Еще одна отрасль, убиваемая интернетом

У писем та же участь, что и у газет. Но у почты в целом – другая

Любопытно, что редакторы СМИ порой болезненно воспринимают плохие прогнозы в адрес своей отрасли, но при этом легко хоронят смежников, испытывающих сходные проблемы.

Так, один из главных редакторов на недавнем круглом столе в Союзе журналистов, организованном совместно с Фондом развития информационной политики, сетуя на проблемы с доставкой журнала, между прочим заметил, что с таким подходом почта умрет лет через десять.

Это не совсем так; вся почта не умрет. Но почтовая доставка прессы – точно, редактор прав. Дальнейшее снижение подписных тиражей и весьма вероятный отказ государства от дотаций на доставку подписных изданий рано или поздно почтовую подписку совсем доконают.

Однако куда более значимым событием будет смерть письма.

Судьба почты во многом похожа на судьбу газет. Родились они примерно в одно время: почтовая служба – во Франции в XIV веке; первые, еще рукописные, газеты – в Венеции в XVI веке. Жили обе отрасли за счет распространения бумажной корреспонденции. И, наконец, убивец у них один и тот же – интернет.

Основная загрузка Почты России – все еще доставка писем (1,5 млрд писем в год против 48 млн посылок и 113 млн единиц денежных переводов). Но кто сейчас пишет и получает письма?

1) Компании и ведомства, где бумажный документооборот еще не изжит.

2) Неоцифрованные люди, которые еще не перешли на переписку в интернете и сообщаются письмами по старинке.

Очевидно, что обе категории пользователей подвержены влиянию времени. Рано или поздно и официальная, и частная переписка будут оцифрованы. Письмо перестанет быть массовым явлением, перейдет в разряд раритетных и торжественных способов информирования. То есть его ждет абсолютно та же участь, что и газеты.

Еще одно сходство: залогом и аргументом сохранения письменного сообщения является цифровая отсталость, только благодаря которой традиция письма пока еще достаточно массивна. Часто так и говорят – что про письма, что про газеты – какой там интернет, в глубинке его еще лет двадцать не будет! Поэтому никуда письма (газеты) не денутся!

Во-первых, не двадцать, а меньше. Во-вторых, если даже двадцать, то потом-то точно куда-то денутся. Нынешняя цифровая отсталость, конечно, не может быть аргументом будущего состояния дел. Скорее наоборот.

Для старшего поколения, которое в цифровой мир уже не перейдет, заявления о грядущей смерти письма звучат так же шокирующе, как заявления о предстоящей смерти газет. Можно сколько угодно говорить о теплоте и человечности бумажного письма (знаю лично, помню ценность письма в пионерском лагере и армии) – но…

Абсолютно так же, как и в газетной индустрии, судьба письма привязана к смене поколений. Пару лет назад ради эксперимента я послал шестнадцатилетней дочери рукописное письмо. Для нее это было маленьким культурным событием – первое и пока единственное письмо в ее жизни. Может, из банка еще какую-нибудь рекламу пришлют. И все. При этом она очень много общается с друзьями в разных уголках мира. Но письма для этого не нужны.

У младшего сына, боюсь, даже записочки в школе будут заменены на эсэмэски. Быстрее, удобнее, и училка не перехватит. Но и не сохранится этого заветного клочка бумажки с тайным сообщением, а то и признанием.

Что будет, когда письма окончательно станут граммофонами и радиолами?

Во-первых, прервется еще одна культурная традиция. Причем в отличие от газет – тысячелетняя. Это государственная почтовая служба существует лишь 600 лет, но само-то письмо имеет тысячелетнюю историю. Вот что интернет вытворяет. Найдите свои старые письма и сложите их вместе со старыми семейными фотографиями.

Во-вторых, целая отрасль окажется под угрозой исчезновения. Ведь письма дают Почте России едва ли не более 90% оборота.

По численности занятых почтовая отрасль (380 000 сотрудников только Почты России) примерно сопоставима с газетной (по некоторым оценкам, в России 102 000 только газетных журналистов). То есть объем человеческих страданий от отраслевого коллапса примерно такой же. Журналисты даже в более выгодном положении, потому что гораздо более мобильны и худо-бедно устроятся. А куда деваться работникам почты, особенно в регионах? Их профессиональные навыки не столь гибки.

Но все же есть существенное отличие судьбы почты от судьбы газет. У почты – конкретно Почты России – есть очевидные перспективы. Частично они связаны с доставкой посылок, прежде всего покупок в рамках растущей почтовой торговли. Но главный рецепт возможного спасения – почтовый банк.

Самое ценное достояние почты – уникальная сеть, перекрывающая по количественному показателю (42 000 подразделений) сеть крупнейшего банка (Сбербанк – 20 000 подразделений), а по географическому присутствию – сеть всей банковской системы. Ведь почтовые отделения есть даже там, где банки никогда свои офисы не откроют – незачем.

Сеть – это современный и востребованный актив, который легко приспособить к будущему. Почтовая сеть уже используется для финансовых услуг населению, поэтому создание почтового банка – дело времени. Препятствуют скорее всего проблемы политического, бюрократического и, самое главное, конкурентного свойства. Банкам такой соперник не нужен. Но адаптивное решение, хотя бы в теории, есть (чего не скажешь о газетах). Решение очевидное, современное, совместимое с потребностями будущего.

Другой залог бессмертия для почты – социальная функция. Сеть финансово-расчетных услуг для населения с заходом в самую таежную «предпоследнюю милю» – это еще и социальный актив государства, который, конечно же, будет субсидироваться далеко за пределами экономической целесообразности.

Поэтому почтовая отрасль очень похожа на газетную, но все-таки имеет более внятные перспективы. А уж как они будут реализованы – зависит от самой почты (чего, опять же, про газеты не скажешь – их судьба от них не очень-то зависит) и от воли властей, для которых почтовые отделения в глубинке, конечно, важнее, чем районная и иная пресса.

В общем, письмо, увы, уйдет в историю вслед за газетами. Но сама почта в виде уникальной сети имеет несколько более высокие шансы на выживание, чем СМИ в целом. ​