Дилетантизм как блюдо дня

Поводом для этой колонки стала «Школа злословия», в которой Таня и Дуня, эти сестры Карина и Рузанна Лисициан нашего телеэфира, препарировали балерину Светлану Захарову

В потоке славословий в честь режиссера Марка Захарова, отметившего недавно юбилей, затерялась одна скромная, но очень важная публикация — в журнале, как ни странно, «Огонек», за подписью Александра Ширвиндта. Там, собственно, сказано очень немного — только то, что Захаров был и остается человеком на своем месте и потому смотрится чужеродным вкраплением в современный пейзаж, предполагающий, конечно, что все занимаются чем угодно, только не делом, предназначенным им судьбой. Свой устав в чужом монастыре, посадка не в свои сани — это, если угодно, блюда дня. И в сфере, традиционно относимой к компетенции отделов культуры, этот «тренд» заметен особенно сильно.

Несколько лет тому назад за постановку спектакля в театре «Современник» принялся замечательный кинорежиссер Роман Балаян. Через неделю весь театр говорил: «Он взялся не за свое дело», но автор «Полетов во сне и наяву» до конца не верил в страшный диагноз, и профессиональному театральному режиссеру спектакль передали только на последнем этапе. Имя Анджея Вайды еще более величественно, и он таки довел до премьеры «Бесов» в том же театре. «Нет слов», — говаривал в похожих случаях Никита Богословский. Впрочем, я видел в Москве драматический спектакль, где главные роли играли кошки, которые отказывались «включать Станиславского», если перед началом их плохо кормили. На этом фоне «Бесы» выглядят вполне сносно.

В списке самых востребованных дилетантами профессий значится и такая недостижимая, казалось бы, святыня, как дирижер. Последний из великих русских маэстро, Евгений Светланов, называл запрудивших тогда концертные залы перхотных господ во фраках «модными палочкомахателями», и только теперь, когда азарт абстрактной свободы, ненужных «творческих возможностей» прошел, стало понятно, как он был прав, о какой огромной опасности предупреждал. Дирижирует Башмет. Дирижирует Плетнев, который волею судеб стал, вообще-то, лучшим пианистом современности — и, как собака на сене, лишил нас возможности слышать эти божественные звуки, потому что «посвятил себя дирижированию». Интересно, он спросил у дирижирования, нужны ли тому такие вот нелепые жертвы-посвящения?

Уже несколько лет с гастролями по миру путешествует один — американский, кажется — миллиардер. Он тоже вообразил себя дирижером, и более того, полагает, что его призвание — нести людям музыку Малера. Он арендует оркестр (арендуют же их на какой-нибудь Венский бал в Москве?), надевает фрак, машет палочкой, кланяется и с чувством выполненного долга возвращается к делам своего инвестиционного фонда. До свиданья, до следующей субботы. Будучи бизнесменом, то есть человеком прихода-расхода, он очень четко разделяет работу и хобби. Тем, кто этой разницы не чувствует, подскажу такое отличие: за хобби обычно надо платить, в то время как за работу обычно получают. У нас, конечно, «все смешалось в доме облезлом».

Нормальной, естественной, небезобразной сейчас считается ситуация, когда оперные певцы заняты в драме, а драматические актеры поют. В жанре популярной тележурналистики выступает кабинетный ученый Виталий Вульф, и многим ведь кажется, что так же нелепа и косноязычна вся интеллигенция. Что мы все считаем: розы растут на грядке (кажется, это было в передаче про Грету Гарбо) и что нас всех бесконечно греет воспоминание о том, как в тарелку нам кто-то плюнул — ну да, конечно, это ведь был он, мой Рудик Нуреев.

У меня самого бывают соблазны. Как все люди, начисто лишенные слуха и голоса, я очень люблю петь. В детстве мама давала мне до пяти копеек за то, чтобы я замолчал. Сейчас мы живем раздельно, и этот талант жуткими фальшивыми руладами прямо рвется из груди. Но ладно — вокал. За мной больше года ходит девушка из одного преуспевающего издательства. Она говорит, что я должен написать роман. Вернее, так: «Вы просто не можете не написать романа!» Отчего же? Я романов никогда не писал, образ писателя как человеческий типаж мне глубоко, глубоко, глубоко ненавистен. Я с сожалением смотрю на светских девушек и талантливых журналистов, заделавшихся сценаристами и литераторами: люди, казавшиеся мне совершенно самодостаточными, почти вагнеровскими божествами, оказались такими же охочими до мирской славы — а главное, очень плохими писателями. «Эдуард, я точно знаю, что из вас выйдет прекрасный писатель», — твердит мне девушка из издательства. Ой, позвольте не поверить. «Я не писатель!» — «А кто писатель, — не выдерживает девушка. — Малахов — писатель, по-вашему? Минаев — писатель? Я, кстати, уверена, что у вас выйдет ничуть не хуже, чем у Сережи». Вот этого мне лучше было не говорить — теперь уже нет никакой надежды, что я возьмусь за перо. Несчастные читательские гроши могут чувствовать себя в безопасности.

На самом деле непосредственным поводом для этой колонки стала программа «Школа злословия», в которой Таня и Дуня, эти сестры Карина и Рузанна Лисициан нашего телеэфира, препарировали балерину Светлану Захарову. Прима Большого театра, которая в удачные премьерные вечера вполне могла бы открывать собственный цветочный бизнес, готовилась говорить, ну, я так думаю, про Жизель, Китри и Раймонду. А пришлось отвечать совсем на другие вопросы. Что вы делаете в Госдуме? Сколько членов в комитете по культуре? Зачем вы там? «Зачем вы там?» — это был главный вопрос. И мой — тоже. Ответов балерина, член «Единой России» и депутат Госдумы, не знала, да и не могла знать, потому что балерина. Она либо молчала, краснея под младенческим гримом, либо отвечала настолько несуразно, что впору было вспомнить Довлатова: «Она говорила что-то милое и нелепое, типа того, что Одри Хепберн прислала ей в подарок красящий шампунь». В общем, это был настоящий разгром.

И я страшно расстроился за мою любимую балерину. Зачем, действительно, она пошла в эту чертову Думу? Почему поддалась на уговоры? Отчего не убереглась? Уж кому-кому, а Захаровой славы не занимать. Но еще больнее мне было оттого, что у Тани и Дуни вышло, будто Захарова — какой-то несмышленыш, кукла, безделка. А я-то знаю, что Светлана — великий труженик, большая артистка, и от многих ее номеров, особенно сольных, у зрителей на глаза наворачиваются слезы, как на симфониях Шостаковича. И вот этой Захаровой, артистки огромного мастерства и обаяния, в передаче не было вообще. И я подумал: надо Тане или Дуне позвонить, как-то об этом сказать, единственно для того, чтобы ОНИ не думали о ней плохо.

А потом я подумал: звонить — не моя профессия. Писать — единственное, что я, кажется, умею. Вот, написал.

Автор — главный редактор газеты «На Рублевке»


Другие колонки Эдуарда Дорожкина:
Про хамство, 7.11.2008
Пришествие ремесленников, 9.10.2008
Четвертая эмиграция, 18.09.2008

Ссылки

• Про хамство, 7.11.2008
• Пришествие ремесленников, 9.10.2008
• Четвертая эмиграция, 18.09.2008