Уильям Кристи и Les Arts Florissants

Это тот редчайший случай, когда можно без ужимок и подмигиваний употреблять самые, казалось бы, обесцененные хвалебные эпитеты

Имена:  Венсан Буссар · Соня Йончева · Уильям Кристи · Хилари Саммерс · Эд Лайон

По случаю благословенного Года Франции – России до двух столиц доехал знаменитый ансамбль Les Arts Florissants под управлением клавесиниста, дирижера и музыковеда Уильяма Кристи, до того бывавший у нас только в заповедные времена перестройки. Ансамбль (язык не поворачивается) – вокально-инструментальный, уже давным-давно ставший эталонным в деле грамотного исполнения барочной музыки, не в последнюю очередь оперной. Он был основан в 1979 году, название свое (в переводе «Цветущие искусства») позаимствовал у оперы одного из главных своих клиентов – французского классика XVII века Марка-Антуана Шарпантье. Внушительный и очень красивый отчет о проделанной за три десятилетия работе по возвращению на сцену французской и европейской музыки XVI–XVII веков можно найти здесь.

Для русских гастролей была выбрана давно отработанная, фирменная программа – пара опер-ровесниц с разных сторон Ла-Манша: «Актеон» (1684) Шарпантье и «Дидона и Эней» (1689) Перселла. «Актеона» грамотнее называть не оперой, а пасторалью, но для нас, переживших Верди и Чайковского, и то и другое – это все равно некие праоперы, странные и далекие.

Кристи без видимых усилий, как бы играючи превращает их в понятные и близкие. И то, что его ансамбль делает это уже не одно десятилетие (постепенно обновляя состав), совершенно не лишает представление свежести и юности.

У местных фанатов старины, кажется, уже есть своя, более «актуальная» «Дидона» – Курентзиса (который по удивительному стечению обстоятельств – ровно в момент московского выступления Кристи – этажом ниже, в Малом зале Филармонии демонстрировал новорожденный ансамбль старинной музыки Большого театра). Но если Курентзис – это бунт, «буря и натиск», то тут точка отсчета, идеал, от которого никуда не денешься. Выступление Les Arts Florissants – это тот редчайший случай, когда можно без ужимок и подмигиваний употреблять самые, казалось бы, обесцененные хвалебные эпитеты.

Но штука в том, что, кроме вполне ожидаемого музыкального совершенства, нам было продемонстрировано и театральное, после которого существование таких громоздких и дорогих организаций, как «оперный театр», вызывает недоумение.

Декорации отменяются, сложносочиненные костюмы тоже. Малобюджетное оперное искусство, с вроде бы очень простыми, но идеально точными мизансценами режиссера Венсана Буссара, вдруг оказывается самым убедительным. Зацепляясь за факт, что Эней охотится в тех же краях, где Актеон подглядел за обнаженной купающейся Дианой, режиссер всего одним штрихом связывает воедино две оперные истории – в обеих есть сцена с обреченным, опускающимся на колени главным героем, над которым горюет невластная над силой мифа женщина – скорее даже судьба. И этого достаточно, чтобы как следует подперчить легкое дурачество, которым может иногда показаться это действо.

Небольшой барочный инструментальный ансамбль в центре сцены с Кристи за клавесином – маэстро сидит где-то позади всех и, кажется, почти не влияет на само собой рождающееся совершенство. Полтора десятка разбегающихся по сцене хоровиков – босых, в ничем не примечательных черных костюмах, негромкими голосами заполняющих все пространство Зала Чайковского (в Питере это был Концертный зал Мариинки) – лучше любого большого академического хора. Один номер они поют, просто стоя на авансцене с закрытыми глазами, идеально, дыша, как один человек, – в то время как у зала перехватывает дыхание.

Впечатление дополняют несколько отличных, очень ненавязчиво выбивающихся из общей массы солистов. Среди них великолепный легкий тенор Эд Лайон (Актеон); отвечающая в обоих сочинениях за силы зла меццо-сопрано Хилари Саммерс; поразительная и в актерском и вокальном отношении Соня Йончева (Дидона).

Совершенно не ощущается никакой центростремительности, когда ключевая фигура – дирижер, демиург. Понятно, что все это чудо возможно только при очень жесткой дисциплине – но она внутри каждого, а не снаружи. Это ансамбль свободных и увлеченных людей, которые понимают, что и зачем они делают. Вот и все. Такие вот прописные истины.