Alien встречается с классикой

Телесно-прекрасное в поисках духовно-возвышенного

Морфология OS проста: наводишь курсор на «кино» — открывается про кино, клик мышкой по «медиа» — будут медиа. И только «музыка» вываливается двуснастным ярлычком. Сверху «современная», с ограниченным сроком годности; снизу «академическая» — просроченная лягушка Гальвани. Между ними черта, перемычка, граница, но, как говорил коллега Леверкюн, провести границу уже значит преступить ее.

Кратковременные перебежки случаются в обоих направлениях. Это вообще томас-манновская тема — про то, что не только духовно-возвышенное (лягушка) алкает телесно-прекрасного, но и наоборот тоже иногда бывает. Вот Стинг, к примеру, с помощью боснийского лютниста Эдина Карамазова (sic) выпустил в позапрошлом году «Песни из Лабиринта», около пятидесяти минут музыки английского композитора XVI века Джона Доуленда, — и сразу же занял первое место в классических чартах.

Заглавной песней этого альбома, наверное, следует считать «Come again», она и в елизаветинскую эпоху была достаточно популярной, и Шварцкопф ее певала, но я предпочту Can she excuse my wrongs? — хороший клип без затей и остроумное четырехголосие a cappella в конце, прекрасно подготовленное пребойким синкопированным ритурнелем (у Доуленда ничего этого, конечно, нет, о чем свидетельствует аутентичная версия).



Помню, как был шокирован молодой, очень английский дирижер, когда я попросил его привезти из Лондона компакт-диски Кейт Буш (дело было в середине 80-х). «Гениальная певица, наслаждение для уш» (Иван Ахметьев) в моем личном хит-параде всегда занимала место даже более высокое, чем Стинг в вашем. В 1994 году Буш приняла участие в записи альбома «The Glory of Gershwin», выпущенного к 80-летию знаменитого исполнителя на губной гармонике Ларри Адлера. В черно-белом клипе на песню «The Man I Love» можно услышать и самого юбиляра.



Здесь все безупречно до такой степени, что иногда хочется даже «собачку махонькую пустить». Но это все шуточки. Главный же урок состоит в том, что ни Стинг, ни Кейт Буш никого не хотят победить. Они предельно аутентичны, ничего лишнего, ничего «от себя». Ну, почти ничего. И в этой стратегии не самоутверждения, но, я бы сказал, самоумаления и заключается их величие.

Viens Mallika, les lianes en fleurs («Цветочный дуэт» из оперы «Лакме») принадлежит к семейству вечнозеленых хитов, поэтому его можно услышать на всевозможных гала и опен-эйрах в исполнении суперсуперзвезд, таких как Нетребко с Гаранчей или более почтенных Сазерленд с Хорн. В этих, как вы понимаете, полевых условиях качество исполнения (плюс live-recording на скорую руку) обычно далеко от совершенства. Оно гораздо лучше там, где эту музыку совсем не ждешь, например в дебютном фильме Тони Скотта «Голод», где героиня Катрин Денев с помощью музыки Делиба соблазняет героиню Сьюзен Сарандон (и это еще не самое ужасное, что она с ней делает).

По-хозяйски обошелся с «Цветочным дуэтом» Джеймс Тодд Смит, американский рэппер и киноактер, выступающий под именем LL Cool J. Одна из лучших вещей, представленных на концептуальном альбоме 1997 года Rapsody Overture: Hip Hop Meets Classic (здесь, видите ли, игра слов, «рапсодия» по-английски будет rhapsody), называется Dear Mallica, дорогая Малика, это имя то ли служанки, то ли подруги (ее статус неясен) Лакме, главной героини оперы. Страстная декламация Эл-Эл Кул Джея, к счастью, совершенно лишена тех омерзительных мачистских интонаций, которые присущи большинству русскоязычных эм-си. Припев (Делиб, переформатированный из мажора в минор) качественно записан Heike Therjung и Kathy Magestro — пишу имена певиц латиницей, т. к. не знаю, как они произносятся.



Зато я знаю, как произносится имя популярного американского пианиста-шоумена Liberace — Либераче! Иногда еще пишут «Либерейс», но скоро все прояснится: в Голливуде полным ходом экранизируют биографию Л., и мы, наконец, узнаем то, что хотели узнать, но боялись спросить. В главной роли Николас Кейдж. Карьера Л. началась в конце 30-х годов и была безостановочно интенсивной. Его фирменное блюдо — hotch-potch, как это называют в бруклинском ресторане; по-нашему окрошка — пастиччо из мелконько порезанных, но самых калорийных кусочков популярной музыки XIX века. В ютьюбе полно записей Л. Вот фрагмент лондонского выступления музыканта за несколько лет до его кончины. Осторожно, возможна ненормативная лексика по сю сторону экрана.



Если отвлечься от того, что он играет, надо признать, что его «пианизм как таковой» весьма хорош. Перстни и блёстки, ныне хранящиеся в лас-вегасском мемориальном музее артиста, заслуживают специальной монографии. Нет, бесспорно, это полный мозготрэш. С другой стороны, Л. идеально вписывается в парадигму музыкального кэмпа и заслуживает пристального внимания культурологов. А нам, некультурологам, помогает понять отечественные феномены Великого Оперного Певца и Великой Классической Балерины, надо ли уточнять, о ком идет речь. В двух словах стиль Л. можно определить как reductio ad absurdum, «приведение к нелепости». Будучи бессознательной карикатурой на «искусство премиум-класса для хай-класса» (зальцбурги-байрейты и все такое), творчество Либераче подкапывалось под фундамент этого искусства и приближало его последний день. В этом ракурсе Л. не менее революционен, чем Булез, призывавший взорвать оперные театры.