Страшное кино

Дело профессора Рябова превращают в показательный процесс

Имена:  Анатолий Рябов · Полина Осетинская

OPENSPACE.RU следит за пугающим скандалом вокруг профессора Центральной музыкальной школы Анатолия Рябова. Новое судебное заседание ожидается 12 апреля, подсудимый находится на больничном. Ситуацию комментируют пианистка Полина ОСЕТИНСКАЯ и коллеги Рябова по ЦМШ Ксения КНОРРЕ и Мирослава МАРЧЕНКО.


Полина ОСЕТИНСКАЯ

Это может быть непонятно мамам и непонятно детям, но без тактильных контактов невозможно «поставить аппарат». Чтобы хорошо играть, ты должен прежде всего правильно сидеть. Есть технология: должен быть правильный упор ноги — одной и другой. Должна быть ровная спина. Ты должен сидеть на краешке стула. Учитель обязан следить, чтобы у тебя не задирались плечи. А если это происходит, он подойдет, положит руки тебе на плечи и будет их держать. Аппарат ставится лет до пятнадцати — начиная с семи-восьми. Ребенок все время растет, и его надо корректировать. Это все требует тактильных контактов. Для постановки аппарата не предусмотрено залезание в трусы. Но колени, спину, ноги, голову и плечи, не говоря уж о руках — это все трогать любой педагог имеет полное право. И это надо понимать, это специфика профессии.

Когда фигуристы учатся, они отрабатывают прыжки, находясь в специальной такой сетке. И тренер эту сетку держит. Сетка — это просто улучшенный вариант рук. То же самое у нас. Учитель должен создать некую воображаемую сетку, в которой сидит ученик, для того чтобы его тело функционировало правильно. Тогда у него правильно распределяется энергия, он не зажимает руки, у него нет потом профессиональных заболеваний.

Родительские амбиции — эта тема мне тоже хорошо знакома. Я считаю, что бич талантливых детей — это их родители. Которые порой перестают контролировать себя. Для меня ситуация с Рябовым вполне очевидна — это сведение счетов. Мамаша — как бы это сказать менее хамски — это человек, незнакомый с культурой общения и при этом обладающий непомерными родительскими амбициями. Мне такое в жизни встречалось.

Если ты не согласен с политикой педагога и тебе кажется, что ты лучше разбираешься, переведи своего ребенка к другому педагогу. Но сводить счеты таким мерзким и грязным способом недопустимо. И главное, если будет такой прецедент — а он возможен в нашей стране, — то дальше все пойдет по нарастающей. У меня лично нет никакого доверия к нашей судебной системе. Я знаю, что у нас виновные по улицам разгуливают. Педофила, который насиловал свою племянницу, когда ей было от 4 до 9 лет, освободили в зале суда, он не сидел ни одного дня. А человека уважаемого, за которого заступились сотни людей и против которого нет никаких доказательств, могут посадить.

Я незнакома с Рябовым лично. Но я знаю очень многих людей, которые у него учились. Никогда в жизни ни один из них не говорил ни о чем подобном. Я думаю, если у человека были бы такие наклонности, то уж как-нибудь это раньше бы всплыло.

Эта педоистерия — конечно, какой-то вариант госзаказа. Она отвлекает внимание от других вещей. Это же известная схема: находятся несколько внешних или внутренних врагов, и на них переключают внимание населения. Чтобы оно не задумывалось, почему так ужасно живет. То же самое произошло с Владимиром Макаровым — по нелепому обвинению, без доказательств, без улик. А в случае с Рябовым был избран такой вариант мести и сведения счетов, потому что сейчас этим воспользоваться очень легко, потому что при слове «педофил» загораются мальчики кровавые в глазах.


Мирослава МАРЧЕНКО

У меня с Рябовым замечательные отношения двадцать пять лет, с тех пор, когда я пришла совсем молодой девочкой из консерватории работать в школу. Он уже работал. И с того момента я всегда знала, что Толин класс всегда открыт. Таких немного. Есть педагоги, которые терпеть не могут, чтобы к ним заходили. Мы их знаем и не лезем. А есть педагоги открытые, к которым ты можешь прийти в любой момент. Я работала на том же этаже, где и он. Могла прийти без всякого стука, тихонечко зайти, послушать. Потому что перед этим он мне в коридоре сказал: зайди, у меня такая девочка будет классная, послушай, получишь удовольствие.

И поскольку я наблюдала этого человека много лет, я совершенно точно знаю, что он не идиот и не в маразме. И что даже если у него где-то там тайная мысль была кого-то по плечу погладить, то та ситуация, которую рисует эта мама, она просто неадекватна.

При этом я вижу эту девочку. Я сама сидела на зачете, это было как минимум за полтора месяца до всей этой истории, когда она готовилась к конкурсу Листа. Вижу: девочка ничего — быстрая, бойкая, пока еще не очень сделанная. Но я сказала, что до конкурса еще есть время, Толя успеет ее подготовить. Только надо обратить внимание на ее вид. Девчонка — подросток. Вся оголенная, накрашенная, выглядит чудовищно. Он говорит: ну понимаешь, там такие проблемы: то она полуголая, то в вечерних платьях, мама из нее делает какую-то звезду, я уже устал бороться.

Но есть же какие-то каноны, у нас не принято так одеваться! А ее таки одели, на конкурсе она меняла платья, мама устраивала бешеные овации, бегала перед жюри вместе со своим мужем, говорила, какая девочка гениальная. Люди ведут себя так, как в этой школе себе никогда не позволяли. У них задача — прославить девочку.

А сейчас все это смотрится как какое-то страшное кино. Девочка абсолютно счастлива. Она не выглядит как человек, у которого случилось тяжелое событие в жизни. Ведь такое произошло! Скандал, неприятная история, кто-то вообще в тюрьме сидит. Ну не может ребенок, если он с нормальной психикой, в такой ситуации ходить радостный, счастливый и по-прежнему полуголый!

Наш бывший директор Якупов человек очень сложный. Когда-то, еще до его назначения, в коллективе было желание сделать Рябова директором. И видимо, эту опасность Якупов чувствовал. Может, что-то между ними было. Мы этого не знаем. Но получается картинка абсолютно не та, и суд не на ту тему. На самом деле я думаю, что здесь имеет место просто колоссальный оговор. Причем с подкупом свидетелей. Потому что им обещаны были преподаватели-профессора, наверняка поездки от школы с оркестрами.

Мама играет на том, что эта тема сейчас очень популярна в обществе. И каждый день, когда я вижу своих коллег, я говорю: ребята, а как мы будем в глаза друг другу смотреть? Мы ведь понимаем, что Толя умрет. Он больше не пойдет в тюрьму. Его свалит инсульт или инфаркт, или он просто что-то собой сделает. Его оклеветали, наговорили всю эту дрянь.


Ксения КНОРРЕ

Толя — мягкий, добрый человек. Я его знаю только как коллега, а не как ученица. Он никогда не проявлял агрессии, непорядочности какой-то — вот это я могу сказать стопроцентно. Это человек, не способный, на мой взгляд, ни на какое насилие. Может быть, способный на слабость. Но слабость не может быть наказуема наравне с насилием. Бывает ведь распущенность в словах, во взглядах — и что, это тоже теперь будет уголовно наказуемо?

На него были написаны определенные бумаги, но никаких доказательств там нет. Примененные к нему санкции абсолютно неадекватны. Это как с Pussy Riot — да, непозволительно то, что они делали, но это не соответствует семи годам заключения.

Это жестокий показательный процесс. И я хочу подчеркнуть его аморальность прежде всего по отношению к детям, которые за этим наблюдают. А женщина, которая это все затеяла, не только сама выглядит нелюдем, но и ставит несмываемое пятно на репутации своей дочки в профессиональном мире.​


Записала Екатерина Бирюкова

Ссылки

• В сети идет сбор подписей в поддержку Анатолия Рябова, 12.04.2012