«Война и мир» в Театре Станиславского

В своем собственном режиссерском театре Титель попытался создать антирежиссерский спектакль

Имена:  Александр Титель · Лев Толстой · Сергей Прокофьев

Опера Сергея Прокофьева «Война и мир» — не просто опера. И от публики, и от труппы она требует специальных усилий. Как ни ужимал композитор со своей женой-либреттисткой Мирой Мендельсон роман Льва Толстого в оперный формат, но произведение, которое знаменито несколькими щемящими темами, получилось длинное и невероятно многолюдное. Для любого театра поставить эту оперу — некоторый поступок (такой, кстати сказать, собираются совершить Даниэль Баренбойм с Дмитрием Черняковым по случаю открытия после реконструкции берлинской Staatsoper).

Однако смысл поступка, который совершил Театр Станиславского и Немировича-Данченко, мне за весь долгий вечер так и не удалось толком расшифровать. Конечно, на дворе 2012 год — 200-летие сами понимаете чего. Конечно, с этим творением довольно позднего Прокофьева театр связывают многочисленные приятные воспоминания. Именно здесь в 1957 году прошла премьера полной версии оперы из 13 картин. Именно балетмейстер «Стасика» Владимир Бурмейстер в 60-е годы ставил хореографические сцены в знаменитой киноверсии романа Толстого, снятой Сергеем Бондарчуком. А в парижской постановке оперы, осуществленной в 2000 году, пели несколько солистов московского театра во главе с Ольгой Гуряковой в роли Наташи Ростовой.

В новорожденной продукции «Стасика» тоже есть чудесная Ростова — Наталья Петрожицкая. Еще прекраснее — Пьер Безухов в исполнении приглашенного Николая Ерохина. Но в целом театр неплохо обошелся собственными силами, а ведущие солисты, понимая экстремальность ситуации, не стеснялись выходить в ролях «кушать подано», иногда в самом прямом смысле слова (Вячеслав Войнаровский в качестве наполеоновского повара появляется с дымящимся супом). Приятно было послушать обоих полководцев враждующих армий — Кутузова в исполнении Дмитрия Ульянова и Наполеона — Арсена Согомоняна. Во втором действии (там, где война) прямо по-гергиевски раззадорился оркестр под управлением Феликса Коробова, и хор показал свою стать. В первом действии (там, где мир) театр демонстрировал сплоченность оперной и балетной трупп, и император Александр Первый (Виктор Дик) со своим адъютантом (Владимир Фомин) изящно прыгали по сцене среди изумленных придворных.

Однако какой-то сильной и, главное, эмоциональной общей идеи, цементирующей все многообразие продемонстрированных возможностей, все равно не выковывалось. Рискну предположить, что постановщики пошли на некий эксперимент — в театре режиссера Тителя попытались создать антирежиссерский, антипсихологический, антиконцепционный спектакль. Причем постановщиком как раз был сам Александр Титель — вместе с художником Владимиром Арефьевым и художницей по костюмам Ольгой Поликарповой. И если это допустить, то не имеет смысла горевать по поводу бесхитростности пересказа хрестоматийного сюжета, отсутствию психологических подробностей, бесконфликтной стерильности и мира и войны, подчеркнуто дистанцируемых от каких бы то ни было реальных проблем.

И мир и война помещены в неизменное анонимное белое пространство, красивое своей пустынностью в первом действии и теснотой во втором. Только в самом начале (сцена в ночном Отрадном) оно закрывается на авансцене отвесной стеной, из которой выползают два минималистских балкона без перил. На них, над оркестровой пропастью, находятся князь Болконский и Наташа с Соней — вроде как держась для страховки за тайные ручки в стене. И в такой отчаянной, но визуально выигрышной ситуации звучит самая красивая и безмятежная музыка оперы — дуэт девичьих голосов.

Все остальное время сцена открыта. В огромном павильоне происходит и первый бал Наташи Ростовой, и Бородинское сражение, и бред князя Андрея, и много чего еще. Дизайнерски расставлены элегантные знаки эпохи — полосатые ампирные стулья, безразмерные диваны, покоящиеся на боку хрустальные люстры, красавицы в струящихся платьях и военные из энциклопедий по истории костюма. Маленькими и большими группами они то и дело застывают в мастерском свете Дамира Исмагилова, вызывая восхищение зала и, надо думать, фотографов.

Перечитывать всегда актуального Толстого, а заодно смотреть репортажи из горячих точек планеты и очередной провокационный сериал Гай Германики про нынешние семейные ценности — это вы будете дома. А здесь — ничего личного, только любование картинками, сделанными не без эстетства, и радость за безграничные возможности труппы. ​