Cosi fan tutte под управлением Теодора Курентзиса в Баден-Бадене

Если вдуматься в то, что дирижеру из России доверен Моцарт, а совсем даже не Чайковский, то обнаруживается некая смена координат

Имена:  Вольфганг Амадей Моцарт · Йоханнес Лайакер · Мойца Эрдман · Теодор Курентзис · Филипп Химмельман

Фестиваль в Баден-Бадене, одном из самых старых, респектабельных и с давних времен сильно русифицированных европейских курортов, в последнее десятилетие ассоциировался прежде всего с Валерием Гергиевым и его труппой. В частности, именно здесь в 2004 году произошло историческое событие: впервые в Германии было показано русское «Кольцо» — тетралогия Вагнера из Мариинки, потрясшее публику и критиков загадочностью постановочной концепции, блистательным оркестром и невероятным количеством обнаружившихся в России могучих вагнеровских голосов (одних валькирий в этой постановке в два раза больше, чем у Вагнера, то есть 16 штук).

На вот уже второй сезон в Баден-Баденском фестивале участвует еще один маэстро из России — Теодор Курентзис, биография которого, помимо греческого происхождения и питерского образования, осложняется перемещениями по необъятной и никому тут не известной российской провинции. В прошлом сезоне, когда он делал здесь «Кармен» и показывал свой коллектив Musica Aeterna (исполняли «Дидону и Энея» Перселла), было выучено слово Novosibirsk. Теперь актуальнее Perm (научиться отличать Сибирь от Урала — это следующая задача, причем не только для немцев, но и для москвичей).

Самый масштабный проект нынешнего фестиваля — постановка оперы Моцарта Cosi fan tutte («Так поступают все женщины») под управлением Курентзиса. Если не забывать, что Курентзис воспринимается именно как человек из России («родившемуся в Афинах дирижеру Россия стала родиной», — сообщается в буклете), и вдуматься в то, что ему доверен Моцарт, а совсем даже не Чайковский, то обнаруживается некая смена координат.

Как и в прошлогодней «Кармен», в его моцартовской постановке задействованы оркестр и хор, созданные в начале 90-х годов прошлого века немецким дирижером Томасом Хенгельброком и названные в честь знаменитого архитектора эпохи барокко и рококо Бальтазара Ноймана. Balthasar-Neumann-Chor / Ensemble занимаются тем, что называется исторически достоверным исполнительством, и, судя по всему, они с Курентзисом нашли друг друга. Это не деловое профессиональное сотрудничество дирижера с коллективом, а та самая химия, за которую Курентзиса и обожают, и ненавидят в России.

В Баден-Бадене среди публики никаких эксцессов, впрочем, не наблюдалось. Зал на две с половиной тысячи мест (с отличной акустикой, где можно позволить любое пиано) полон не под завязку, но Курентзис, этот удивительный сибирский грек, ловко управляющийся с «прибароченным» им Моцартом, явно в любимчиках. И совершенно безошибочно публика угадывает главное сокровище — пластичное, тонкое, чувственное музицирование дирижера с исполнительницей роли Фьордилиджи — французской барочной певицей Вероник Жан (Veronique Gens), которая поддается желаниям маэстро, будто кобра факиру. Ее сольные номера — тихие кульминации спектакля, которые публика слушает затаив дыхание и провожает долгими овациями.

Еще один козырь постановки — молоденькая немка Мойца Эрдман (Mojca Erdmann) в роли служанки-сводницы Деспины, восходящая звезда Deutsche Grammophon, обладательница точного сопрано и точеной фигурки, очень подходящей для той непростой задачи, что придумал ей постановщик спектакля. Немецкий режиссер Филипп Химмельман (Philipp Himmelmamn), не имеющий статуса модного бунтаря, но очень востребованный в Германии и за ее пределами, вместе со сценографом Йоханнесом Лайакером (Johannes Leiacker) поставил красивый, динамичный спектакль, где секс оказывается врагом любви, да и вообще нормальных человеческих отношений. Главный визуальный символ — стоящее посреди свежевспаханной сцены (своей посконной грязью она постепенно пачкает идеально белые одежды персонажей) цветущее яблоневое дерево; в начале оперы Деспина грызет сорванное с него уже зрелое яблоко — ничего хорошего из этого, ясное дело, не получается.

Ключевой момент в спектакле — финал первого действия, элегантнейшая сцена на грани группового секса. Заводила — Деспина, переодевшаяся в нешуточно соблазнительную медсестру-стриптизершу (первая часть этой профессии даже не очень противоречит тому, что происходит у Моцарта и его либреттиста Лоренцо да Понте). Ей вовсю помогает симпатяга с подтянутым торсом Дон Альфонсо (Константин Вольф — Konstantin Wolff). Именно чувственное любопытство, неловкие потуги раскрепоститься и получить удовольствие, которое доступно Деспине, побуждают Фьордилиджи и Дорабеллу (Сильвия Тро Сантафе — Silvia Tro Santafe) поменяться бойфрендами — Гульельмо (Штефан Генц — Stephan Genz) и Феррандо (Стив Давислим — Steve Davislim).

Но, начавшись как забавная ролевая игра (понятное дело, никто никого не обманывает, никто не уходит на вымышленную войну, никто не переодевается турками — все шестеро персонажей оперы «на берегу» договариваются об увлекательном эксперименте, исследующем женскую верность), история оказывается грустной и даже трагической. Мажорный счастливый финал поется только потому, что он написан Моцартом, но на сцене при этом сидят шестеро человек, которым противно смотреть друг на друга.

Судя по новым планам Курентзиса и пермского руководства, в начале следующего сезона этот спектакль переезжает в Пермский театр оперы и балета.