Сольный концерт Рамона Варгаса в Мариинке-3

Хороший певец — все равно что умелый любовник: усилия незаметны — кайфа много

Хороший певец — все равно что умелый любовник: усилия незаметны — кайфа много

Мексиканец Рамон Варгас принадлежит к поколению теноров, дебютировавших на мировой сцене в конце восьмидесятых и принявших звездную эстафету после троицы Паваротти — Доминго — Каррераса. Двоих других представителей этой генерации, Роберто Аланью и Хосе Куру, Питер уже слышал — теперь, наконец, дошла очередь и до Варгаса.

Лет шесть назад у руководства Большого театра не получилось заманить его к себе спеть Ленского, впервые Варгас выступил в России 31 декабря прошлого года в гала-концерте Владимира Спивакова. Тогда из-за праздничного безвременья его дебют остался малозамеченным, и в итоге с Варгасом случилось то, что обычно происходит в России с западными звездами, — его полноценный дебют устроил Валерий Гергиев в рамках своих «Звезд белых ночей».

Хоть со знаменательного дебюта Варгаса в Мет в 1992 году, когда певец заменил в «Лючии де Ламмермур» Лучано Паваротти, прошло уже немало времени, формально 48-летний певец находится на пике карьеры. Скажем, в его планах на будущий сезон — «Бал-маскарад» в парижской Бастилии, «Манон» Пуччини и «Евгений Онегин» в Венской опере, «Богема» в «Метрополитен». Но в последние годы его ослепительный блеск начал вроде как бледнеть. Сегодня среди теноров идет равнение отнюдь не на него, а скорее на Ролландо Вильясона и Хуана Диего Флореса — двух латиноамериканцев уже следующего поколения. Однако на концерте в Мариинке-3 мексиканский певец выдал такой класс, что стало понятно: пока Варгас остается в активах, даже самая звездная оперная молодежь еще долго будет ходить во фьючерсах.

Какой-то он весь нетипичный. Небольшой рост и округлые формы скорее подходят не герою-любовнику, а комическому баритону. Певцом стал случайно: с детства пел в хоре, учился на психолога-социолога, а потом попробовал взять пару частных уроков, и пошло-поехало. Но и пару лет назад Варгас признался: пение для него — хобби. Ну вот как игра в шахматы.

Петербургский дебют певец провел как раз с гроссмейстерской рассудительностью, неторопливо и тщательно разыгрывая свою теноровую партию. За один вечер (кстати, не разбавленный, по звездной привычке, другими певцами) он умудрился спеть добрую половину репертуарной энциклопедии, от Дона Оттавио до Каварадосси, от Герцога Мантуанского до аббата Де Грие.



Его голос отчетливо неинструментальной природы. Где-то его слишком много — как, к примеру, в Моцарте. Для бесплотного моцартовского Дона Оттавио или — в чуть меньшей степени — для его же Тита Варгас слишком крепко стоит на ногах, слишком сильно ориентирован на полнокровную итальянщину. А местами Варгасу недостает порывистой романтики, широкого жеста. Он даже может выглядеть несколько формальным.

Но выдающаяся музыкальность и абсолютное мастерство в обращении с собственным голосом делают свое дело. И вот еще одно важное качество: отменный вкус. Варгас отчетливо понимает, что коренастый дядька под пятьдесят с пышной латиноамериканской растительностью в роли влюбленного «вьюноши» смотрелся бы комично — и потому не вываливает кишками наружу сладкую теноровую чувственность. Вместо этого остраненно-тщательно транслирует все предписанные композиторами страдания, а в оркестровых отыгрышах лукаво улыбается: я вам пою, чего же боле?

Это, пожалуй, почти идеальная рецептура против оперной пошлости. И, cудя по прозвучавшим ариям из «Бала-маскарада», «Луизы Миллер» и «Тоски», в романтическом итальянском репертуаре с Варгасом сегодня мало кто может сравниться.

Варгас вообще весь из себя позитивист. Над предсмертными терзаниями Ленского «Куда, куда вы удалились» он как будто недоумевает: зачем стреляться? Он поет печальное «Ах, Ольга, я тебя любил», а в голосе отчетливо слышно уверенное «люблю». Стоит заметить, что в сравнении с только-только вышедшей DVD-версией «Онегина» из «Метрополитен-опера» в режиссуре Роберта Карсена и под музыкальным управлением Валерия Гергиева на концертной сцене Ленский в исполнении Варгаса смотрится и слушается гораздо органичнее, чем на театральной.

Мариинский шеф, стоявший за пультом и в этот вечер, творил чудеса аккомпанемента — да-да, такое бывает. Откуда-то из запасников Гергиев достал бережную стильность вкрадчивых подголосков и умение ловить дыхание певца. Радовали и собственно симфонические номера программы: увертюру к вердиевской «Силе судьбы» мариинцы отожгли с таким лихачеством, будто бы и не было у них накануне катастрофически развинченного «Зигфрида».

Концерт Варгаса вписался аккурат между «Зигфридом» и «Гибелью богов» — двумя последними вечерами вагнеровского «Кольца нибелунга». Кроме того, впереди «Тристан и Изольда» с видеоартом Билла Виолы. Так что присутствие Вагнера, хоть и не значившегося в программе концерта, ощущалось, так сказать, свыше — над сценой уже закончилась монтировка экрана для «Тристана».

Видимо, предвкушая это важное событие, Гергиев отравлял сладкими «тристановскими» ядами сыгранный в концерте Варгаса «Послеполуденный отдых фавна» Дебюсси. Но сам Варгас ни в чем таком замечен не был. Он, наверное, вообще редко отрывается от земли, воспаряет в метафизические выси или приходит в экстаз. Но зато доводит до экстаза публику, а это гораздо важнее. Хороший певец — это ведь как умелый любовник: усилия незаметны — кайфа много.