На канале РЕН-ТВ третий месяц выходит сумасшедшая передача
© Евгений Киселёв
Сейчас здесь будет исполняться дифирамб, так что слабонервных просим отойти.
На канале РЕН-ТВ третий месяц выходит сумасшедшая передача. Пишу о ней только сейчас потому, что сначала не верила глазам, а потом — что она удержится в сетке.
Каждый выпуск «Кто здесь звезда? Идеальное интервью» (пятница, 0:30) открывает шапка-анонс, кратко излагающий суть — с настоящими, ничего не подозревающими знаменитостями беседует ненастоящий интервьюер. Как некогда казахский журналист Борат открывал для себя Америку, так молодой австралийский журналист русского происхождения Игорь Александрович Порываев открывает для себя Россию.
По легенде, он уехал в Австралию с родителями в конце 80-х, окончил там школу телеведущих и сотрудничает с русскоязычным журналом. Охотно рассказывает о своей сестре Йоко, вышедшей замуж за мутного, но удачливого торговца бриллиантами, и даже о своей душевной травме — любимая жена Скарлетт ушла от него к серфингисту. Сообщает, что эту авторскую программу готовил шесть лет, и вот наконец момент настал. На интервью, которое снимается в номере дорогой московской гостиницы, является с небольшим опозданием и большим портфелем.
Примерно на третьей минуте разговора становится ясно, что Игорь Александрович, при всем внимании и уважении к высокому гостю, при всей своей старательности (он то и дело заглядывает в свои тетрадки с вопросами и пытается конспектировать ответы), как собеседник абсолютно безнадежен. Спрашивает невпопад, не дослушивает или просто теряет нить, некстати замолкает, ни с того ни с сего начинает ковыряться в портфеле. В разговоре то и дело повисают неудобные паузы, а на лице именитого гостя — недоуменная улыбка.
Зрителю известно, что Порываев един в двух лицах: его по очереди изображают актер Вячеслав Верещака и режиссер Григорий Кулагин. Первый, с детскими глазами и наивным провинциальным произношением, все время запинается от волнения, то и дело перебивает собеседников, горячо жалуется на вероломную Скарлетт и читает посвященные ей стихи. Порываев-2, напротив, вял и зануден, настоящий тормоз — после измены жены он на антидепрессантах, что, впрочем, не мешает ему задавать гостям многозначительные вопросы, исполнять песни австралийских аборигенов и собственного сочинения, посвященные вероломной Скарлетт.
Читать текст полностью
Получается совершенно неожиданная штука. Эффект достигается минимальными средствами, розыгрыш обходится без затейливого сценария и сложной машинерии, получасовой формат кажется страшно емким — авторы как будто знакомы с пятым измерением. И все совсем не так, как обещает анонс.
Нет, он не врет — селебритиз действительно предстают в «Идеальном интервью» такими, какими мы их еще не видели. Но это не шаблонное телевизионное разоблачение с выносом исподнего, предсказуемо испачканного одним и тем же в одних и тех же местах. Мы видим живого человека и живую реакцию на то, чего он никак не ожидал, соглашаясь на интервью австралийскому журналисту; наблюдаем целую гамму эмоций — недоумение, неловкость, раздражение, сочувствие, симпатию. Кто-то приходит в замешательство, кому-то элементарно Порываева жалко, кто-то разрывается между состраданием и желанием расхохотаться в его простодушное лицо. И не знаю, как в процессе съемки, а на экране почти все гости передачи выглядят лучше, чем о них думаешь — и чем обычно они выглядят на экране. Беззащитному И.А. Порываеву почти всех удается обескуражить, то есть обезоружить. А безоружный человек — он ведь симпатичнее.
При этом с селебритиз здесь предельно уважительны — и по форме, и по существу: никаких откровений со взломом, никаких посягательств на privacy. Спрашивают исключительно о высоком: «Что самое трудное?» или «Что лучше — химический пилинг, силиконовый гель или китовый ус?». Ответить ни у кого особенно не получается — говорит большей частью сам Порываев. О норковых стельках сестры Йоко, о том, что от грима у него почему-то чешется голова, о значении своей фамилии, об истории возникновения забытого австралийского поп-дуэта Savage Garden. Гостю не позволяют обнажиться — едва ему удастся произнести больше трех фраз подряд, как интервьюер перебьет его очередным идиотским вопросом или своим унылым «угу», способным коня на скаку остановить. А то в самый патетический момент примется зачитывать объявление про набор в студию песни и танца «Дубинушка» (для австралийской аудитории) или просто падает со стула — во время беседы с Дмитрием Нагиевым Порываев проделал это дважды. Ни достоинства гостя, ни его самомнения — на что уж легкая мишень — никто не задевает. И никто здесь не думает выставить его дураком — впросак попадает не гость, а недотепа-интервьюер.
Кем надо быть, чтобы захотеть на таком парне — в любой его ипостаси — оттоптаться? Даже Нагиев делал это без особого энтузиазма. Да его ядовитые реплики и не долетали до собеседника, увязая в его вселенском «угу». Тут чье угодно остроумие забуксует — любой самый находчивый гость все равно будет перпендикулярен нелепому до абсурда и до абсурда же правдоподобному Порываеву. Из этих нестыковок и вышибается искра. Обычное для ТВ репризное веселье, сатира или ирония тут ни при чем, это юмор в чистом виде — тот, который редко удается телевидению, который не запрограммируешь. Легкий, спонтанный, невоспроизводимый — тонкий, короче.
Это еще и беспроигрышно, неудачи практически исключены. Даже самый сдержанный гость не может на И.А. Порываева не среагировать, но, какой бы ни была эта реакция, зритель не внакладе: интервьюер прекрасен в любом исполнении, при любом обороте. Когда Маша Малиновская раньше времени закругляет беседу и покидает место встречи (к чести своей, все же обнявшись на прощание с Порываевым), он так смотрит ей вслед, так бормочет уже в пустоту: «Мне было с вами хорошо… Почти как с Йоко», — что неудачным этот выпуск никак не назовешь.
При всей простоте происходящего непонятно, как же это сделано-то? Как им обоим удается быть настолько убедительными, так виртуозно избегать пережимов, да просто — не колоться?
На грани прокола разве что беседа с Никитой Джигурдой — потому что его в принципе невозможно вывести на чистую воду, он и так всегда на чистой воде. Причитания дежурившего в тот раз Порываева: «Нет, ничего из этого интервью не получится» — звучали совершенно искренне. Лицо руками он тоже, кажется, закрывал не по сценарию — был, как никогда, близок к провалу. Но устоял.
Эмоции, возникающие по эту сторону экрана, тоже не того свойства, какие обычно извлекает из нас телевизор.
Нет, местами просто гомерически смешно. Но, что интересно, «ржу-ни-магу» в данном случае не имеет никакого лишнего привкуса — ни горечи, ни кислятины. Если чувствуешь неловкость, то и это совсем не та неловкость, которую вызывают излияния какой-нибудь примадонны какому-нибудь телеведущему. Досматривая передачу, где Вячеслав Верещака беседует с Романом Виктюком, хочется плакать то ли от смеха, то ли от умиления над обоими. В самом деле, непонятно, кто здесь звезда — Верещака, блистательно исполняющий полный непротык, или Виктюк, оказавшийся блистательно отзывчивым и добродушным.
{-tsr-}Такими смешными и трогательными одновременно бывают только дети, звери и великие клоуны. ТВ таким бывает очень редко. В общем, ловишь себя на симпатии к тем, кому в жизни не думала симпатизировать. И если телевизионные провокации будут так разоблачать селебритиз и на такие вещи меня провоцировать — я вся как один и за провокации, и за разоблачение.
Но долгая жизнь этой передаче, скорее всего, не светит. Братьев Порываевых скоро начнут узнавать на улице и бить на светских раутах.
Хотя, собственно, за что? Где тут повод обижаться? ТВ, которое своим селебритиз либо грубо льстит, либо под видом комплимента выставляет их на посмешище, в кои веки делает нечто совершенно противоположное. Не карикатуру, не пародию, даже не дружеский шарж. А именно комплимент — не такой, как обычно, а тонкий и смешной.
Автор — руководитель Службы развития телеканала «Россия»
