Черные доски

Письмо главному редактору журнала Icons Светлане Бондарчук

Светлана Витальевна, Вы меня, конечно, не помните (мы с Вами, прямо скажем, вообще незнакомы), и я долго думал, стоит ли писать это письмо, и, может быть, вообще не стал бы его писать, если бы не случай с татуировками, о котором сейчас только ленивый не говорит. Понятно, что изымать тираж из типографии и печатать журнал заново — всегда неприятно, но я хочу сказать Вам, чтобы Вы не расстраивались; в конце концов, всякое бывает, а идея нарисовать на моделях, которые позируют с драгоценностями, советские лагерные татуировки — это действительно гениальная идея, и она остается гениальной вне зависимости от того, что какому-то идиоту пришло в голову использовать в этой фотосессии татуировку со слоганом «Бей жидов, спасай Россию». Строго говоря, далеко не факт, что Фридлянд и Струнин расстроились бы, увидев этот снимок, но тут я Вам не советчик, как сделали, так и сделали, чего уж там.

При этом, как бы мы с Вами ни воспринимали случай с татуировками, я уверен, что этот случай не может быть поводом для насмешек. Ваш журнал вообще насмешек не заслуживает, и даже то, что его называют «Привет, иконы!» (сейчас, когда слово Hello! исчезло из названия, это уже некорректно, но ведь все равно называют) — это только на первый взгляд насмешка, а на самом деле — ну черт его знает, иконы так иконы, в конце-то концов. Кстати, черная обложка — это намек на «Черные доски» Солоухина (тоже ведь про иконы) или случайно так вышло? Если намек, то круто, если случайно, то круто вдвойне, потому что эта случайность только подтверждает мою теорию по поводу вашего журнала.

А теория заключается вот в чем. С тем, что в нашей печатной прессе все деградировало, умерло, испортилось, прогнило, спорить давно не принято (кстати — честное слово, сам видел, — газета «Известия» на последней полосе стала печатать анекдоты; вот Вам еще одна иллюстрация к тому, как все ужасно), и правильно, что не принято. Но было бы глупо отрицать, что потребность в хороших (я нарочно использую максимально расплывчатое определение) газетах и журналах — есть и что аудитория, готовая покупать их и читать, тоже существует, более того — она достаточно велика, и я не делаю сейчас никакого открытия, это и так всем понятно. Попытки как-то изменить ситуацию (таких попыток за эти годы было более чем достаточно — к ним можно отнести и «Новый очевидец», и «Эсквайр», и «Русский репортер», и много чего еще) предпринимаются постоянно и, уверен, будут предприниматься и дальше. Только результат всегда будет один и тот же — это легко увидеть на опыте «Русского пионера», который вроде обещал быть чем-то эдаким, а стал практически сразу черт знает чем. Принцип «Лучше уж никак вместо как-нибудь» только звучит хорошо, а на практике он оборачивается в лучшем случае чем-нибудь вроде «Ну что, никак — значит никак», а чаще всего — «А зачем стараться, если все равно и реклама будет, и читать будут, и вообще все будет». И вот эта ситуация (в гораздо большей степени она, а не какие-то политические дела) несколько лет подряд мешала той потребности, о которой я говорю, воплотиться во что-нибудь стоящее.

Но председатель Мао был прав, когда учил нас, что даже через маленькую дырку может дуть большой ветер. И вот этой маленькой дыркой для большого ветра с первого же номера стал именно Ваш журнал.

Подозреваю, что с самого начала это было с Вашей стороны игрой и ничем более — объявить журнал изданием для «узкого круга» («Обычно их называют элитой, высшим обществом, аристократией или бомондом», — представляю, как Вы хихикали, когда писали это; называть Ольгу Слуцкер и кто там еще был среди героев первого номера аристократией — это хорошая шутка, конечно), но потом — то есть не потом, а сразу же — уже не Вы вели игру, а игра вела Вас. С этим «узким кругом» у Вас получилось то же, что в свое время у яковлевского «Коммерсанта» с «новыми русскими»: придумать несуществующую социальную группу, стараться для нее, писать о ней, разговаривать с ней — до тех пор, пока она вдруг не материализуется. Чтобы это случилось, Вам хватило семи номеров. Сентябрьский номер от предыдущих отличается не только отсутствием слова «Хэллоу» на обложке. Слово «элитарность» применительно к чему угодно чаще всего звучит анекдотически, но только если произносить его всерьез. Вы же именно играли, и эта постмодернистская игра привела к Вам в соавторы Наталью Тимакову, а в модели — Рамзана Кадырова. «На Рамзане костюм, сорочка Giorgio Armani, туфли Louis Vuitton» — боюсь, вы даже не можете представить себе всю гениальность этой фразы, поэтому хочу сообщить Вам, что это действительно гениально (и текст Шахри Амирхановой о Кадырове – тоже гениален; черт подери, оказывается, она хорошо пишет), и, надеюсь, Рамзан Ахматович не последнее из лиц России, согласившееся позировать для вас. Кстати, вот Вам совет — сфотографируйте Ноговицына из Генштаба, он теперь тоже икона, я не шучу (я вообще в этом письме почти не шучу, кстати).

И очень, очень Вас прошу — не слушайте тех, кто говорит, будто у Вас получается бессмысленная гламурная фигня. Еще раз сравню «Иконы» с «Коммерсантом» начала девяностых — не Ваша вина в том, что тогдашнему «узкому кругу» была необходима такая газета, а нынешний «узкий круг» довольствуется бессмысленной гламурной фигней. Но раз уж Вам повезло быть трендсеттером и Вы создали именно ту форму, которая нужна сегодня, — не останавливайтесь и беритесь за содержание. Вы уже создали ярмарку тщеславия (эти два слова сейчас уместнее звучали бы, конечно, в английском переводе), но одним тщеславием торговать на ней нельзя. Впрочем, я верю в Вас — если Вы придумали «Иконы», то и остальное все тоже придумаете.

И я желаю Вам в этом всяческих успехов.

С уважением, О. К.

P. S. Надеюсь, кадровые перестановки в журнале никак не отразятся на судьбе колонки Алексея Зимина? Если отразятся, будет обидно: хороших авторов на свете мало, и Зимин, конечно, один из них.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Русская жизнь»