«Подчеркнутая ясность»: к завершению отпускного сезона

Обнаруживаются еще в наших СМИ настоящие люди, способные отдохнуть так, чтобы с удовольствием вспоминать об этом полгода, чтобы коллеги передавали истории этих отпусков как удивительные свидетельства возможностей человеческого сознания и организма

Обнаруживаются еще в наших СМИ настоящие люди, способные отдохнуть так, чтобы с удовольствием вспоминать об этом полгода, чтобы коллеги передавали истории этих отпусков как удивительные свидетельства возможностей человеческого сознания и организма

Времена бесшабашных и расточительных забулдыг-журналистов, с их дионисийскими отпусками-загулами, кажется, давно уже миновали. Теперь молодой сотрудник печатных СМИ — это типичный представитель среднего класса со всеми свойственными этому классу признаками: кредитами и ипотеками, покупками новых автомобилей и пляжным отдыхом по системе «все включено» на побережьях Египта и Турции. Однако и сейчас еще обнаруживаются в недрах наших печатных СМИ настоящие люди, способные в кратчайшие сроки отдохнуть так, чтобы с удовольствием вспоминать об этом потом еще полгода, чтобы коллеги из уст в уста передавали истории этих отпусков как удивительные свидетельства невероятных возможностей человеческого сознания и организма.

Отпуск журналиста печатного издания удовольствие кратковременное. Особенно если работаешь в газете. Газета — это фабрика. И надолго от станка никого не отпускают. Длительность газетного отпуска колеблется обычно от трех до четырнадцати дней. Нормально отдохнуть за такой срок практически невозможно. Первые три-семь дней все время невольно думаешь о работе. Некоторые члены журналистского сообщества нашли весьма эффективный способ использования краткого отпускного мига — погружение в пьянство, наркотики и измененные состояния сознания. Как говорят британские врачи- психоневрологи, кратковременный отдых должен быть активным. Лежать на пляже не выход.

Короткий отдых на природе

Если присоединить к ноябрьскому празднику сопутствующие выходные и добавить к этим трем дням еще два-три дня отпуска, то можно неплохо расслабиться на лоне осенней русской природы. Именно это и делают каждый год несколько моих знакомых журналистов. 4—5 человек снимают домик на озере Селигер, закупают алкоголь и закуски и без жен и детей удаляются на природу. Они не делают вид, что собираются охотиться или рыбачить. Нет. Они именно активно расслабляются.

В прошлом году коллеги как-то особенно хорошо отдохнули. Познакомились с другими отдыхающими, крепко подружились. Один из их новых друзей, не выдержав напряженного графика журналистского отдыха, впал в сумеречное состояние сознания и поехал кататься на джипе по лесу (т.е. прямо между деревьев, не по дороге), разогнался и врезался на полном ходу в дерево. Удар был настолько мощным, что автомобиль воспламенился и сгорел. Как в кино. Всем очень понравилось.

Один из участников этой акции, редактор отдела «Потребительский рынок» газеты «Ведомости» Максим Трапезников, сообщил буквально следующее: «После праздников, когда мы уезжали, хозяин хутора Вася, наполняя свой прицеп бутылками и упаковками, оставшимися от нашего там пребывания, сказал, что столько у него не выпивали даже офицеры из вертолетной части, недавно вернувшиеся с войны».

После такого отдыха надо лечиться месяц, считает Трапезников, но все равно этот отдых совершенно необходим: «Помнишь, как у Некрасова? Кто до смерти работает, до полусмерти пьет».

Корпоративный обморок

В некоторых изданиях принято несколько раз в году выезжать всей редакцией в подмосковные дома отдыха, на курорты. В частности, в газете «Ведомости» принято зимой на выходные ездить куда-нибудь, где катаются на лыжах и санях. Эти поездки известны как довольно травматичные для органов пищеварения и психики журналиста мероприятия.

Нередко после такой поездки слышишь от коллег что-то вроде: «Ну, я еле дошел до домика, залез в душ и прямо мокрый рухнул на кровать. Просыпаюсь от того, что на меня кто-то смотрит. Открываю глаза и вижу: на моей кровати сидит женщина в горнолыжном костюме, в очках горнолыжных, в перчатках и держит в руке бутылку виски. Я смотрю на часы — полседьмого утра».

В прошлом году перед новогодними праздниками одна из сотрудниц газеты очень обрадовалась такой поездке. Женщина очень устала. Накопился стресс. Поэтому еще по дороге в горнолыжный пансионат она расслабилась и решила отдыхать по-настоящему, по-журналистски. Отдыхала она весь вечер, всю ночь и все утро следующего дня. Когда коллеги отправились покорять горнолыжные склоны, она, несмотря на утомление, присоединилась к ним и в этом начинании.

На склоне журналисты продолжили свой отдых. В середине дня на горнолыжном склоне отдыхающая журналистка потеряла сознание. «Скорая помощь» доставила ее со склона в больницу, где было установлено, что алкогольная интоксикация привела к серьезным сбоям в работе почек. После новогодних каникул на вопрос коллег о том, как она себя чувствует, сотрудница отвечала угрюмо и лаконично: «Новый год я провела всухую».

Отдых в экзотических странах

Активному журналистскому отдыху ничто помешать не может, даже наличие вокруг журналиста экзотической тропической страны, прекрасных гор и прозрачного теплого моря. Это утверждение самым наглядным образом доказал еще один мой знакомый, имя которого я называть не буду, потому что теперь этот человек занимает высокую должность в одной из олигархических структур.

Это было несколько лет назад. Я вышел на работу после новогодних каникул. Многие из коллег пришли загорелыми, поздоровевшими, т. к. вместо того чтобы просиживать перед телевизором пьяные зимние праздники, догадались уехать на море — в страны, близкие к экватору.

Человек, о котором я веду речь, давно уже зарекомендовал себя как настоящий путешественник. «Он-то уж точно посетил какую-нибудь экзотическую страну», — думал я, ожидая увидеть выгоревшие концы волос, коричневый загар на лице; услышать истории о затерянных в джунглях памятниках культуры. Однако когда мы, наконец, столкнулись в коридоре, человек этот полностью обманул мои ожидания. Цвет его кожи был без преувеличения зеленым. Синяки под глазами делали его похожим на тощую панду. Речь человека была тихой и прерывистой. Я спросил: «Неужели ты никуда не ездил?» Он ответил: «Ездил, конечно. Я был в Таиланде».

Тогда почему же ты зеленый? Сколько ты там был?
— Мы были там восемь дней.
— И все время шел дождь?
— Нет. Но все это время я сидел в номере.
— Почему? Ты заболел?
— Я курил гашиш.

Еще он сообщил мне доверительно, что решил порвать со своей девушкой.

— Но почему? — спросил я. — Вы же вместе уже несколько лет.
— Все из-за этой поездки, — покривился он, — я больше не могу, не могу слышать, что она говорит. Это невыносимо. Одно и то же.
— Что невыносимо?
— Она все время говорит мне: я устала, я устала, ты все время то пьяный, то укуренный. Это невозможно терпеть. Ну, я и решил с ней порвать. Не могу я так больше.

Таким же образом привык отдыхать и другой мой бывший коллега. Его имя тоже пускай останется в секрете, т. к. он теперь топ-менеджер крупной телекоммуникационной компании. Этот гражданин всегда расценивал свой отпуск как возможность довести себя до пограничного состояния сознания путем дегустации различных наркотических веществ.

Каждый раз, когда он возвращался из очередного отпуска, проведенного в Юго-Восточной Азии, на Ибице и других обладающих сомнительной репутацией курортах, ему требовалось не менее недели на восстановление. На работу он, конечно, ходил. Но общение с ним по рабочим вопросам всегда было совершенно бессмысленным. Глаза его смотрели куда-то вдаль; половину вопросов, обращенных к нему, он просто не слышал; забывал, что и для кого он должен в ближайшее время сделать. Однажды сразу после отпуска он был ведущим на одной из отраслевых конференций. С трудом отсидев сессию в президиуме, в перерыве он решил согреться душой и рассказать мне о своем отпуске. В этот самый момент к нам подошла знакомая пиарщица одной из компаний связи и попросила разрешения посидеть вместе с нами. Дама была солидная, пожилая. Наверное, ей казалось, что неформальная беседа с журналистами поможет ей узнать какие-нибудь важные новости, установить более доверительные отношения со СМИ. Мы согласились принять ее в компанию. Коллега продолжил рассказ: «Короче, потрясает эта непринужденность в отношениях, честность. В кафе, если хочешь кокса, нужно просто залезть в стакан для салфеток. Он там уже лежит. Достаешь себе дозу и кладешь деньги. Потрясающе. Все друг другу доверяют, никто не обманывает. Дружеская такая атмосфера».

Отпускной параноид

Пожалуй, самая выдающаяся история о журналистском отпуске, которую мне когда-либо приходилось слышать, произошла с редактором отдела «Экономика» газеты «Ведомости» Борисом Грозовским и его женой — фотографом Натальей Ульяновой.

Несколько лет назад супруги на новогодние каникулы поехали с друзьями на Украину. Сначала посетили Карпаты. Потом приехали в Киев, а потом поселились на несколько дней в небольшом городке Белая Церковь. И там они открыли для себя удивительный самогонный напиток, носящий необычное название «Подчеркнутая ясность». Напиток этот был дешев, чист как слеза и разлит в бутылки из-под кока-колы.

«Мы пили его несколько дней, — рассказывает Борис. — Пили все время, укрепляясь в ясности сознания. И когда пришло время ехать в Москву, у нас еще осталось. Последнюю поллитровую бутылку мы допили в поезде. И когда она закончилась, мы внезапно поняли, что поезд заминирован».

Стоп. Здесь надо рассказывать все по порядку. Супруги несколько дней беспрерывно употребляли крепкий украинский самогон. К тому моменту, когда они сели в поезд, у них стали проявляться первые признаки белой горячки.

«Дело в том, что с нами в одном купе ехали какой-то кавказского вида дед и кавказская женщина с ребенком, — рассказывает Борис Грозовский. — Причем дед и женщина были явно знакомы, но делали вид, что не знают друг друга. Кроме того, женщина делала вид, что она мать и что это ее ребенок. Однако очевидно было, что ребенок к ней не имел никакого отношения. Это был чужой ребенок. Все купе было забито какими-то огромными баулами. Люди эти периодически выходили куда-то, то поодиночке, то вместе.

Обращало на себя внимание и то, что дед сидел в купе не снимая теплого пальто. А в вагоне было жарко. Потом на пограничном контроле украинские пограничники сняли женщину с поезда, потому что оказалось, что фотография ребенка в ее загранпаспорте была наклеена ею самой. Женщину и ребенка ссадили, но вещи их почему-то остались в купе».

Фотограф Наталья Ульянова, впечатленная странным видом и поведением спутников, находясь в состоянии тяжелой алкогольной интоксикации, решила, что эти люди террористы. В баулах у них взрывчатка. И готовят они террористический акт — взрыв поезда Киев—Москва. О своих опасениях она тут же сообщила мужу. Муж был впечатлен предположениями жены, и супруги решили сообщить об опасности проводнику. Однако проводник, видя состояние пассажиров, не поверил предоставленной ими информации. Тогда Наталья Ульянова решила спасти поезд сама. Она пошла в тамбур и дернула стоп-кран. Это действие очень испугало ее мужа. И когда милиция ходила по вагону, выясняя, кто и почему остановил поезд, он все-таки уговорил Наталью не сообщать милиции о ее участии в этой акции. После этого происшествия супруги немного успокоились. Однако позже, вернувшись с очередного перекура, они обнаружили, что дед, оставив весь багаж, бесследно исчез. Подозрительного пожилого пассажира супруги так и не дождались и окончательно пришли в выводу, что в их купе едет взрывчатка. Все стало внезапно каким-то очевидным, прозрачным и логичным.

Женщина с ребенком ехала для отвода глаз и сошла заранее. Дед, активировав взрыватель, спрыгнул с поезда. Супруги вскочили, взяли вещи и с криками «Поезд заминирован!» выскочили в тамбур, рванули стоп-кран, прыгнули в снег и побежали к лесу, чтобы как можно быстрее удалиться от взрыва на максимальное расстояние. За ними в снег спрыгнули и члены милицейской бригады. Блюстители порядка решили, что беглецы, возможно, и есть террористы, заминировавшие поезд. Сначала украинские милиционеры приказали супругам остановиться. Потом сделали предупредительные выстрелы в воздух. Наконец, решили открыть огонь на поражение. К счастью, Борис и Наталья осознали, что дальнейшее бегство может для них плохо кончиться, бросили вещи и подняли руки.

По словам Бориса Грозовского, задержание было жестким. Их побили, сильно заломали руки и проч. Потенциальных террористов посадили обратно в поезд и на пограничной украинской станции сдали их в руки сотрудникам государственной безопасности. Украинские кагэбэшники сразу же допросили подозреваемых и в ходе допроса выяснили, что московские журналисты находятся в состоянии глубокого алкогольного опьянения.

Поняв, что причиной эксцесса были отнюдь не террористические задачи, а длительное употребление подозреваемыми напитка «Подчеркнутая ясность», силовики сразу сменили гнев на милость. «Нас посадили на следующий проходящий поезд, — рассказывает Борис Грозовский. — Только и всего. Наши действия были расценены как хулиганство. И с нас взяли штраф. Что-то около 100 гривен. В переводе на рубли 500 рублей. Недорого. И я вот думаю, не повторить ли это в следующем году? Так дешево и такие яркие впечатления».

Важное дополнение. Вспоминая этот случай, Борис Грозовский пытался установить точные даты происходящего. Он говорил: «Когда же это было. В 2004-м? Или в 2005-м? Да, точно. Это было в 2004-м. Наташа как раз тогда была беременна».

Вот какие люди все еще работают в российских печатных СМИ.

История об этом знаменитом отпуске уже несколько лет, как притча, передается из уст в уста в среде московских журналистов. Важно еще и то обстоятельство, что Борис Грозовский и Наталья Ульянова — тихие интеллигентные люди, совершенно не склонные ни к каким эксцентричным поступкам в повседневной жизни. Однако, отправляясь в отпуск, настоящий журналист старого закала старается раскрыть в себе новые, неожиданные стороны характера и закрепить эти стороны посредством организации невероятно ярких, немыслимых приключений. Только такой отдых позволяет этим людям снять свойственный их профессии стресс и исцелить утомленную редакционными буднями душу.

И в качестве бонуса, дорогие читатели, размещаю в конце статьи комментарий врача-психиатра, объясняющего нам медицинскую подоплеку описанных выше событий.

Врач-психиатр Дмитрий Головков:

То, что здесь описано можно охарактеризовать как «дорожный пароноид». Он возникает при переутомлении, на фоне абстинентного синдрома в поездке, на вокзале, в поезде, в самолете. Проявления дорожного параноида впервые описал известный специалист по алкоголизму С. Г. Жислин. Например, человеку начинает казаться, что вокруг него строится какой-то заговор, угрожающий его жизни и жизни других людей. Бегство, совершенное этими двумя людьми, в данном случае достаточно точно указывает на то, что это был дорожный параноид. Типичный сценарий. Это состояние нередко приводит к бегству. А поскольку параноид поразил двоих людей сразу, то более точно его следует определить как индуцированный дорожный параноид.

Автор — главный редактор бизнес-проектов издательства «Книжное обозрение»