Lentius, humilius, debilius, или Долг перед меньшинством

Если советская ситуация отнимала у думающего человека гражданство, то нынешняя в известном смысле его возвращает

Имена:  Андрей Сахаров · Владимир Путин · Дмитрий Лихачев · Захар Прилепин · Иосиф Бродский · Сергей Аверинцев

Передо мной как будто каждый день танцуют клоуны. Один на глазах у публики вытаскивает бумажник у зрителя и говорит потом, что никакого воровства не было. Другой играет в электронные игрушки и, разъезжая по арене на самодвижущейся тележке, всей стране переводит часы не в ту сторону. В зрительном зале кто-то занят своими делами, кто-то отворачивается, а кто-то смеется.

Представители группы, называющей себя «элитой», начиная с самого верха, настолько циничны, что нейтрально относиться к ним трудно. Если Путину в глаза Захар Прилепин говорит о воровстве его подопечных, то Путин смело в глаза Прилепину отвечает, что никакого воровства нет. И потом добавляет, что встречи с писателями ему перед выборами не нужны. Про бадминтон и про тайные поездки Медведева за рулем для наблюдения за уличным движением не приходится даже шутить. Тут сама жизнь смешнее и трагичнее вымысла.

Становится не по себе, и стремишься возвыситься над тем, что представляется несомненно «их» низостью и глупостью. Но этому высокомерию цена получается копейка и меньше. Как если бы на соревнованиях по прыжкам в высоту планку не поднимали, а опускали бы с каждой попыткой. Тут и разбег нужен помедленнее, и толчок послабее, и прыжок пониже. Получается олимпийский девиз (быстрее, выше, сильнее) наоборот: lentius, humilius, debilius. «Быть выше» жалкого или злого клоуна, писать и говорить об этом с полным сознанием своей правоты как будто становится легче. Но нет триумфа победителя. Так что, может быть, пора устраниться, отказаться от участия? То есть от высказывания? Или, например, «хватит ныть»?

Посмотрим.

В глубокое советское время, для того чтобы осознать, что товарищи в шляпах на Мавзолее над тобой издеваются, нужно было особое зрение. Чтобы стать другим в обществе, где все «зрячие» уничтожены, нужно было выполнить немало трудных духовных упражнений, прочитать запрещенные книги и пройти через испытания. Слепым и глухим нужно было научиться видеть и слышать, что почти невозможно. Незамутненное зрение обреталось одними благодаря образованию, другими с возрастом, третьими в силу опыта преследований и отсидок. Та планка была высокой, доступной очень немногим. И тех немногих мы до сих пор помним и читаем их книги.

Советский Союз в этом смысле был школой героев. Те немногие, кто осознавал масштабы общественной катастрофы и при этом сохранил здравый рассудок и способность к творчеству, были великими людьми. Выжить, состояться жизненно и творчески, не запятнав себя предательством или другой низостью, было, наверное, высшим человеческим пилотажем тех времен. И немногие стали фигурами уровня Лихачева или Аверинцева. Немногие стали знаменитыми мучениками системы, как Сахаров, и состоявшимися изгнанниками, как Бродский. Ничтожное, «малое» меньшинство.

«Большого» меньшинства мы просто не знаем. Мы и не узнаем имен всех тех, кто не шел на сделки с временем и ничего не написал; тех, кто не реализовался, уехал и никак больше не дал о себе знать, потеряв вместе с гражданством свой голос. В той ситуации дилемма о «коллаборации» с властью была очень жестокой. За игру по правилам давали призы (впрочем, без гарантий) — по формуле Надежды Мандельштам, полное «пайковое благоустройство», то есть квартиру в хорошем доме и дачу. За игру не по правилам можно было не просто лишиться пайка, но потерять профессию и жизнь. Выбор в пользу недеяния на родине или отъезда с родины был во многих случаях благородным и трагическим выбором.

Все перевернулось с тех пор. Выбор в пользу недеяния на родине или отъезда с родины сейчас во многих случаях — неблагородный и нетрагический выбор. Во многих (не во всех, конечно) случаях — это не результат особого зрения, таланта и умения, а результат попадания в «элиту». Отлучение от участия в общественной жизни; изгнание, которое раньше служило наказанием для аутсайдеров, теперь забирают себе инсайдеры. Удаление с поля — это приз. Неучастие — это выигрыш. «Элита» вышла на пенсию и обеспечивает себе пайковое благоустройство вне родных пределов. А на родине тем временем работает операция прикрытия денежных потоков, исполнители которой на все готовы, даже на то, чтобы выглядеть клоунами.

Признание этого факта, конечно, никакое не «нытье». Про нытье, вместо которого «давайте позитив» — это еще старая советская разводка. Писать и говорить на высоком уровне знания, в том числе в критическом ключе, можно и нужно. Пусть это «для меньшинства», но именно меньшинство вопреки арифметике значимо для будущего страны. Именно из меньшинства набирается альтернативная элита, которой предстоит сменить уходящую нынешнюю. Так что перед меньшинством у всех, у кого есть доступ к знанию, большой долг.

И простор для действия огромен. У членов нынешней номенклатуры, по сути, нет гражданства. Дело, конечно, не в том, что они переехали. Переехать может кто угодно, это право каждого. Отсутствие гражданства в том, что они не могут публично занимать гражданскую позицию. Посмотрите на ситуацию с Алексеем Кудриным: он выразил некую позицию и тут же потерял членство в клубе. Они считают, что есть смысл охранять от посягательств только доступ к продаваемым ими ресурсам — нефти, газу, металлам, удобрениям и лесу (это, кстати, пять главных статей нашего экспорта). А общественную сферу, уверены они, можно обрабатывать дешевыми клоунскими методами — пиаром и картинками по телевизору.

Получается, что гражданская сфера за ненадобностью оставлена нам, «аутсайдерам» режима. Если советская ситуация отнимала у думающего человека гражданство, то нынешняя в известном смысле его возвращает. Самое время «вернуться» в страну. Это уже и происходит — ср. активность в информировании граждан о коррупции, о нарушении прав в тюрьмах, движение за права инвалидов, движение в защиту окружающей среды, механизмы решения повседневных проблем и, в целом, деятельность по гражданскому просвещению, которую много лет ведет Московская школа политических исследований. В этих сферах еще много незанятых ниш, то есть возможностей.

Так что ситуация если и требует какой-то смены вех, то более активной созидательной деятельности на пустующем общественном пространстве. Нет никакого повода для высокомерия за счет несмешных клоунов. Есть поводы для смирения, поскольку слишком мало для того самого меньшинства сделано.

Автор — редактор отдела «Комментарии» газеты «Ведомости» ​