Осенний крик Михалкова

Судя по реакции на текст Михалкова, внутри сообщества нет консенсуса относительно границы между реальностью и обобщением. В сравнении с заявлениями Б. Грызлова даже михалковский манифест – грубая правда жизни

Чтобы оценить отраслевые отклики на михалковский манифест, надо сначала ощутить психофизиологию политологов. У них есть своя рамка, приблизительные методики, наборы инструментальных слов. Все это вместе плюс многочисленные прецеденты применения этих ресурсов оформляют реальность в определенную картину.

Тут появляется неформатный материал. Материал думает о государственности, там что-то о развитии, слова из привычного вокабуляра. Но в сумме все это как-то сбоку от вышеупомянутой отраслевой картины. Что с этим делать, если надо отнестись к такому продукту? Собственно, почему к нему надо относиться? Видимо, по той же причине: там что-то про государственность, персонаж – медийный, а куда ж политолог без телевизора и т.п. Работа у них такая, что на некоторые слова отзываться следует автоматически.

Но как именно? Комментировать отдельные фразы. Вообще, такие манифесты должны состоять из двух-трех строк: покрасить Кремль в зеленый цвет и интернировать всех велосипедистов. Должно быть ядро месседжа, а иначе обсуждение пойдет в розницу, отзываться станут на цитаты.

Зато при этом лица, реагирующие на цитаты, фактически выдают, опубличивают собственную схему сознания. Наверное, они бы и так с удовольствием это делали, но чем существеннее повод, тем это сложнее. А в отношении к нулевому (с точки зрения профессиональной поляны) письму происходит конкретное заполнение имеющимися личными ресурсами. Не так, что каждый увидит в подобном письме только то, что согласуется с его собственной схемой мозга. Еще он может увидеть то, что ей противоречит. Но то, что не имеет соответствия в ней, будет проигнорировано, и поделом.

Например, Г. Павловский отозвался так: «Я думаю, что он просто нанял кого-нибудь, пару литературных негров, которые ему методом copy-paste сгенерировали этот текст». Кроме технологического, он сделал и политический вывод: «Но это, конечно, абсолютно антимедведевский текст».

А. Проханов здесь подумал о небесах: «Может быть, это он написал, может, его рукой водил Господь Бог, может, Бог перепоручил ангелу небесному водить рукой Михалкова. Что-то в этом роде».

Глава ИНДЕМ Г. Сатаров сообщил, что «не увидел в манифесте признаков просвещенности». Тоже интересно, Сатаров к каждому тексту подходит с этой стороны: имеются ли в нем признаки просвещенности? Так что все частные люди – о своем.

Читать текст полностью Но лица, выступающие от экспертных институций, должны бы оценивать иначе. Нет, причину крайне изящно сообщил директор Центра политической информации А. Мухин: «Его аудитория не элиты: манифест адресован не экспертам, а обычным людям, с более реалистичными представлениями о жизни – в отличие от погруженных в свои идеи экспертов. И экспертам там нечего комментировать, тем более что это выражение конкурентного мнения». Очень хорошая экспертная оценка: эксперты тут вообще ни при чем, увяньте.

Но есть эксперты – политолги, имеющие партийные привязки. Практикующие. Им деться некуда, на явления жизни реагировать надо, пусть они и вне собственно экспертной поляны. А так и реагируют: «Манифест Никиты Михалкова, безусловно, является знаковым событием общественной жизни. Мы не можем не приветствовать появление документа, в котором подчеркивается значение традиционных ценностей, ценностей российской культуры. Думаю, что манифест будет иметь позитивное влияние на общественное развитие современной России». Это был заместитель секретаря президиума генерального совета «Единой России» по креативу и взаимодействию с политическими клубами Ю. Шувалов. Замсекретаря по креативу тоже вывел манифест из области идеологии в общественную (ни фига не креативную) жизнь.

Не сказать, что «ЕР» полностью изгнала манифест с идеологического поля. А.Чадаев: «Ну, вы знаете, я сейчас, как вы, наверное, знаете, возглавляю политический департамент партии "Единая Россия", и мне по долгу службы приходится анализировать большое количество программных документов, которые присылают региональные отделения партии, идущие на предвыборную кампанию. Вот больше всего михалковский манифест напоминает проект предвыборной программы, которую присылает из какого-нибудь региона, там, нечерноземной или черноземной полосы местное отделение партии».

Странно. Михалков делает всеобъемлющий вдоль (от Калининграда до Курил) и поперек (от Рюрика до наших дней) документ, а это – уровень региона. Не то странно, что регионы, оказывается, так заморочены мыслями о вечном, но как же все-таки велика Россия, когда документ Михалкова – лишь регионального размаха! Кто же тогда напишет для нее всей?

Но в целом отношение «ЕР» не такое непримиримое. Секретарь президиума генсовета А. Исаев смягчил дискурс: «Мы поддерживаем идеологию российского консерватизма, как и Никита Сергеевич. Он выступает за развитие без революции, и мы с этим полностью согласны». А это, можно считать, точка зрения Мозгового Танка, поскольку Исаев постоянно участвует в работе ЦСКП – одного из трех интеллектуальных клубов «ЕР».

Отчасти внесистемная партийная политология, П. Святенков: «Михалков продемонстрировал искусство мыслить иначе… Уже почти столетие Россию терзает мерзкая сила, убивающая миллионы людей с помощью концлагерей, неотличимых от либеральных реформ, и либеральных реформ, неотличимых от концлагерей. За сам факт выступления против нее – спасибо. "Трижды подает, кто подает вовремя"».

Тут-то и начинается интрига. В предыдущем случае налицо тяга к обобщениям. То есть Михалков позволяет возвысить ситуацию от частного к общему. Но есть и Б. Межуев, который именно против этого: «И вот меня раздражает то, что я не нахожу в тексте ничего, что меня бы раздражало… Я со всем согласен. И вместе с тем я обеспокоен непривычной остротой всех этих набивших оскомину банальностей о "духовности" и "национальных интересах". И я понимаю, что оперативно реагировать на эти банальности можно только альтернативными банальностями, которые при всей своей альтернативности должны ни в коем случае не оказаться менее банальными… Эта тенденция устремлена к какой-то финальной точке схождения максимальной остроты и минимальной содержательности – и страшно подумать, какое высказывание ожидает нас вот в этой самой окончательной развязке нашей политической дискуссии».

В общем, граждане обобщают и борются с обобщениями. Или надо разводить: кто за обобщения – тот за Путина, кто против них – за Медведева? Но вроде Путин вполне конкретный, а Межуев не так чтобы за Медведева, раз против обобщений? Зато в обоих случаях обобщения возвращаются в реальность путем человеческого фактора. Так, наверное, реальность себя и сохраняет.

Это – чуть отвлекаясь от Н.С.М. – интересная тема: конкретность обобщений и обобщение конкретики, с которыми инструментально работают политологи и другие представители политической мысли. Что есть та зона между обобщениями и конкретикой, где политологи делают свои продукты? Со стороны этого не понять. Например, фраза «Мы выражаем поддержку предложенному Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым плану развития России до 2020 года и будем активно участвовать в его реализации». Надо полагать, что для ее авторов это самая конкретная реальность. Со стороны – как-то не очень (фраза взята из документа «Хартия политических клубов Партии "ЕДИНАЯ РОССИЯ"»). Так вот, интрига в том, что и внутри сообщества, судя по реакции на манифест, тоже нет консенсуса относительно границы между реальностью и обобщением. Собственно, в сравнении с заявлениями Б. Грызлова даже михалковский манифест – грубая правда жизни.

Выйти из этих непоняток поможет В. Милитарев, подошедший к делу практически: «В манифесте "Право и правда" много правильных слов, но все они носят весьма неопределенный характер. Не знаю, кто писал его. По стилю у меня возникло сильное подозрение, что это был Дмитрий Володихин, а не Михалков. Под половиной текста я готов был бы подписаться, но в нем слишком много лоялизма».

Все четко: есть документ, примерно ясно, кто его писал, и у него (текста) такие-то еще параметры. Даже если там внутри одни обобщения, бумага существует, и это факт. Ее сделали те-то и те-то, а раз началась определенная движуха, то ее надо использовать для продвижения своих построений. У Милитарева лучший вывод: «Я бы с удовольствием принял участие в каком-то круглом столе или дискуссии с Никитой Сергеевичем и был бы рад в ходе такой дискуссии убедиться, что мы в гораздо большей степени единомышленники, чем кажется при прочтении "Манифеста просвещенного консерватизма"».

Что уж там на круглом столе делать, в каких словах обсуждать общие слова, не важно. Потому что там появится конкретность: прийти, принять участие. Дискуссия. Факт жизни. Осязаемо вне зависимости от темы. Возможно, что именно этот момент и есть основание деятельности политических клубов, в том числе и партии «Единая Россия»… Кругом обобщения, а эксперты пришли, сели, говорят. Реальная физическая работа, которая на месте (хотя и только на время экспертного сидения) материализует любые обобщения.

И еще одно обобщение, оно произведено через введение дополнительного параметра. Не так чтобы только в терминах автора, а снаружи. Введя дополнительную точку зрения через слова «статусная рента». Это А. Ашкеров: «Я всё думал: когда же система статусной ренты получит, наконец, идеологическое выражение. Момент настал – ржаво-корёжливый механизм статусной ренты оказался смазан густым метафизическим настоем квасного сребролюбия пополам с гноем коррупционной благодати. Дух воссиял, превратившись в неофеодальную белую кость – с правом выступать в роли акционера большинства и монетизировать не только его волю, но и саму возможность существования».

Да, введение дополнительной (пусть и инструментальной) позиции расширяет отношение к предмету речи. Однако здесь оно используется не для его уточнения, но ради эмоционального воспарения рецензента. Барокко фактически. И это самое интересное в истории с манифестом. И Ашкеров делает барокко, и Проханов (ну, такое советское), и сам Михалков (околоцерковное-подлегосударственное).

Но если Проханов взыскует частные небеса, а Михалков возвышает государственность, то Ашкеров употребил барокко ровно на понятие «статусная рента». Чрезвычайная стилистическая щедрость. Не обнаружился ли здесь тот механизм, который предъявлял себя не в столь явном виде при обсуждении других словосочетаний? «Суверенная {-tsr-}демократия», «инновационная модернизация», «третий срок» и т.п.? Все они вызывали множественные словесные упражнения, заведомо превосходившие размер предмета речи.

Наверное, этим-то и можно связать обобщения и жизнь как таковую. Чисто стилистическая практика: разогнать свои чувства по любому поводу, слиться в самадхи с самим собой, размышляющим об этом предмете, устать и вернуться. И отдохнуть: чашка чаю, домашний уют. Разгонишься-возгонишься-отдохнешь. Снова дома, а за окном осень, Россия, политология.


Автор – главный редактор интернет-издания «Полит.Ру»