Антифа, который не хочет быть антифа

МАРИЯ ФИЛИППЕНКО записала монолог Геннадия Антонова, московского антифашиста с пятилетним стажем

Кто я

Мне 23 года, родился и живу в Москве. Я анархист, антифашист, веган. Я феминист, потому что анархическая философия подразумевает освобождение не только рабочего класса, но и человека вообще. Состою в движении «Автономное действие» — это организация либертарных коммунистов. Коммунизм — это экономическая система, при которой человек работает по своим способностям и получает по потребностям, и если кто-то выступает против этого, то он либо идиот, либо трудоголик. Еще я состою в радикальном экологическом движении «Хранители радуги». Я материалист и не верю в существование высшего разума.

Моя мама — преподаватель математики, папа — физик-программист. Когда я увлекся антифашизмом и анархизмом, они сначала считали, что это юношеский максимализм, но, когда я провел с ними несколько бесед, увидели, что это реальная жизнь, что некоторые мои друзья погибли за идеи антифашизма, другие отправились в тюрьму. Сейчас они в целом со мной согласны. Я бы сказал, что за последние года три я перевоспитал своих родителей. Конечно, мама волнуется за меня, но что она может сделать? Она понимает: то, чем я занимаюсь, нужно не только мне, это нужно обществу.

Я учился в физико-математическом лицее. Закончил без троек и поступил в три вуза — МИРЭА, МИФИ и МИСиС. Пошел в МИФИ на факультет автоматики по специальности «Ускоритель ядерных частиц». Отучился три курса и ушел по идейным соображениям, так как считаю, что глупо делить людей на тех, у кого есть и у кого нет высшего образования. Во-первых, самообразование дает гораздо больше, во-вторых, высшее образование у нас можно приобрести в переходе метро. Сейчас я читаю книги по квантовой физике, по теории суперструн. Это мое хобби.

Два года я проработал в оперном театре помощником администратора. Потом еще социальным педагогом — работал на детских площадках книжных ярмарок, на Non-Fiction. Дети меня любят, потому что я веселый и ничего не заставляю их делать. Я стараюсь устроить так, чтобы они сами чего-то захотели, потому что ребенка нельзя заставлять. Сейчас нахожу временные работы, которые не требуют уплаты налогов: разнорабочий, грузчик, демонтажник.

Я сплю до двух часов. Очень спать люблю. Потом встаю и иду на собрание или на работу. Или просыпаюсь рано, сажусь в поезд и уезжаю в другой город. Там концерты, митинги, потом кутеж. После чего еду в следующий город. Много езжу. Такая жизнь, конечно, несколько напрягает, но это лучше, чем сидеть дома — расслаблять свою жопу перед компьютером.

Люблю хорошую компанию, кутеж на поражение, секс, красивых женщин. Люблю гулять с друзьями по набережной, пить коньяк и курить хороший табак. Очень люблю комфорт, чистоту и порядок. У меня дома все на своих местах. Потому что анархия — это не хаос, а порядок. По законам физики и химии все в природе стремится к упорядочиванию. Это и есть самоорганизация. Если мы на необитаемый остров высадим пять индивидов, то они будут пытаться самоорганизоваться в некую систему. Другое дело, что эта система может принимать иерархический или горизонтальный характер. Сейчас у нас кругом тоталитаризм, иерархическая система. Все говорят о стабильности, но творится хаос и беспредел. А мы ударим по тоталитарному хаосу анархическим порядком!

На данный момент у меня нет девушки, я в свободном плавании, так как я считаю, что моногамные отношения — пережиток патриархального общества. Вообще, не может быть «моей» или «твоей» девушки! Желать привязанности человека — значит относиться к нему как к вещи.

В любой момент я могу стать менеджером, купить машину, обзавестись женой и прожить жизнь впустую. Но я понимаю, что ежегодно 9 миллионов человек умирают от голода, что фашисты убивают по сотне человек в год и избивают тысячи. И я хочу, чтобы у других людей был такой же выбор, как и у меня. Чтобы они могли выбрать: кушать им или не кушать, быть менеджером или не быть.

Единственное, что меня пугает, — это одиночество. Сейчас я не одинок, потому что у меня целая туча друзей. А в старости… Я не думаю, что доживу до старости. Потому что, наверно, переугорю и умру нечаянно. Или убьет меня кто-нибудь.


Как я стал таким

Мой дедушка, капитан I ранга подводной лодки, был коммунистом. А мои родители были лайтовые (от англ. light — легкий; не слишком серьезные. — OS) диссиденты и подстрекали меня, чтобы я шел к дедушке и говорил ему голосовать не за Зюганова, а за Ельцина. Я заинтересовался, кто же такие коммунисты и почему их не любят, и стал читать Карла Маркса. Это давалось с трудом, так как Маркс пишет очень сложно и совсем не для пролетариев. Я не осилил весь «Капитал», но понял, что Советский Союз не имеет никакого отношения ни к марксизму, ни к коммунизму. Мне было лет 14, когда я стал называть себя марксистом-ленинистом. Почитав Ленина, я вынес только одну здравую идею: если два государства воюют, рабочие должны воспользоваться моментом, захватить заводы и учредить самоуправление.

Я начал искать сторонников. Мы часто дискутировали с моим другом-анархистом Батоном о том, что лучше — анархизм или марксизм-ленинизм. Однажды увидели в метро наклейку, призывающую на демонстрацию «Антикапитализм». Это был 2001 год. Мы поехали. Там мы увидели много сталинистских фриков — АКМ, РКСМб, НБП, а после демонстрации поняли, что все это абсолютно бесперспективно. Власти сказали: «Вы революционеры? Хотите бунтовать? Вот вам место — побунтуйте, покричите и расходитесь по домам пить пиво». После этого я стал называть себя, как Батон, анархо-коммунистом. Когда я заявил об этом папе, он снял с полки книжку Кропоткина «Хлеб и воля» и вручил ее мне. Кропоткин, в отличие от Маркса, пишет легко и понятно. Это величайший гуманист, святой человек. Я на восемьдесят процентов согласен с его теорией.

Вскоре друзья пригласили меня на собрание «Автономного действия», где я, правда, несколько разочаровался. Потому что люди обсуждали не план взрыва приемной ФСБ, а выпуск газет и наклеек, но понял, что это лучше, чем пить водку в подъезде, и присоединился к ним. Там я узнал и об антифашизме.