КИНО / ИНТЕРВЬЮ

Кристи Пуйю: «Бесконечно трудно укротить свою внутреннюю обезьяну»

Мария Кувшинова · 04/02/2011

Имена:  Кристи Пуйю

Румынский режиссер – о русской и французской культуре, воображаемых драконах и голой бабушке

​

«Аврора» Кристи Пуйю, показанная в мае в каннской программе «Особый взгляд», для многих стала самым большим за последние годы разочарованием румынской «новой волны». В мире Пуйю известен как режиссер одной из самых значительных картин нулевых годов — «Смерти господина Лазареску» (2005). После пятилетних восторгов и напряженного ожидания он представил

публике и критике трехчасовую картину, главный герой которой совершает загадочные приготовительные действия, потом по непонятным причинам убивает нескольких человек и только в финале, в полицейском участке, объясняет свои мотивы. На протяжении всего экранного времени режиссер проделывает со зрителем один и тот же эксперимент: смысл всех незначительных поступков и связи между персонажами можно осознать и восстановить только постфактум. Каждый из эпизодов так или иначе объясняет предыдущие, пока наконец мы не узнаем главное.

На проходящем в Гетеборге международном фестивале Кристи Пуйю провел мастер-класс, во время которого яростно защищал невыносимо долгий хронометраж картины и отвечал критикам, упрекавшим его в отсутствии осмысленных диалогов (большинство реплик в фильме — обыденная речь, не имеющая отношения к интриге).

После мастер-класса Кристи Пуйю рассказал OPENSPACE.RU, почему его герой Виорель (сыгранный им самим) застрял между вымыслом и реальностью, а также о русском и французском влиянии на румынскую культуру, голой бабушке из «Красной Шапочки» и противоречивой человеческой природе.


— ...Мы учили русский в школе, но я даже не пытался что-нибудь запомнить. Ненавидел его. Сейчас жалею, понимаю, что много потерял, но уже, наверное, поздно. Никто не хотел учить русский; может быть, два-три человека в классе.

— Из-за политики?

— Да, из-за коммунизма. Этот язык вызывает противоречивые чувства. Я в большой степени сформирован русской литературой. Хочу сейчас поставить Чехова в театре, и мне не очень комфортно: сравниваю переводы на румынский, английский и французский — они вопиюще разнятся в деталях. Кажется, румынский перевод самый неудачный. Жаль.

©  Mandragora Movies

Кристи Пуйю в фильме «Аврора»

— Нам румынский язык кажется забавным — романская структура с большим количеством славянских корней. Вчера в «Авроре» услышала слово «толчок» — «блошиный рынок».

— Да. В румынском разговорном языке есть слова rai и iad, в литературном — употребляются infern и paradis, заимствования из романских языков.

— Румынская культура ведь находится под сильным влиянием французской. Почти каждый румынский писатель, а теперь и кинематографист — франкофон.

— Да, и здесь причины тоже политические. Румыния как государство возникла только в 1859 году, когда в ее состав вошли Молдавия и Валахия. Франция очень сильно помогала, особенно при Наполеоне III. И когда после Первой мировой к нам присоединились другие территории, Франция опять нас поддерживала.

В некотором смысле румынская культура — ответвление французской. Дело не в системе школьного образования — просто это объективный факт, во многом вызванный нашей сильной внутренней потребностью идентифицировать себя с латинской культурой. Но если вникать в детали, пытаться понять, кто мы такие, нельзя игнорировать и славянское влияние. Идею противостояния славянского мира Турции, например.

— Получилось так, что румынская «новая волна» тоже состоялась благодаря Франции — была открыта в Каннах.

— Это связано с политикой фестиваля, тем пониманием и видением кино, которое там существует. Их философия — открытость, и ваше утверждение в той же степени справедливо, например, для иранского кино или, не знаю, для Аргентины, Таиланда. Такой у них принцип: дверь должна быть отворена.



— Вчера во время мастер-класса вас спросили, есть ли у вас новый проект, и вы сказали «нет».

— У меня нет нового проекта, у меня есть реакция на старый. Пишут, например, что в фильме нет диалогов. Идите к черту. Я составлю свой следующий фильм из одних диалогов, и мы посмотрим, есть ли в словах какой-нибудь смысл.

— У «Авроры» действительно были плохие рецензии. Теперь вы ездите по фестивалям и объясняете аудитории, про что фильм. Вам не обидно? Произведение вроде как должно говорить само за себя. Хотя вы вчера заметили, что люди не умеют смотреть — ни кино, ни вокруг себя...

— Конечно, я не в восторге от этого турне, но есть в нем какая-то польза и для меня самого. Разумеется, я отлично знаю, что именно хотел сказать в фильме. В то же время я отдаю себе отчет в том, что это не всегда понятно при первом просмотре. Фильм требует, чтобы к нему возвращались, смотрели еще и еще.

Да, мне не нравится объяснять, но в то же время не хочется быть тем, кто высокомерно обрубает коммуникацию. Да, художники выражают себя через свои произведения, но помимо них существует еще много других человеческих существ. Ты снимаешь фильм, едешь на фестиваль представлять его, у людей возникают вопросы, и ты должен отвечать. И даже если не можешь найти ответ, ты должен это делать, потому что сам ты тоже человек, как и зрители, а не только художник. Я говорю так не потому, что придерживаюсь левых взглядов — просто всегда пытался понять, что именно делает нас людьми. Как каждый из нас функционирует в качестве человека? С трудом. Бесконечно трудно укротить свою внутреннюю обезьяну. Мы часто ведем себя как животные.

«Пусть произведение говорит само за себя»... Говорить-то оно, может, и говорит, но с кем? Кому оно адресовано? Каждый из нас продукт национальной культуры. Важно ли, чтобы фильм понимали в шведском городе Гетеборге? Или в России?

Вот мне говорят, что «Смерть господина Лазареску» понравился русским зрителям, потому что они хорошо понимают все нюансы постсоветской действительности. Нет, я в это не верю. Я думаю, он понравился им потому, что румынская культура находится под большим влиянием русской литературы, поэзии, музыки. Это влияние духа, а не буквы.

Моя мама, в отличие от меня, хорошо выучила русский в школе. В детстве она пела нам русские песни. Дома были четыре маленькие книжки, четыре такие «Библии»: Лермонтов, Пушкин, Маяковский, Есенин. Мы выросли с этими стихами, и вот результат: сейчас мы эффективно коммуницируем с одними смыслами и абсолютно невосприимчивы к другим.

Я показываю фильм в Швеции и вижу, что часть аудитории резонирует, понимает, а часть нет. И так по всему миру. Это нормально.

Понимаете, мы всегда упускаем самое важное. Таково основное свойство человека. Он создает вокруг себя воображаемый мир и пытается занять в нем место Бога. Выдуманного Бога, разумеется, никто из нас никогда не встречал настоящего.

В общем, так. Я считаю, что неправильно думать, что фильм говорит сам за себя. И неправильно думать, что режиссер может что-то объяснить. Но и с тем и с другим приходится иметь дело.

КомментарииВсего:1

• kinanet· 2011-02-10 15:43:08
  Неплохо было бы знать, что классический фильм Мурнау не называется "Аврора".