Ответ композитора Дмитрия Курляндского
Для музыкантов вопрос, вынесенный в название, актуальнее, чем для представителей любых других творческих профессий. И отсутствие «железного занавеса» его только обостряет. Неразвитой отечественный рынок классической музыкиЧитать!
У академического композитора есть несколько способов прокормить себя – прикладная музыка, преподавание и собственно композиция.
Самая удаленная точка приложения, как ни странно, это музыка для театра, кино, телевидения. Образовательный ценз здесь настолько низок, что зачастую приходится конкурировать с людьми, консерваторий не кончавшими. Чаще всего безуспешно – еще на предварительном, отборочном этапе. В прикладной музыке нужны не творцы, а исполнители. Композиторов, успешно совмещающих академическую музыку с активной прикладной деятельностью, довольно мало: как правило, одно идет в ущерб другому.
В России в последнее время вообще крайне редко можно услышать приличную музыку в кино или по телевидению. Будь то фильм по Достоевскому или по Марининой. Отсутствие музыкальной культуры заметно снижает и планку нашего кинематографа. Одно тянет за собой другое. И не все кинематографисты отдают себе в этом отчет. Сам я несколько раз работал в кино («Натурщица», «Обреченные на войну») и в театре («Барабаны в ночи» в Et Cetera). Не без интереса. Но и не скажу, что доволен результатом. Это совсем особенная деятельность, которая отнимает много сил и времени, при этом очень далекая от свободной композиции. Так что если и браться за нее, то только в случае, если тебе по-настоящему интересен сам фильм или спектакль. А такое крайне редко случается...
Преподавание. В Европе это самый распространенный способ заработка для композитора. Каждая провинциальная консерватория надеется заполучить себе профессора, имеющего солидный международный авторитет. Чем известнее композитор, тем больше шансов, что в консерваторию потянутся студенты со всего мира, активизируется и разнообразится концертная жизнь.
Однако в России преподавательский состав укомплектован десятилетия назад, а это значит, что в первую очередь ценится не реальная профессиональная состоятельность, а соответствие определенным эстетическим ориентирам, выработанным в эпоху, когда за правильную музыку получали квартиры, а за неправильную – отправляли в пожизненную «фольклорную экспедицию» (вспомнить хотя бы Мосолова). Система давно лопнула, а ориентиры продолжают передаваться по наследству.
Но про наше образование я уже однажды писал. Мне в этой нише места не нашлось и вряд ли найдется. Хотя только за последний год меня приглашали читать лекции в Беркли и в Париже.
Остается непосредственно композиторское творчество. Здесь композитор может обеспечить себе более-менее сносное существование, имея в год три-четыре крупных заказа на большие ансамблевые или симфонические произведения или одну оперу. Если к этому прилагается активный концертный график и регулярные радиотрансляции, то и авторские сборы могут оказать заметную помощь. Но для этого нужна работающая система композиторских заказов и активный интерес радиостанций к современной музыке. В России ни того ни другого не наблюдается.
О том, какой может быть система заказов, я с коллегами уже писал (статья в «Российской газете»). Писал и о том, что именно необходимо для обеспечения нормального функционирования такой отрасли культуры, как современная музыка. Реакции никакой пока не последовало. Хочется верить, что «пока».
Имея в виду все сказанное выше, мне крайне сложно ответить на вопрос, почему я живу в России...
Вся моя достаточно активная профессиональная жизнь связана с Европой. Я регулярно получаю заказы от европейских ансамблей, фестивалей и институций, заинтересованных в моих новых работах. Многие радиостанции (только из последних – в Канаде, во Франции, в Германии, в Норвегии) посвящают моей музыке специальные передачи, на многих других радиостанциях периодически звучит моя музыка (кстати, не помню, когда это было последний раз в России, кажется, в 2007 году). Каждый раз после эфира я получаю письма от музыкантов с предложениями сотрудничества и просто от любителей музыки из разных концов мира, в которых они выражают интерес к моему творчеству. Уже сейчас у меня запланированы премьеры до конца 2012 года. И все это при том, что мой музыкальный язык далеко не демократичен и чаще входит в конфликт со слушательскими ожиданиями, чем отвечает им. Я допускаю, что светлая полоса может когда-то смениться темной, но по крайней мере мне уже будет о чем вспомнить в менее благополучную пору...
В России ситуация совсем иная. Вот показательный пример: недавно встречаю уважаемого профессора Московской консерватории – узнал, разулыбался, спрашивает: «Как дела, чем занимаетесь, музыку не бросили?»
И тем не менее я не уезжаю. Соображения мною движут следующие: музыку мне заказывают, исполняют, на концерты приглашают. Какая разница, где я буду сидеть за столом, работать – в Антарктиде, Берлине или в подмосковном лесу? Хотя европейская прописка, безусловно, позволила бы мне пользоваться широкими возможностями для получения творческих резиденций, государственных и муниципальных стипендий, грантов и проч., так что, остановив свой выбор на подмосковном лесу, я уже кое-чем пожертвовал.
В перерывах между работой я пишу открытые письма, пытаюсь всеми силами помогать тем немногим явлениям, которые у нас держатся только на энтузиастах-одиночках. Например, Московскому ансамблю современной музыки – коллективу с мировым именем, двадцать лет существующему на жалкие подачки с «большого культурного стола» страны, за которым дозволено питаться лишь нескольким особо приближенным к первым лицам. Столько энергии, сколько потратил я на биение лбом о стены отсутствующей системы, в Европе, как показывает опыт моих зарубежных коллег, могло бы привести к заметным результатам – приятным мне и полезным окружающим.
Я не останавливаюсь потому, что мне кажется, что своим присутствием я могу кому-то что-то доказать. Доказать, что композитор может быть кому-то нужен, что современная музыка не фантом, а активная часть нашей культуры. Поэтому же не останавливаются Владимир Тарнопольский, крупнейшая фигура современной русской музыки (он добился для своей Студии новой музыки мизерных зарплат и ставок в консерватории – о большем и мечтать не приходится); Юрий Каспаров, создавший Московский ансамбль современной музыки; Виктория Коршунова, одна заменяющая целый штат какого-нибудь трехэтажного центра современной музыки; Борис Филановский, ворочающий валуны в Питере; Олег Пайбердин, пробивающий филармонический асфальт; Игорь Машуков, прорубающий окно из Перми в Европу...
Читать!
Один из персонажей Хармса, увидев из окна трамвая, как некая дама, перелезая через забор, зацепилась за гвоздь – и ни туда и ни сюда, от желания помочь выдавил себе языком два передних зуба. На выдавливание зубов и обречена сегодня деятельность одиночек-энтузиастов от современной музыки. Наверное, я остался в России, потому что люблю Хармса...
Записала Екатерина Бирюкова
КомментарииВсего:52
Комментарии
Читать все комментарии ›
- 29.06Подмосковные чиновники ходят на работу под музыку
- 27.06В Нижнем ставят экспериментальную оперу
- 25.06Умерла «самая русская» пианистка Франции
- 22.06Готовится российская премьера «Персефассы» Ксенакиса
- 21.06СПбГУ открывает кураторскую программу по музыке и музыкальному театру
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451811
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343417
- 3. Норильск. Май 1268741
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897712
- 5. Закоротило 822172
- 6. Не может прожить без ирисок 782646
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759415
- 8. Коблы и малолетки 741009
- 9. Затворник. Но пятипалый 471588
- 10. ЖП и крепостное право 407972
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403229
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370601
просто из твоего ответа следует скорее нечто непроговоренное – напр., "я тут привык" или "мне не хочется в неизвестность" или, допустим, разные личные вещи – нежели реальные аргументы в пользу того, чтобы не уезжать