясь, между прочим, «первой трансухой, выступившей перед зэками». Но вот в Ансамбле старушка преображается.

— Наша идеология — больше маразма. Персонажи у нас тоже маразматические. Это как бы такой негатив, в который мы предлагаем посмотреться. Старуха моя злится на всех подряд, в голове у нее страшные противоречия, ею очень легко манипулировать. Хотелось показать, откуда вся эта тупость идет: национализм этот, гомофобия. Если поговорить с человеком — самым обычным, — там такое всплывет… Вот именно такое и всплывает. Это я вам как работник «Секса по телефону» говорю.

Спрашиваю, каковы убеждения самого Александра. Он ненадолго задумывается:

— Вы меня в тупик поставили. Хотя... Если человеку не нравится творчество Тины Тернер, его вполне можно расстрелять. Как и тех, кто симпатизирует Гитлеру и Сталину.

В жизни, по словам Александра, участники Ансамбля совсем другие. Все трое — выпускники местного университета, Ксения Гитлер, жена Глухова, в свои 25 — кандидат филологических наук.

— Мы выросли в интеллигентных семьях. Просто любим провокации. В середине 90-х мы с Глуховым требовали зарегистрировать между нами брак, потом ходили сатанистами, теперь вот он в фашиста вырядился. На самом деле мы очень похожи. Разница в том, что Глухов любит малобюджетные фильмы ужасов, а я — дорогие.

К творчеству АХСиМСЗ Александр относится иронично. Музыку называет жужжанием, тексты — бредовыми.

— Я сам, например, нашу музыку не слушаю, мне тут Глухов звонил, говорит: давай клип снимем на песню «Убивай космонавтов»? Я спрашиваю: а что это такое? Он говорит: ты что, не помнишь, мы ж записывали? А я действительно не помню. Записал и забыл. Я на самом деле Лайзу Минелли люблю слушать. Мирей Матье. Тину Тернер опять же.

Александр жалуется, что для съемок клипа «Убивай космонавтов» Глухов заставлял его есть свиные мозги, разбросанные на животе беременной Ксении. Хотел натурализма — как у Фульчи и Ромеро. А потом в финальную версию это не вставил. Зато добавил видеозапись, на которой некий молодой человек в плавках плюхается в грязь, крестясь и приговаривая: «У нас в Твери нет жидовни. Мы с Мишей Кругом и Исусом заодно нахуй блять». Выглядит это как документальная съемка алкогольного делириума. Но Александр и тут ошарашивает:

— Нас многие спрашивают: это ж сколько надо было выпить, чтобы такое нести? А он трезвый абсолютно — просто в роль вошел.
— Опять игра?! Он тоже тонкий интеллигентный человек?
— Конечно, игра! Я лично его плохо знаю, но адекватный такой парень, прирожденный актер, отмывали его потом от этой грязи долго.

Звоню Алексею Глухову. Судя по клипу «Убивай космонавтов», это неулыбчивый тип с внешностью бывалого скинхеда. Александр называет его худруком Ансамбля. Зарабатывает на жизнь пиратской продажей фильмов ужасов на местном рынке. Законченный социофоб, из-за чего группа почти не выступает вживую.

— Насколько совпадает то, что вы поете, с тем, что вы думаете?
— На 100 процентов. Нет, там, конечно, что-то обыгрывается в шуточной форме, что-то — в серьезной. А где шутка, где не шутка, мы сами этого не знаем. Это из подсознания идет. А может, это Бог через нас говорит?
Мы считаем, что сейчас настали последние времена, спасти уже ничего нельзя, поэтому мы просто самовыражаемся. Хотя в идеале мы бы хотели свергнуть существующий миропорядок — не в политическом плане, а вообще. Все дошло до точки, Кали-юга, ночь Сварога, дальше уже некуда падать, все, пиздец. Либерализм и все, что сейчас происходит, — это от дьявола. Наши персонажи разносторонне проклинают эти вещи. Но и сами персонажи в своей ненависти страшны и ужасны, так что здесь нет однозначного ответа. У нас часто одна строчка противоречит другой. Нормальное безумие. Наверно, поэтому люди говорят, что слушать наши песни и жутко, и смешно.
Я входил в националистическое движение, но это разрушает, я сейчас за единоличие. Политику презираю, тусовки тоже. Ну вот там собраться, дать пизды каким-то гомикам — мы, может быть, и за это, — но вертеться в этом не хотим. Мы — антисоциальные элементы. Варимся в собственном соку.
— Вы себя считаете фашистом?
— Скорее да, чем нет. Я с детства имел симпатию к фашизму — не политическому, а скорее мистическому. В фашизме меня привлекает торжество духа над телом, торжество общего над частным. Все, что противостоит этому: либералы, гомики, проститутки, депутаты, кто еще там?.. Ну вот посмотрите на тех, кто против — и вы сами все поймете.

Алексей отвечает на вопросы серьезным, мрачным голосом, в котором нет ни тени иронии. Задаю контрольный вопрос:

— Человек в плавках, который появляется после ролика «Убивай космонавтов», — это актер?
— Это сосед Михаила Круга, знакомый мой, искренний православный человек, какой актер? Рассказывал, как в футбол с Кругом играл, когда тот пьяный был.
— Слушайте, а вот ваш друг Александр говорит прямо противоположные вещи. Кому верить-то?
— Ну, Саша просто боится — я это точно знаю.

Оказывается, в противоречие вступают не только строчки песен Ансамбля, но и его участники. Причем противоречие это мировоззренческое, безнадежное и непримиримое. Кажется совершенно невозможным, чтобы православный фашист-гомофоб дружил и записывал песни вместе с открытым геем, больше всего на свете любящим Тину Тернер. Моя голова отказывается обработать эту информацию. Набираю Старухе Изергиль и пересказываю состоявшийся разговор.

— Дело в том, что Глухов всегда, когда дает интервью, продолжает быть персонажем. Это он от стеснительности.
— А вы? Вы сейчас точно не персонаж? — спрашиваю я, окончательно запутавшись.
— Я — нет. Я бы тогда вот таким голосом с вами разговаривал (дребезжит по-старушечьи. — прим. автора.) и проклинал бы весь свет. Да и чего мне бояться? Разве что церковников. Помните, в «Имени розы» был монах, который прятал от всех трактат Аристотеля о смехе? Церковь боится смеха. Я вообще считаю, что религия — это маразм, но если кому-то помогает — ради Бога.
— А Глухов ваш грозит Апокалипсисом…
— Да он на самом деле совсем другой. Бывает, зайдешь к ним с Ксюхой домой, а у них там всегда детский сад — три ребенка, шум-гам. Глухов — мягкий, застенчивый человек, я тоже такой вот очкарик неприметный — да мы просто божьи одуванчики какие-то.

Понять, кто из участников Ансамбля и в какой момент говорит правду, по-видимому, невозможно. Рвать шаблоны для этих тверских троллей — что-то вроде биологической функции организма, таким образом они взаимодействуют с миром. Но проблема на самом деле не в троллях, а в том, что мир ничего по-другому уже не воспринимает. «Оскорбления притупились» — сказано ведь очень точно. Чтобы услышали, нужно вызвать баттхёрт. То есть доставить месседж через одно место. И здесь действительно трудно избежать апокалиптических предчувствий.

В информационную эпоху цивилизация теряет остатки невинности. Сорваны последние фиговые листочки. И люди заскучали. Как заскучала невеста на собственной свадьбе в последнем фильме Ларса фон Триера. О гибельности меланхолии писал еще Честертон в своем эссе «Вечный человек»: «Великая цивилизация жила, продолжались ее скучные жестокости и скучные оргии. Наступил конец света, и хуже всего было то, что свет никак не кончался». Честертон писал о Древнем Риме, но, в сущности, какая разница.​