Министерство ЖЖ

МИХАИЛ ЗЫГАРЬ полагает, что власть просто не сможет отказать себе в удовольствии контролировать интернет

В Администрации Президента недавно появился новый чиновник — ответственный за интернет. Его основная функция — мониторить всё, что пишут электронные издания и популярные блогеры. Держать руку на пульсе рунета. Идея ввести такую штатную единицу наверняка пришла в голову самому президенту. Он, как активный юзер, не мог не осознать, что не в силах уследить за всем, что творится в интернете. А уследить хочется, и более того — проконтролировать.

Пока что никакого активного вмешательства государства в интернет, конечно, не существует. Все недавние примеры — это «перегибы на местах», а не выполнение приказа свыше. Взять, например, историю с «Яндексом», отказавшимся от публикации рейтинга блогов. Компания приняла это решение, разумеется, самостоятельно — после того, как ее достали звонками чиновники разных уровней, требующие убрать из рейтинга упоминание о них. Двумя последними каплями, как писала газета «Коммерсантъ», были истории про полпреда президента Илью Клебанова (блогеры предрекали ему скорую отставку) и про учения ОМОНа (блогеры писали, что стражи порядка отрабатывают навык разгона митингующих пенсионеров). Топ-менеджменту «Яндекса» дважды позвонили — из Санкт-Петербурга и из МВД, после чего руководство компании, перенервничав, прикрыло популярный сервис. Их личное решение.

У этой известной истории, правда, есть неизвестное продолжение — журналиста «Коммерсанта», который написал о ней, потом повесткой вызвали на Лубянку. И там попросили дать подписку о неразглашении государственной тайны, так и не разъяснив, в чем эта тайна состоит.

Аналогичная история произошла и с «Йотой». Трудно предположить, что распоряжение заблокировать сайты kasparov.ru и newtimes.ru компания получила из Кремля. Скорее всего, все началось с самодеятельности мелкого чиновника, а закончилось чрезмерной услужливостью «Йоты».

Вводить же цензуру в интернете государство вроде бы пока не хочет. Но и не беспокоиться не может. Вот, например, после аварии на Саяно-Шушенской ГЭС главный редактор абаканского издания «Новый фокус» Михаил Афанасьев написал, что в затопленном машинном зале слышны стуки людей, которые просят их спасти. Против него завели уголовное дело. А после крушения «Невского экспресса» уже сотни блогеров написали, что никакого теракта не было, а просто суперсовременный поезд «Сапсан», прошедший на 40 минут раньше, разорвал рельсы. И что делать? Обвинять всех разом?

Пока что власти уже созрели, по крайней мере, до того, чтобы поручить одному чиновнику в администрации внимательно интернет контролировать. Ну а дальше видно будет. Если надо, примут другие меры.

С телевизором, как мы все помним, было тоже так. Не было президентского указа отменить хорошее телевидение и ввести плохое. Это все происходило медленно-медленно. Постепенно. Само собой. Причем в основном — стараниями самих телевизионщиков. Умерли политические ток-шоу в прямом эфире. Умерли настоящие новости. Зато родился новый постановочный жанр — абсолютно неизвестный в мировой телевизионной практике — «чиновник отчитывается перед президентом, а президент отчитывает чиновника». (Дмитрий Медведев оптимизировал его до еще более продвинутого — «группа чиновников отчитывается перед президентом в режиме видеоконференции».) Но в самом начале никто не мог себе представить, что все так закончится. Как любит говорить один известный «околокремлевский источник», если бы Путину в 2000 году показали нынешнее телевидение и спросили, хочет ли он, чтобы было так, он бы пришел в ужас и ответил: «Конечно, нет!»

Впрочем, между телевидением и интернетом есть одна важная разница. Телевидение действительно мощное пропагандистское средство. Оно бьет по поколению 40+, по тем людям, которые уже ни во что не верят, кроме телевизора. Это в основном советские граждане, которые кожей помнят, что такое страх. Они знают, что с Совком лучше не спорить. Советские нотки в голосе Екатерины Андреевой уже оказывают на них магическое воздействие — эта аудитория строится в шеренги и идет на выборы.

Интернет же — орудие совсем иного толка. В нем обитает совсем другое, «непоротое» поколение. В основном те, кто не успел побывать комсомольцами (а то и пионерами). Они не верят вообще ни во что, даже в телевизор. Они не боятся Совка, потому что не видели его. Но для них интернет — это не коллективный агитатор и коллективный организатор. Он вряд ли подстегнет их и выведет куда-то. Для них это коллективная кухня, куда можно прийти и рассказать о жизни. Послушать политический анекдот или последнюю сплетню. Поговорить о девочках (или о мальчиках). И, конечно, пожаловаться.

Представим, что вас ограбили на улице. Или чиновник заставил дать взятку. Или побил милиционер. Если вы человек поколения телевизора — вы промолчите. А может быть, подадите в суд. Или будете сидеть на кухне — и жаловаться.

Но если вы человек поколения интернета, у вас только один путь — написать об этом в ЖЖ. Потому что вы не верите в суд, не верите в кухню и не верите в молчание. Единственная ваша надежда — что ваш пост прочтут. А это даже важнее справедливости.

Как быть с этими людьми, число которых постепенно растет, которые со временем начнут заменять собой старую добрую аудиторию «Первого канала»? Надо ли их воспитывать и окучивать? Или они изначально пассивны и не опасны? Этого никто, видимо, пока не понимает. Но процесс начался. Уже есть один чиновник в администрации. Значит, завтра будет два, а через год — министерство. Не потому, что такова злая воля, а потому, что такова бюрократическая логика. И если государство увлечется чтением дневников и задушевных разговоров, оно уже не сможет отказать себе в удовольствии продвинуться чуть-чуть дальше. И ни один чиновник не докажет, что это пустая трата бюджетных денег.

Потому что такова главная цель любого государства — как можно дольше удерживать человека бормочущим на кухне.