Цукерберг, Никитин и судья Левандовская

Мир, в котором приватность не является социальной нормой, – уже здесь, вокруг нас, в том числе и в России

Имена:  Ирина Левандовская · Марк Цукерберг · Надежда Низовкина · Татьяна Стецура

​

Когда в январе прошлого года основатель Facebook Марк Цукерберг заявил, что «приватность более не является социальной нормой», эти его слова вызвали бурю негодующих откликов, самые вежливые из которых сводились к тому, что как бы Цукербергу самому не перестать быть социальной нормой. Вообще, борьба за приватность в социальных сетях (в Facebook особенно) то затихает, то возобновляется, но в целом поборники privacy проигрывают с разгромным счетом. Цукерберг и другие фигуранты из крупных компаний резонно полагают, что их сервисы стали такой важной частью жизни миллионов людей, что те предпочтут приспособиться к новой реальности. Это оказывается правдой: цена адаптации, похоже (по крайней мере, пока), ниже цены отказа от пользования Facebook, Twitter или Foursquare.

Что же касается того самого интервью Цукерберга основателю TechCrunch, то возмущение возмущением, но всерьез Цукерберга, кажется, не восприняли, а зря. Потому что он вовсе не пытался эпатировать публику, а просто констатировал уже сложившуюся ситуацию. У нас тема приватности пользователей социальных сетей не слишком будоражит умы публики, по крайней мере пока. Тут есть свой резон: в стране, где провайдер по звонку, без суда сообщает сотрудникам «Центра Э» IP пользователя, оставившего анонимный комментарий на форуме, а ему потом за этот комментарий дают срок (в хорошем случае условный), — вроде бы как-то глупо. Всем понятно, что правоохранительная система действует по старому принципу «был бы человек — статья найдется». В такой логике, однако, есть свои изъяны.

В начале февраля Федеральная служба судебных приставов подготовила для своих подчиненных инструкцию (точнее, методические рекомендации) по поиску должников в сети. Помимо очевидных рекомендаций (пользоваться Yandex, Google и Bing, а также почему-то Metabot.Ru и Search.com) документ содержит и раздел о социальных сетях — в частности, упомянуты «Одноклассники», Facebook, «Вконтакте» и LiveJournal.

В принципе это все не новость. Частные коллекторские агентства придумали все это уже давным-давно, а государственный сектор, как водится, с опозданием взял на вооружение практики, давно уже использующиеся в частном. Для приставов правила, однако, строже, чем для коллекторов (ограниченных только рамками Административного и Уголовного кодексов). Так, приставы не могут представляться не собой и использовать найденную в сети информацию для «оказания давления» на должника, что бы эти слова ни значили. Другим признаком того, что активность в социальных сетях перестала быть такой уж непрозрачной и безопасной, следует, видимо, считать дело, возбужденное фирмой грамзаписи «Никитин» против анонимного пока пользователя «Вконтакте» по факту незаконного размещения в социальной сети музыкального произведения, права на которое принадлежат истцу. Несмотря на бурю возмущения, которое этот сюжет вызвал в рунете, необходимо признать, что это логичный шаг — после того как в августе прошлого года «Вконтакте» была в судебном порядке освобождена от ответственности за пользовательский контент. Более того, этот иск очевидно свидетельствует о том, что российские правообладатели оставили совсем уж дикие и ни в какие ворота не лезущие попытки  возложить ответственность за легальность контента на провайдеров и владельцев сервисов, и в российских условиях это огромный шаг вперед. Дикости и пещерности правообладательских нравов это, впрочем, не отменяет: никаких попыток уладить дело добром с самим пользователем, насколько можно понять, компания «Никитин» не предпринимала совершенно сознательно, поскольку ее глава Александр Никитин открыто ратует за «показательные процессы». Идея эта, заметим на полях, находит чрезвычайно горячий отклик в среде, к примеру, некоторых отечественных писателей, недовольных своими доходами.

Вернемся, однако, к приватности, с которой начали. Во внешнем мире случаи, когда людей увольняли или иначе преследовали за критику начальства или за фотографии личного характера, размещенные в социальных сетях, довольно распространены; счет идет уже давно на сотни, а то и на тысячи. Так, Министерство исправительных заведений Австралии пыталось засудить шестерых своих служащих за негативные оценки деятельности начальства в профильной группе Facebook. В Британии от судебного процесса отстранили даму из числа присяжных, обнародовавшую у себя в Facebook информацию, относящуюся к процессу. Встречаются и менее серьезные случаи (вроде увольнения официантов за нелицеприятные слова о посетителях ресторана), и совсем уж анекдотические (вроде жалобы болгарского парламентария на свою коллегу из другой партии, которая во время заседаний городского совета играла в онлайн-игру, или памятного всем отечественного скандала с червяком в кремлевском салате).

Общим для всех этих случаев является то, что пользователи — в диапазоне от публичных политиков до официантов — не приняли всерьез предупреждение Цукерберга. А некоторые о нем, вероятно, никогда и не слышали, — как, например, судья Ирина Левандовская. На прошедшем недавно заседании совета судей Бурятии действия бывшей уже судьи по размещению фотографий в сети были признаны нарушающими нормы судейской этики. Злополучные фотографии легко найти, и ничего такого уж вопиющего на них нет: девушка обнимается с бутылкой водки «Журавли» и, как пишут, «в сомнительной» позе позирует с аквалангом на фоне отеля. История, как и все, что касается российской судебной системы, темная. Председатель суда, где девушка трудилась на ниве поддержания законности, вообще объясняет, что полномочия Левандовской истекли в декабре, но были продлены в связи «с одним процессом». Непонятно и то, были ли фотографии изначально в открытом доступе или же кто-то достал их «из-под замка» законным или не очень способом. Дело в том, что за день до того, как фотографии возникли в публичном пространстве, судья Левандовская признала двух правозащитниц — Татьяну Стецуру и Надежду Низовкину виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 282 УК РФ, и приговорила их к выплате штрафа в размере 100 тысяч рублей с каждой. Дело было громкое (и не первое) — обеих активисток арестовали 31 декабря на акции «Стратегии-31» и в тот же день отправили в СИЗО, где продержали месяц, изготавливая дело со значительными процессуальными нарушениями.

Что в действительности произошло, понять трудно. То ли от слишком одиозной судьи, как от отработанного материала, решили избавиться сами власти. То ли фотографии действительно вызвали у старших коллег Левандовской раздражение: логику корпоративной этики российских судей понять снаружи практически невозможно. Так или иначе, судья недооценила прозрачность социальных сетей, за что и поплатилась. Не важно, были ли ее альбомы во «Вконтакте» причиной или поводом увольнения. Можно рассматривать эту историю и в более широком контексте: государство посягает на нашу приватность, а мы в ответ покажем, что и оно, государство, в лице своих служащих в этом смысле весьма уязвимо. Так или иначе, мир, в котором приватность не является социальной нормой, — уже здесь, вокруг нас, в том числе и в России.

А что судью Ирину Левандовскую увольняют не за — как бы это помягче — профессиональную непригодность, выражающуюся в наплевательском отношении к Конституции РФ и здравому смыслу, а за фотографии в обнимку с аквалангом и бутылкой водки, так ведь это, понимаете, местная специфика. Особый, если можно так выразиться, исторический путь.