«Китеж» на Сардинии

Итальянцы благосклонно приняли погребальный рай Някрошюса и Римского-Корсакова

На острове Сардиния, в городе Кальяри традиционный фестиваль Святого Эфизио открыла опера Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» в постановке режиссера Эймунтаса Някрошюса и дирижера Александра Ведерникова. Эта работа – копродукция с нашим Большим театром, куда спектакль приедет в октябре. Ольга Гринкруг прочитала, что пишут по поводу него итальянские газеты, и перевела самое интересное

Repubblica

В ткань своего последнего сочинения бывший офицер императорского флота (имеется в виду Римской-Корсаков. — OS) вплетает по меньшей мере четыре разные нити: «народную» легенду о крестьянке Февронии, которая из любви к князю Юрию заставляет город Китеж исчезнуть, спасая его от ярости татар; историческую драму, в центре которой находится реальное нашествие татар в 1223 году; языческий ритуал, восславляющий сияние природы; христианское размышление над этикой прощения и светом искупления. Проследить на сцене за всеми четырьмя линиями, не запутав их, — такое чудо мог осуществить только строгий и визионерский разум Эймунтаса Някрошюса. Он счастливо избежал всех подводных камней, связанных с «фантастическим повествованием», и превратил оперу в обычный для себя «театр предметов». На сцене непрестанно обнаруживается огромное количество чрезвычайно конкретных предметных символов: белые контуры деревянных оленей; гигантский, подвешенный в воздухе черпак; театр марионеток, откуда выглядывают гигантские птицелюди; эфемерный сад с голубыми альпийскими колокольчиками, доходящий до самого партера; озеро, сложенное из шелковых подушек; кили лодок, за которыми скрываются позолоченные древние иконы. Той же аналитичностью и предельной точностью отличается исполнение русского дирижера Александра Ведерникова, успех которого в немалой степени обеспечивался и местным оркестром.

Corriere della Sera от 22 апреля

Город поддерживается целым лесом балок. Гора голубых подушек утягивает его в пучину, а языки пурпурного шелка поджигают. Лес гигантских каноэ поддерживает священные иконы. Деревянные весла, позолоченные купола, букеты гигантских синих цветов, указывающие на обретение последнего причала в небесном вертограде. Мир, состоящий из воды и огня, земли и дерева. Из насилия, любви и чар. Мир Эймунтаса Някрошюса, гениального литовского режиссера-визионера, человека молчаливого, влюбленного в природу и в человеческую душу, способного несколькими штрихами передать все ее тайны и переживания. Так что его встреча с таким загадочным и притягательным произведением, как «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии», была неминуема.

Corriere della Sera от 27 апреля (основная часть статьи посвящена тому, что Римский-Корсаков — очень хороший композитор)

«Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» ставилось в Италии всего три раза, а теперь появилось на сцене Оперного театра Кальяри в весьма интересной постановке, осуществленной совместно с Большим театром. Музыка здесь представляет огромную сложность как для оркестра, так и для хора, который фактически становится в спектакле одним из главных действующих лиц; в данном случае эта ответственность легла на плечи местных исполнителей. И мы прежде всего должны отдать должное хормейстеру Фульвио Фольяцце.

Тема оперы — татарские нашествия, которым русские земли подвергались в Средние века. Чистая душа и, можно даже сказать, святость выросшей в лесах девы Февронии вызовут спасительное чудо, благодаря которому город Китеж будет перенесен под воды озера. Это настолько потрясет татар, что они в ужасе сбегут обратно в степь. Конечно, кое-какие фразы в либретто с религиозной точки зрения выглядят странновато. Святая произносит: «Не та спасенная слеза, что с тоски-кручинушки течет, только та спасенная слеза, что с Божьей радости росится». Возможно, под «тоской-кручинушкой» имеется в виду «отчаяние», иначе можно было бы счесть эти слова ересью.

Успех спектакля обеспечен прежде всего силами авторитетного дирижера Александра Ведерникова, музыкального руководителя Большого театра, а также Эймунтаса и Мариуса Няюкрошюсов, разработавших постановку и декорации. Татьяна Моногарова с честью выходит из испытания длиннейшей ролью Февронии. Все прочие роли, даже самые маленькие, отличаются такой яркостью, что весь остальной состав стоило бы перечислить поименно, и мы просим у исполнителей прощения за то, что нет возможности это сделать.

La Stampa (у статьи запоминающееся название «Святая Русь — погребальный рай»)

Все волшебное удается Римскому-Корсакову блестяще; все мистическое — значительно хуже. Ощущение природы, шелест листвы, журчание воды, птичье пение, таинственный анимизм, который кроется в самом существовании земли, зверей и цветов, — все это наделено огромным обаянием. Оркестр легок и воздушен. Яркие всполохи музыки заставляют задуматься о полигенезисе импрессионизма. Отдельные фрагменты предвосхищают Стравинского и Яначека. Кульминация происходит в третьем акте, когда город исчезает в золотой дымке. Вся первая сцена третьего акта, с ее молитвами и хоровыми воззваниями, абсолютно шедевральна. Последняя сцена, где супруги обретают райскую жизнь, сверх меры затянута, так что течение оперы замедляется и начинает утомлять.

Искусное исполнение удачно подчеркнуло изысканность музыки. Дирижеру Александру Ведерникову удалось поднять оркестр и хор под управлением Фульвио Фольяццы на весьма высокий уровень. Хороши были и солисты, прежде всего — главная героиня, Татьяна Моногарова, а также тенор Виталий Панфилов (Княжич), бас Михаил Казаков (Князь) и баритон Альберт Шагидуллин (Поярок).

Постановка Эймунтаса Някрошюса очень хороша в первых трех актах. Надежда Гультяева придумала великолепные костюмы. Сцену, залитую золотистым светом, время от времени прорезают голубые лучи, создающие магический эффект. Декорации Мариуса Някрошюса отличаются символичностью: огромные ульи, подвешенные к балкам стилизованные занавеси, силуэты животных из тонкого дерева. Это образы, которые в сказочной манере передают атмосферу леса или крестьянского дома. Нехорошо получилось только с последним актом: музыка недотягивает, и Някрошюс пытается поддержать ее, создавая некий погребальный рай в черно-золотых тонах.