Русский акцент австрийского фестиваля Klangspuren

«Франциск» Сергея Невского, «Сон Минотавра» Ольги Раевой, «Сахарный Кремль» Владимира Сорокина в австрийских Альпах

Имена:  Владимир Сорокин · Владимир Тарнопольский · Даниэль Глогер · Йоханнес Калицке · Кирилл Серебренников · Клаудиус Люнштедт · Марк Пекарский · Наталья Пшеничникова · Ольга Раева · Сергей Невский · Фридрих Церха · Хайнц Холлигер · Эдисон Денисов · Якоб Диль

Уважаемый тирольский фестиваль современной музыки Klangspuren (можно перевести как «Следы звука») проходит на фоне Альп уже в 17-й раз. И быть бы ему, как и раньше, совершенно незаметным для российской действительности, если бы в этом году он не был с русским акцентом.

Конечно, не весь, — фестиваль большой, развернутый, не бедный, длится три недели. Его главным композитором (Composer in Residence) назначен в этом году патриарх новой музыки и легендарный швейцарский гобоист Хайнц Холлигер. В один из первых дней фестиваля его сочинения, а также сочинения другого патриарха, австрийца Фридриха Черхи (да-да, того самого, что дописал оперу Берга «Лулу», это было в 1979 году), исполнил ансамбль современной музыки номер один — Ensemble Modern. Присутствие такого ансамбля — признак статуса; при этом слушать его надо было, сидя на ступенях в университетской аудитории Инсбрука, подкладывая под себя верхнюю одежду для мягкости.

Был в этой программе и еще один патриарх, как ни странно это звучит по отношению к новой музыке, Эдисон Денисов — композитор, который у себя дома, что говорить, считается сейчас совершенно неактуальным, скучным, ушедшим в прошлое музыкальным диктатором. Но в исполнении ансамбля «Модерн» его поздняя Камерная симфония №2 оказалась невероятно гибким, эмоциональным и красивым сочинением, которое слушать да слушать.

Что же касается по-настоящему современной музыки, то за нее в программе ансамбля отвечали уже вполне успешный «Чевенгур» москвича Владимира Тарнопольского и совсем новенький инструментальный Эпизод из пока еще не написанной оперы «Сон Минотавра» Ольги Раевой — ученицы Денисова и Тарнопольского, давно живущей в Берлине.

Оба сочинения каким-то образом соотносятся с почетными представителями русской словесности. У Тарнопольского, понятное дело, с Платоновым — это всегда к месту, потому что поклон 20-м годам прошлого века почти обязателен для европейских форумов, обнаруживающих интерес к современному русскому искусству. У Раевой — с Владимиром Сорокиным, тексты которого должны быть когда-нибудь использованы в ее будущей опере. Пока ничего этого еще нет, но разговоров уже много (а поговорить, отрефлексировать, устроить дискуссию при полном зале и дать развернутый материал в буклете здесь умеют). И Сорокин на фестивале, в рамках которого проходит презентация его «Сахарного Кремля», присутствует в качестве специального гостя.

Помимо этого, из смежных искусств в русской составляющей фестиваля присутствует кино: «Аэлита» Якова Протазанова, 1924 года с новой музыкой Дмитрия Курляндского, и «Юрьев день», Кирилла Серебренникова с музыкой Сергея Невского. Один композитор живет больше в Москве, чем в Германии, другой — больше в Германии, чем в Москве, но оба представляют новую российскую музыку.

Вообще же масштабный список композиторов, звучащих на фестивале, внушает скорее удивление: все они, оказывается, интересны тирольской публике! Кроме обязательной троицы Шнитке — Губайдулина — Денисов, это Галина Уствольская, Валентин Сильвестров, Тигран Мансурян, Александр Кнайфель, Владимир Тарнопольский, Александра Филоненко, Ольга Раева, Сергей Невский, Вадим Карасиков и целая программа Московского ансамбля современной музыки, в которой Дмитрий Курляндский, Борис Филановский и Алексей Сюмак перемешаны с русским авангардом 20-х.

Открывала фестиваль мировая премьера — концертное исполнение оперы Невского «Франциск», точнее, три из четырех задуманных ее сцен. Когда-то она была инициирована Теодором Курентзисом, и пару лет назад ее ждали на московской «Территории». Но что-то не сложилось, и в результате она впервые прозвучала в старинном францисканском соборе тирольского городка Шваца — слушателей встречали подпоясанные веревками служители ордена с излучающими радость лицами; в качестве вступительного слова прозвучала громоподобная Юбиляция Губайдулиной в исполнении местных перкуссионистов, которых обучил специально приглашенный фестивалем Марк Пекарский. А днем позже оперу услышали уже за горой, в итальянском Больцано, на другом фестивале под названием Transart.

Впрочем, будущую жизнь «Франциска» с Курентзисом и Серебренниковым пока никто не отменял. Да и сорокинская опера Раевой тоже рассматривается той же командой, которая, как это выглядит на «Клангшпурене», вообще отвечает у нас за весь современный российский оперный процесс.

Конечно, с точки зрения посетителей Большого театра, опера Невского — никакая не опера. Это монолог учителя нищей жизни, раздвоенный между чтецом (Якоб Диль) и контратенором (Даниэль Глогер). Текст без знаков препинания — лихорадочный, запинающийся, захлебывающийся, истовый, довольно жесткий и телесный, хоть и возвеличивающий бестелесность, — написан Клаудиусом Люнштедтом.

Вот для примера фрагмент из него (в переводе самого Невского): «и вот беру и прижигаю себе кожу вокруг больного глаза вот смотри кладу инструмент на огонь... смотри вот железо раскалилось о милый брат огонь будь вежлив со мной и дай мне выдержать твое ласковое жжение сейчас... готов добела раскаленное железо прямо в мясо шипение он проникает в нежную плоть от уха до бровей вот смотри провожу прижигание о Господи смотри я ничего не чувствую ни жара ни боли дай-ка еще прижгу железом... Господи плоть отмирает не могу больше на ногах... не навещай меня больше скоро сам приду к тебе не желал ничего иного как к тебе в лоно твое Господи мое тело раздулось желудок отказывает ничего не могу есть люди вокруг меня они кричат и ликуют... Святой Франциск умирает они возносят хвалу тебе Боже ни один из членов моих болезнь не пощадила тепло моего тела покидает меня как может дух мой выжить Бог висит на нитке умирающей плоти...».

Контраст литературного и музыкального пластов в сочинении Невского — один из главных приемов. Смысловым центром тех трех частей, что были представлены (в исполнении принимали участие ансамбль Windkraft, хор Латышского радио и «Kilviria-квартет» под управлением венского дирижера и композитора Йоханнеса Калицке), является последняя, третья часть, где после длинной каденции чтеца под аккомпанемент одних лишь ударных намеренная сухость вдруг расцветает нежнейшими цветами. Это самый трогательный в опере эпизод — воображаемый Франциском его дуэт со святой Кларой на старый итальянский анонимный текст, известный как preghiera semplice («простая молитва»). К Даниэлю Глогеру присоединяется Наталья Пшеничникова, причем его контратенор парит над ее сопрано, и бестелесность убедительно побеждает — если не в тексте, так в музыке.