Соло на твиттере

Смещение равновесия между приватностью и открытостью в сторону открытости может быть полезным для правовых обществ, но в неправовых это опасно для оппозиционных групп и меньшинств

Социальные сети, как считается, меняют равновесие между индивидуальностью и коллективом – в сторону коллектива. Но идеализировать коллективный разум не стоит. Только неподготовленное советской жизнью сознание может решить, что сила – в коллективе, а не в индивидуальности. На самом деле новым медиа не следует позволять нам «забывать себя». Именно к этому сводилась идеологическая политика и практика первых лет Советского государства: к признанию авторитета только за коллективом.

Индивидуальность считалась заведомо порочной, пораженной первородными грехами эгоизма, стяжательства и дурного вкуса («мелкобуржуазность»). Эта позиция породила советское искусство 1920-х годов – от блестящей сатиры до архитектуры конструктивизма. Но эта же посылка стала оправданием вторжения коллектива и государства в частную жизнь. Человеку нечего скрывать ни в личной жизни, ни в убеждениях. Коллектив должен все знать о каждом индивидуальном своем члене, чтобы поправить и наказать его в случае проступка. Отчитываться предлагалось добровольно – на собраниях и чистках. Но если отчитываться человек не желал, то у коллектива был простой способ все о нем узнать – доносительство поощрялось. Большевики не принимали ценности частной жизни (см. об этом книгу Олега Хархордина «Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности»).

Утопический план создания новой личности, ради которого, собственно, и отвергалась индивидуальность, был отброшен в 1930-е годы, но госмонополия на коллективизм ревниво охранялась и в последующие годы. Нехватка жилья и экономика дефицита использовались властями для стимулирования контроля граждан друг за другом. Если твой сосед – враг, то ты можешь получить его квадратные метры. Если будешь доносить на коллег, то продвинешься по службе и получишь доступ к столу заказов. Будешь плохо участвовать в работе коллектива, коллеги сами тебя накажут, потому что отчетность коллективная и премии тоже. Полная прозрачность частной жизни, нужная для поддержания контроля над обществом, постепенно превратилась в социальную норму.

Именно в борьбе с этой советской нормой родилось постсоветское общество, с его почти истерическим чувством собственности, стремленением ею обзавестись, но невозможностью ее защитить. Ведь для защиты собственности нужны гораздо более сложные общественные механизмы (верховенство права, независимость суда), чем механизмы, нужные для ее захвата.

Очень многое из того, что провозвестники новых медиа видят в будущем – вики-партия, твиттер-съезды, фейсбук-организации – это лишь одна сторона процесса проникновения социальных сетей в повседневность. Вторая сторона – это постепенное размывание границ частной жизни. «Люди с большей готовностью делятся информацией разного рода со все большим количеством людей. Социальная норма меняется со временем», – сказал Марк Цукерберг, основатель Facebook, в одном из интервью. Цукерберг говорит, что его сеть лишь следует за меняющейся нормой, но в действительности она участвует в ее формировании. Facebook стал ключевым механизмом, стимулирующим переход от анонимности в сети к настоящим именам и от закрытости ко все большей доступности личных данных.

Об этом беспокоятся больше всего западные консерваторы и прочие сторонники традиционной ценности частной жизни. Для них распространение социальных сетей стоит в одном ряду со злоупотреблениями клиентскими данными и ужесточением мер безопасности в аэропортах. Но беспокоиться должны прежде всего жители недемократических стран, особенно тех, где закон применяется произвольно. Facebook создавался в США, где права личности защищены сравнительно хорошо, но распространилась сеть уже и в Иране, и в России. Смещение равновесия между приватностью и открытостью в сторону открытости может быть даже полезным для правовых обществ, но в неправовых это опасно для оппозиционных групп и меньшинств. Интернет потенциально дает спецслужбам массу возможностей для скрытого наблюдения и провокаций (см. статью «Мышь для диктатора»).

Интернет – лучший медийный инструмент гражданского общества в «трудных» странах, спора нет. Но прежде чем возлагать на него большие надежды, стоит вспомнить, что связи, которые формируют социальные сети, не так крепки, как те, что нужны для настоящего гражданского действия. Малкольм Гладуэлл в известной статье в журнале New Yorker напоминает, какая дисциплина и самопожертвование были нужны активистам движения за гражданские права в США в 1960-е годы. Ключевые участники тех событий были связаны между собой личной дружбой, а организация предполагала беспрекословное подчинение. Социологи, исследующие социальные сети, говорят, что интернет хорошо активизирует слабые, а не сильные связи. Это означает, что для проведения, к примеру, подписных кампаний социальные сети идеальны. А для действий, которые могут привести к социальным переменам и потому неизбежно связаны с риском, нужна настоящая преданность делу и готовность идти на жертвы.

У человеческих групп и человеческих индивидуальностей – разный «ум». В чем-то хороши группы, в чем-то – индивидуальности. Группа людей гораздо лучше, чем один человек, определит цену товара. Так работает рынок: каждый из нас в отдельности может недооценить или переоценить предмет, но множество неверных оценок в конце концов дадут одну усредненную, ту, с которой все согласятся. С таким же успехом коллектив может вести себя крайне глупо. Рыночные мании и панические распродажи всегда были и будут. Природа «заразного» поведения, как в сети, так и вне ее, одна и та же. В группах, где преобладают слабые связи, то есть как раз в социальных сетях, легко проходят провокации, которые могут выливаться во вполне реальное насилие, как сейчас в Москве.

Для полного подчинения общества властям необходима борьба с индивидуальностями, которые всегда будут оставаться умнее коллектива. Но и индивидуальностям нельзя позволять слишком много. Именно поэтому, чтобы понять возможности сетей, американцам нужно изучать советскую историю, а россиянам – американскую.

Автор – редактор отдела «Комментарии» газеты «Ведомости»; стипендиат Фонда Нимана (Nieman fellow) в Гарвардском университете, США