Желтый луч задушевности

Не видно ни одной причины, по которой читатель «Сноба» не может быть читателем «Жизни», и наоборот. Но если так, то зачем тратиться на дизайн?

Вроде бы это неформатный для данной колонки текст. Но, во-первых, все на свете непременно связано, во-вторых — интересно же, как связаны вещи, которые вроде и не связаны никак. Да, тут исследуется массовая печать. Но вышел первый номер журнала «Сноб», который, в общем, ориентируется на другую часть публики. Однако ж все-таки они существуют в каком-то одном пространстве. Должно же быть что-то общее, раз все это происходит в одном месте и в одно время. И все это вовсе не для того, чтобы обидеть кого-нибудь сравнением, просто — а вдруг удастся обнаружить какую-нибудь Главную Вещь?

Итак, первый печатный выпуск журнала «Сноб», появление которого уже анонсировалось. Существует и сайт snob.ru, а все мнения на тему, кто ж это такой ехидный подсунул инвесторам проекта слово «сноб», уже были высказаны. Поэтому печатная версия обойдется и без этой критики первого уровня. Тем более что критика была воспринята: тему «сноба» попытались графически заглушить, перевернув букву С, отчего на обложке стоят буквы «ноб», а перед ними — конкретная крокозябра.

Все аккуратно, в картонную папку-коробку вложены два печатных изделия. Сам «Сноб» (ну как его еще называть, не читается крокозябра иначе, а транскрипция не приведена) и также довесок «Реестр». Довесок — про отдельные факты жизни, показавшиеся редакции прикольными, о них после. Что до основного блока, то он красивый — да, в самом деле. Разная хорошая бумага, еще такие вырезы по правому краю, какие бывают в органайзерах для целенаправленного листания. Первая страница раскладывается примерно на полметра, такая она сложносоставная. Но вот же, глядя на данное явление печатного дизайна, ощущаешь грусть. То есть с дизайном-то все в порядке. Он там такой изощренный, что внутрь его можно засунуть все подряд, дизайн вытащит, он там ueber alles, делает всему рамку. От него журнал и сочиняют, потому что в конце номера имеется склад обрезков: хвостов материалов, которые не заверстались в положенное место. Режут, даже по предложениям режут. Статья про Чубайса (есть там и про Чубайса) заканчивается на 58-й странице словами: «Он, когда Толю увольнял в 1996-м, сказал не только, что во всем». Продолжается на странице 108, словами «виноват Чубайс, а еще и то, что, мол, в деревнях всех облезлых рыжих котов называли Чубайсами». Так что дизайн главное, тексты — по неизбежности.

Но грусть возникает даже не по этой причине. Она потому, что данному проекту свойственны какие-то давно записанные ходы. К чему в тысячный раз тиражировать историю про рыжих котов, добавляя совершенно замурзанный штамп «облезлых»? А в органайзерских ярлычках по правому краю названия городов: Нью-Йорк, Лондон, Париж, Берлин и Рим. В самом деле — куда же еще отправить журналистов для осуществления их свободных чувствоизъявлений? Потому что какие ж у них еще могут быть поводы к сочинению, кроме выражения личных чувств? Ну вот идут эти тексты про то, как в данных городах кто-то побывал и изложил свои наблюдения. «Вокруг света» в социальном варианте: не просто что там на свете, а что на свете такого, что приятно употребить. Нормально. А когда все пять городов отчитаются, снова цветная отбивка, за которой раздел «Содержание».

В разделе «Содержание» тоже разные истории, про вещи и персоны. Ив Сен-Лоран, Дж. Буш, про Чубайса, длинные истории. Про жизнь. Норвежская тюрьма (тут обязательно, а как же: «Слушайте, я бы, может, и сама здесь жила, только для этого, кажется, нужно сперва кого-нибудь убить»). Эта смоделированная или же натуральная наивность первого дня творения, она тут все и описывает. Грусть нагнетается, а вот еще нюанс: разумно, что издание, продвигающее себя как продвинутое, излагает свой компендиум счастья правильной жизни. Но большая часть этого счастья за границей. Печаль не в этом, в другом: данная заграница имеет отчетливый вид набора народных аттракционов. Видимо, правильные граждане должны еще при жизни воцариться в каком-то этаком диснейленде. И все-то у них на фотографиях хлопочут личиками, а тексты статей неотличимы друг от друга: отовсюду струится задушевность, находящаяся в полном родстве с задушевностью таблоидов и глянца.

Нет, без наездов, реально. «Пока нью-йоркцы отбивались от бродящего по Уолл-стрит призрака коммунизма...». «Параболическая ли это кривая, которая, дойдя до самого дна, неизбежно развернется и устремится вверх?» «Кризис не кризис, финансовый или политический, а количество шопингующих русских дам на Фубур Сент-Оноре не уменьшается» (да, это автор статьи транскрибирует Faubourg как «Фубур», удачи ей в жизни). «Берлин навеки пребудет красным, бедным и сексапильным — в меру своих сил». «Нью-йоркская архитектура готических храмов и тебя тянет за собой вверх». «Ощущение оторванности Белого дома обычно достигает своего апогея во время второго президентского срока» (это уже переводчик стиль дает). «Вот мы видим, как Чубайс выделывает очередной смертельный кульбит под самым куполом цирка». «Баррель нефти может стоить и сто пятьдесят, и двести долларов, думал Артемьев, а жизнь будет такой же, потому что гегемон не изменится раньше чем через пятьдесят лет» (это предприниматель Тимур Артемьев, экс-«Евросеть»). «На левом лацкане его синего блейзера крошечной кровавой каплей алела ленточка ордена Почетного легиона». Все эти цитаты из разных статей, и это вроде разные авторы. Стойкая и повсеместная задушевность. Чем это отличается от первого попавшегося: «Дочь знаменитого артиста призналась в сокровенной тайне»? Или: «Братья русского малыша, убитого семьей изуверов-усыновителей, наконец-то вернулись из США в Россию».

Да, еще этот довесок. Сначала даже не очень понятно, почему он довесок, от основной части он неотличим. «Не так важна марка одежды, как ее качество и позитивные эмоции от самого шопинга» — это там развивают тему «одеваться недорого». Это не про то, чтобы не понтоваться, а как раз чтобы понтоваться актуально: «Этот вид шопинга оказался азартным спортом. Это было по-настоящему cool! Наверное, многие также уезжают из Нью-Йорка с перевернутой системой шопинг-координат». Или: «Огороды в Европе и Америке вошли в моду». А вот апологет «органической одежды»: «Я хочу доказать всем и каждому, что так бывает: не вредить природе и одновременно одеваться сексуально и гламурно», — говорит Мишель Адровер с интонациями Ленина на броневике». Ну, про довесок понятно, у них тут аттракционы в развитии, для публики с тягой к риску. Разумеется, с той же задушевностью.

Вот именно поэтому данная рецензия оказалась в разделе, где речь о культуре в массах. Потому что в чем разница между изданиями из вроде бы различных сегментов, которые говорят одним языком, в одной интонации — пусть даже о разных вещах? Да, это был риторический вопрос. Так что все правильно и хорошо, общий язык нации, и не видно ни одной причины, по которой читатель «Сноба» не может быть читателем «Жизни», и наоборот. Но если так, то зачем тратиться на дизайн? Да и вообще, есть же уже на свете «Твой день» и «Экспресс-газета»? Непонятно. Да, в «Жизни» все-таки какая-то актуалка, а тут если и не о вечном, то уж точно о среднесрочно-вечном. Но разница невелика: и там и тут текучка в розницу поштучно.

Вот в чем дело: нет процесса с его длительностью, внутри которой можно быть. Потому что тогда ты там внутри, и тебя это касается. При таком письме внутри не бывают. Ровно потому, что для него никакого «внутри» нет, потому что вообще нет никаких процессов, а есть только зафиксированные фиговины, взявшиеся откуда-то. Парк аттракционов, вот тут можно прокатиться на карусели, дальше будут кривые зеркала, тир, качели, за углом торгуют лимонадом, а чуть поодаль оркестр играет «Осенний вальс». Все эти items стоят порознь, они закончены навсегда и подлежат лишь извлечению из них, из личных отношений с ними, вкусовых ощущений в любой форме. Такой простой: все уже закончено навсегда, ничто уже не длится, все уже на своих местах в виде пластиковых кукол, раздающих радость, как в парках культуры. «Подмосковные вечера» наяву: речка движется и не движется — нет, уже точно не движется, она ж вся из натурального серебра, такой вот окоченевший гламур. Так что не дизайн, а задушевность тут превыше всего на свете. Именно она основа профессии, необходимая и достаточная для авторов таких изданий. А о чем говорить, им все равно. В самом деле, все равно же, о чем говорить, с такой-то интонацией, какая разница.

Автор — главный редактор интернет-издания «Полит.Ру»