Открытое письмо коллегам и друзьям

Социолог ЕВГЕНИЙ ДУКОВ предлагает пути спасения российской филармонической жизни от катастрофы

Музыкальный социолог, профессор, доктор философских наук, заведующий отделом массовых жанров сценического искусства Государственного института искусствознания Евгений Викторович Дуков — один из немногих людей, обладающих цифровыми знаниями о том, что творится в российской филармонической жизни. Исходя из этих неутешительных знаний, он призывает к самым активным действиям.

История

Я рискнул написать это письмо, потому что меня серьезно беспокоит ситуация, складывающаяся вокруг настоящей музыки, которую называют то «серьезной», то «классической», то «филармонической».

Я задал себе вопрос: что собой представляет филармоническое пространство в России? Филармониями на Западе, как известно, назывались кружки любителей музыки, от которых зависела музыкальная жизнь и музыкальная культура городов. Когда-то там музыкой владели высшие слои знати. На фамильных портретах знатные персоны были изображены то играющими в парадном платье на музыкальных инструментах, то в театральных костюмах на фоне музыкальных инструментов. Со временем в гонку по овладению музыкальной культурой включились все мало-мальски зажиточные слои города. Профессия музыканта в западноевропейском городе исстари считалась уважаемой. Сам профессиональный исполнительский слой был по преимуществу городским, и артисты с XIV века имели все основные гражданские права. Так было и так осталось. И сегодня от решения любителей музыки (т.е. «филармоников») зависит, будет ли в городе оркестр или театр, фестиваль или конкурс. Они лоббируют свои интересы в музыке, одновременно прислушиваясь к тому, что предлагают профессионалы. Это логично: все платят налоги и вправе ожидать, что их желания, в том числе в области музыки, будут исполнены.

В России была и, к сожалению, остается другая ситуация. До революции в российском высшем сословии был очень узкий кружок музыкантов-любителей, который бился за российское филармоническое искусство. Основная часть профессиональных музыкантов рекрутировалась из крепостных или солдат. Среди сановных и богатых прилично играть на инструменте (не дай бог «виртуозничать») значило нарушать правило хорошего тона. Понятно, что в русской живописи вы не найдете ничего похожего на сюжеты западные. В лучшем случае это молодой человек в «Офицере и денщике» П. Федотова, который, придерживая одной рукой гитару, играет с котенком; или гитара с оборванными струнами — свидетельница и жертва вчерашней попойки в его же «Свежем кавалере».

После революции к филармоническому делу новые власти попытались подтянуть народ — масса самодеятельных исполнителей, составлявших оркестры и осваивавших классический репертуар, рекрутировалась из комсомольцев и членов партии. Мы все время играем в Европу, не пытаясь стать европейцами. Может быть, уже настало время попробовать уже стать?

Реальность

Но тут вся наша «культура» работает против нас. Филармонии по сию пору в нашей стране — всего лишь обозначение организаций культуры. К ним может относиться что угодно, был бы коллектив — не важно, какого жанра, направления или стиля, — а в качестве его учредителя поставлен какой-нибудь орган культуры. И все! Сама филармония сегодня — это каприз учредителя: хочу — назову филармонией и филармоническим коллективом, хочу — концертно-цирковым центром, хочу — скрещу с кино или с кружком вышивания. Сами залы филармоний, которые на Западе собирают публику, знающую толк в музыке, и потому настроены специфически, у нас принадлежат власти. Если надо собрать актив города, области, где это происходит? Чаще в филармонии или в театре. И тогда, когда нужно власти. Новые здания строятся с тем же прицелом. В остальное время они существенное подспорье в лучшем случае заезжим концертным импресарио, а то и просто случайным лицам.

Между тем давайте будем честны, базы для серьезной филармонической работы у нас катастрофически мало. Театров в России, число которых намного больше числа филармоний, на один миллион жителей — 3,2, а в Австрии — 24 на тот же миллион. Музеев в России 10 на один миллион жителей, в Нидерландах — 35, в Швеции — 34, в Чехии — 33, в Германии — 32. Даже в Москве, столице, где, казалось бы, культурная индустрия развита, на один миллион жителей всего 8 музеев, в то время как в Лондоне в пять раз больше — 41, в Париже — 39. Библиотеки: в «самой читающей» стране в России их 368 на один миллион жителей, а в Финляндии — 2500. Соответственно, с филармонической музыкой то же самое. Симфонических оркестров у нас статистически 1,6 на один миллион жителей. Конечно, это немного больше, чем в Венесуэле: с 22 миллионами жителей она в настоящее время имеет 22 профессиональных симфонических коллектива, но там 125 полных молодежных и 57 детских симфонических оркестров!

Филармонии в российском понимании, хотя и называются «государственными», сегодня существуют в разных экономических и, нередко, правовых режимах, имеют несопоставимые условия деятельности и творческие силы. Все это усугубляется нетрадиционным для культуры общим законодательством, которое с большим трудом и не без потерь может быть адаптировано к филармоническому делу. В России идет процесс интерпретации общей правовой базы, при которой нетрадиционные для культуры формулировки и организационные принципы получают у разных учредителей одного уровня весьма несхожее толкование.

Все это обусловило тенденцию к разрушению общего филармонического пространства, замыканию его в рамках отдельных территорий. Идет дифференциация филармоний и коллективов, задыхаются музыкальные театры. Часть коллективов и исполнителей устремились на Запад, рассматривая РФ как место отдыха и площадку подготовки нового репертуара. Российские филармонии и коллективы за границей стараются найти нишу, в которой местный менеджмент принимал бы их почти как своих. Этого все равно не происходит, заграница по-прежнему находит в российских исполнителях, за редким исключением, дешевую «рабсилу». Но отечественные филармонии по-прежнему идут на западный концертный рынок в одиночку, работая против своих, как против чужих. Отсутствует упорядоченный внутренний концертный рынок, имеющий общие правила функционирования. Несколько лучше обстоит дело с музыкальными театрами, и то в основном со столичными. В стране на государственном уровне не существует достоверной статистики, отражающей масштабы и позволяющей судить о насущных проблемах и достижениях филармонической деятельности на государственном уровне. Филармонии и музыкальные театры как организации с собственным кругом проблем почти перестали обозначать себя в медийном пространстве. Ведь за появление в эфире надо платить, а средств на это нет. Филармоническая деятельность на ТВ свелась к показам нескольких блестящих виртуозов и дирижеров. При сложившихся условиях богатейший исполнительский потенциал РФ не может быть адекватно представлен ни в отечественном, ни тем более в мировом культурном пространстве. Страна не может встроиться в западную систему филармонической деятельности, поскольку отечественной системы пока нет.

Немного хорошего

Правда, с начала третьего тысячелетия стала обозначаться новая концертная стратегия в филармоническом развитии России. Возникла АСДИКОР (Ассоциация директоров концертных организаций России. — OS), «самодеятельная» организация из профессиональных директоров, первая в концертной сфере, построенная по личностному принципу. За то же время оформились хорошо пропагандирующая себя Ассоциация органистов России, Ассоциация руководителей симфонических и камерных оркестров, разные ассоциации, объединяющие мастеров по изготовлению музыкальных инструментов. В 2005 году вместо АСДИКОР появился СКОР (Союз концертных организаций России. — OS), опирающийся на более привычный для директоров принцип, построенный по другой схеме: он объединил разнообразные юридические лица, занимающихся концертной деятельностью. Основой Союза стали филармонические организации. В него стали вливаться тонкой струйкой концертные агентства, в том числе частные. В одном «котле» под названием СКОР оказались совершенно разные субъекты, которых объединяло одно — занятие филармонической деятельностью. По инициативе Алексея Шалашова, тогда генерального директора Московской филармонии, на ее базе стал проводиться филармонический форум, который представлял собой несколько расширенный СКОР. Форум позволил на некоторое время несколько оживить и разнообразить гастрольно-концертную деятельность в стране, начал знакомить отечественных менеджеров с западным опытом, продвигать попутно некоторые идеи, которые государство намерено было применить к культуре. Но он коснулся только некоторых концертных организаций! Филармонический Дальний Восток, по сути, отделился от России и живет по не очень понятным своим законам. На юге и даже в центре почти такая же ситуация. Музыкальные театры работают как работали. Лежащая на поверхности идея — объединить усилия музыкантов-профессионалов, работающих в музыкальных театрах и в концертных организациях, — остается несбыточной мечтой. Я не говорю об учебных заведениях. А время идет! И идет мимо!



Что мы имеем на сегодняшний день

1. Разнообразные исполнительские организации, называющиеся «филармониями», и музыкальные театры.

2. Агентства, работающие с артистами и коллективами филармонических жанров.

3. Разрозненные ассоциации, связанные с филармоническим концертным делом, музыкальными театрами и учебными заведениями.

4. Относительно маленький «Филармонический форум», в центре которого лежит концертная работа.

5. Примерно 3—4 десятка юридических лиц, которые составляют основу СКОР, представленную директорами филармоний, коллективов, агентств, которые могут работать не только на себя, но и думать о России в целом.

6. Небольшая команда на базе Свердловской филармонии, которая регулярно проводит практические семинары по организации концертной работы.

7. Небольшое число изданий, касающихся филармонических жанров, причем больше региональных, которые выходят мизерным тиражом.

Похоже, что это все.

Потенциальные опасности

1. Амортизация всех идей, которые объединяют или могут объединить и музыкантов, и менеджмент, поскольку у них на сегодняшний день нет общей стратегии.

2. За филармоническую деятельность никто не отвечает, «филармоники» в западном смысле слова предоставлены сами себе. В общественном сознании доминирует безразличие к судьбе филармонических жанров, отсюда: все «филармоническое» стирается и начинает замещаться термином «музыка», под которым понимается исключительно эстрада.

3. Разрушается система профессионального музыкального образования. Статистически она есть, но ее реальное функционирование грозит дефункционализацией. Уже сейчас в некоторых продвинутых оркестрах выпускников некоторых консерваторий не берут на работу: они не умеют играть в оркестре и незнакомы с современным репертуаром.

4. Существует угроза, что сегодняшние парадно-концертные залы спокойно могут быть перепрофилированы, переданы кому угодно — спортклубам, иностранным импресарио и т.д.

5. Происходит депрофессионализация народных жанров, это уже хорошо видно на ТВ.

7. Музыканты классических жанров покидают страну и (или) меняют специальность.

8. Если учредители начнут сегодня «оптимизировать» филармонические организации и музыкальные театры, им почти ничто не может помешать.

Я повторяю: это потенциальные опасности. Это самый плохой вариант, но элементы его уже видны невооруженным глазом, особенно в условиях кризиса.

Что делать?

Извечный русский вопрос. Мне кажется, возможен следующий сценарий:

1. Срочно начать корпоративную дискуссию о будущем филармонического дела сначала в «Музыкальном обозрении», затем в «Культуре» и «Российской газете», подключить к ней любителей музыки, имея в виду в будущем построение Российского музыкального союза (РМС), объединяющего все организации, так или иначе занимающиеся филармоническим делом. Центральный вопрос дискуссии: кто мы и зачем здесь?

2. Начать рассматривать какую-то из профессиональных филармонических организаций (я вижу в этой роли СКОР) как ту, которая должна взять на себя на данном этапе ответственность за состояние музыкальной культуры в стране, поскольку больше некому.

3. Начать организовывать региональные отделения РМС, в том числе на основе интернет-сетей.

4. Приступить к организации статистического наблюдения за филармоническим пространством; согласовать параметры этого пространства; информировать общественность и власть о происходящих изменениях.

5. Организовать группу информационной поддержки РМС.

6. Информировать отечественных музыкантов, проживающих за границей, об идее РМС, агитировать их вступить в союз.

7. Организовать фандрайзинг для новой организации.

Было бы смешно надеяться, что все сказанное будет воспринято без возражений. Но я убежден, что нужно образовывать корпорацию, а для этого начинать срочно делать шаги навстречу друг другу. Мы очень разобщены! Ситуация близка к критической, я это чувствую и пытался показать. Если мы хотим и дальше профессионально заниматься музыкой, если мы хотим, чтобы наши и не только наши дети и внуки наслаждались ею, а общество в целом не потеряло свое культурное наследие, не сделалось сборищем манкуртов, мы должны радикально поменять свое мировоззрение. Мы должны стать взрослыми, отвечающими перед будущими поколениями за результаты своего труда и за наш бренд — «филармоническое искусство».

Надо ли в эту бучу втягивать всех, называющих себя «профессионалами»? Думаю, нет. Но необходимо, чтобы голос думающих профессиональных музыкантов и истинных любителей музыки России был услышан. А это невозможно без организации. Так мне кажется. А вы как думаете? Или вы по-прежнему надеетесь на Министерство культуры, чтобы оно когда-нибудь приказало нам строиться?