Норма, дитя обобщений

Раньше был некий базовый тип издания для массовой интеллигенции. Существует ли этот слой сейчас? Интересны приблизительные параметры читателя, который бы соответствовал такой норме

     

Есть такое слово «норма». Сейчас она себя не очень-то предъявляет. Но слово есть, а нормы нет? Речь отчасти о СМИ, ведь там должна быть представлена и средняя нормативность общества? Ведь именно из этой точки (слоя) происходит уход или куда-то «наверх», или в отдельные ниши, или в социальные группы, в том числе маргинальные. Массовость здесь даже не обязана быть максимальной, но, что ли, основательной. Кем это представлено?

Скажем, есть типа народные издания, есть нишевые. Но раньше был некий базовый — по умолчанию — тип издания для массовой интеллигенции. Существует ли этот слой сейчас? Вроде нет. Но, с другой-то стороны, как без него? Причем это не вопрос о целевой аудитории изданий, которые соотносились бы с этим слоем, интересны приблизительные параметры читателя, соответствующего такой норме. Как он устроен и из чего складывается? Дело не собственно медийное, а чуть ли не антропологическое. Есть ли сейчас такие люди и как они теперь устроены? Понятно, что телевизор они сейчас смотрят, но все же. Что надо читать, чтобы понять контур этой нормы?

Допустим, «Большой город». Но это издание городское, более того, конкретно городское и столичное. Для определенной целевой аудитории. Скорее все же нишевое, хотя эта ниша и большая. Там есть своя нормативность, только она явно не общефедеральная. Получается, что если кто эту норму и поддерживает (если она вообще существует), так это «Огонек». Будем считать, что издание работает именно с этой нормой, тогда — обратным ходом, читая издание — можно понять состав нынешней нормативности.

Разумеется, речь не об особенностях самого издания (тем более что об «Огоньке» уже было), а о том, как устроена та норма, которую он отражает.

Такой подход подтверждается позицией журнала. Из интервью В. Лошака по случаю 110-летнего юбилея издания: «Мы ясно понимаем, что наш традиционный читатель, который покупает "Огонек" в третьем поколении, — это не всегда 30-летний миллионер, но тем не менее это журнал для семейного чтения, журнал для людей с образованием, как правило, журнал для людей с определенным достатком». Сюрреализм на тему дружного семейного чтения, трех поколений читателей и 110-летнего юбилея пропустим. Тут четко заявлена ориентация примерно на того читателя, который-то и нужен: нормативного. Берем последний номер, по умолчанию считаем, что издание все делает четко. Так что, из каких пристрастий состоит носитель социальной нормы?

Что заметно сразу? Размер. Каждый материал занимает разворот (а формат крупный), к которому часто добавляется еще полоса. Ну, бывают и на полосу, но реже. Фотографии, картинки, графики и т.п. Все обстоятельное, репортажное и с непременным авторским отношением. Оно не так чтобы оценочное, скорее задушевное. Вообще, все материалы «Огонька» можно зачитывать на радио — у них в основе именно что радийные интонации. Похоже, что душевность-задушевность обязательна для того, чтобы нормативный гражданин понял, что это «его» издание.

Пример языка (для полной надежности взята колонка главреда В. Лошака): «Вместе с зимой и холодами заканчивается сосредоточенность на себе. Весна — пора открываться миру!» То есть общее настроение позитивное. При том что внутренности текста заполнены не очень-то радостными делами. «Москвичи, побывав зимой в Питере, другими глазами смотрят на своего мэра Лужкова. Столица, тяжело сопя и потея, день и ночь возится со снегом: чистят, гребут, вывозят, растапливают... В Питере же то ли бюджет не тот, то ли мэрия. Ходить было невозможно, неразорвавшимися авиабомбами лежали запаянные льдом куски водосточных труб. Говорят, для города печально кончилась попытка призвать к очистке крыш безропотных таджиков и узбеков — много разбившихся».

Значит, нормативный читатель способен воспринимать мир во взаимодействии добра и зла, приводя все к позитиву. А «говорят» в качестве утверждения достоверности вполне отвечает его пониманию реальности, которая — он же не узкий специалист — для него всегда сомнительна. Также «нормативу» свойственно доверять обобщениям: «Москвичи, побывав зимой в Питере, другими глазами смотрят на своего мэра Лужкова». Он, получается, согласен даже стать их элементом — если он москвич. Разумеется, это уже стилистика не высказываний, но умственного уклада.

Теперь рубрики, как схема мозга нормы: «Неделя», «Россия и мир», «Общество», «Наука», «Культура», «После всего». Внутри рубрик есть детализация. «Неделя — эпицентр». «Неделя — герои». «Неделя — первоисточник» (П. Шеремет выясняет про Украину у Дмитрия Табачника). Это вот и будет первый крупный материал номера. Ну, в самом начале еще был «Эпицентр» про отмену обязательной сертификации товаров, но он на полосу, две трети которой заняты фотографией. Главным за неделю для читателя будет Украина, принимаем как факт.

Если возникло предположение, что норма связана с вышеприведенным отношением к Лужкову, то это не вполне так. Далее появится полутораполосный материал про Александра Лебедева, не то чтобы похвальный, но и не враждебный. Амбивалентный, как его заголовок, «На руку чекист». В заголовке, конечно, уже влияние традиций ИД «Коммерсантъ». А к «Визитной карточке» на Лебедева будет приписано «Всюду видный деятель». Интересно, действительно ли тяга к подобным штучкам уже является признаком нормы?

Раскладка рубрик, конечно, традиционная. «Россия и мир» считается главным, причем этот «мир» может быть связан с Россией только своим появлением в рубрике. Разворот про Белоруссию на предмет престолонаследия. Это еще кое-как укладывается в тему «России и мира» (подрубрика «Соседи»), но вот как в «Россию и мир» мог попасть «Новый Вавилон», про вторые выборы в Ираке, понять уже сложно. Хотя нет, к «России и миру» просто добавляется «Горячая точка». Вывод: всечеловечность нормативного читателя сохраняется.

Там же и два вполне профильных очерка. У одного из них умопомрачительный заголовок: «Охота к перемене мест. Похоже, в России крепнет тенденция: вопреки сложившимся устоям, люди готовы сняться с насиженного места в поисках трудовой перспективы. "Огонек" попытался проследить векторы этого движения». На две трети бумажной полосы. Точнее, заголовок там как бы только из первого процитированного предложения, но все это заверстано одним кеглем на 4/5 полосы и выглядит очень основательно. Сам материал интересен с точки зрения экспертных приоритетов издания. В ней сообщается, что «Тема мобильности стала еще одним поворотом темы модернизации», а комментируют ее С. Гуриев и Е. Гонтмахер.

В общем, все привычно: сначала самое серьезное (считающееся самым серьезным). Но, разумеется, нюанс: подобная раскладка — это ж, в общем, наследие времен, когда СМИ были массовым агитатором и пропагандистом. В данном случае никакой пропаганды — напротив, желание соответствовать ценностной вертикали нормативного читателя. И она что, сохраняется именно в таком виде?

Здесь же опять стилистическая проблема: как увязать серьезность тематики (учитывая неизбежное присутствие официоза) с задушевностью? Это просто. Скажем, после слов: «Владислав Вершинин убежден: процесс затянется на пару лет, к тому же не тот масштаб, чтобы опасаться серьезных последствий» —последует: «А тем временем "караван идет": на заводе уже любуются на первую парочку пробных вагонов» (из материала «Проще простоя», в онлайн-версии его нет). То есть не важно, какая где стилистика, ставим рядом, вот и всё. Как в жизни, почему нет?

«Общество» дает «За китайским рублем», приятный очерк: «Поездка в Китай в качестве "помогайки" — это экзотический симбиоз бизнеса и досуга, рожденный в Отечестве. Наш корреспондент опробовал его на себе». Далее развитие социальной темы отчего-то перескакивает на «Конец света принесет новые возможности. Сергей Орловский, президент группы компаний Nival, один из наиболее успешных людей на рынке компьютерных игр в России. О пользе гоблинов, эволюции кроманьонцев и своем поколении — 30-летних — он рассказал "Огоньку"».

Судя по этой вводке, поколение 30-летних из читателей «Огонька» вычеркивается, но вопрос: компьютерные игры уже элемент нормы? Ну, это не вопрос, а факт: уже существенно. Далее «Унесенные ливнем. Наводнение, которое разрушило португальский остров Мадейра, стало сильнейшим в стране за последние сорок лет». Без внимания к катастрофам, конечно, никакой нормативности быть не может.

Перед «Культурой» вклинивается «Наука». Смысл, если не учитывать верность традиции, неясен, но факт есть факт. «Топография мозга. Ученые из Калифорнийского технологического института в Пасадене решили выяснить, в какой части мозга концентрируется человеческий ум». Все серьезно: «До настоящего времени точного ответа на этот вопрос не было: физиологи полагали, что скорее всего высокий интеллект связан с развитием всего мозга в целом. Однако специалисты, под руководством Адольфса, проанализировав тесты около 300 добровольцев, пришли к выводу, что больше всего на уровень интеллекта влияют левая фронтальная и правая теменная области». Да, есть что-то трогательное в том, что «Наука» по-прежнему присутствует в общественно-политическом еженедельнике, традиционно опережая культуру.

«Культура» оказывается неочевидной. «Утопично русское. “Футурология — Русские утопии” — так называется новый проект, который стартует 5 марта в центре современной культуры "Гараж". Он обещает показать актуальное российское искусство, которого мы еще не видели».

Научная сенсация? Да, В. Лошак в цитированном выше интервью говорил: «Центральная вкладка "Огонька" всегда была картиной то ли из Пушкинского музея, то ли Третьяковской галереи. Таким образом, в отсутствии ТВ и альбомов по искусству — тогда не было такой полиграфии — "Огонек" был единственным, кто рассказывал огромной стране о наших художественных достояниях». Понятно, что «Огонек» без картинок невозможен, но чтобы это место заняло современное искусство? Конечно, «Гараж» — штука надежная, но чтобы оно стало уже таким надежным, что годится быть искусством для этой целевой аудитории? Оно уже стало мейнстримом? Впрочем, возможно, что никакого выбора тут уже просто нет. И да: видимо, действительно мейнстрим — чисто от противного.

Зато дальше вполне традиционно. «Я никогда не был нашим. 6 марта юбилейным концертом группа Стаса Намина "Цветы" отметит свое 40-летие. Накануне "Огонек" прогулялся со Стасом Наминым по местам боевой и трудовой славы». Тут тоже стилистический момент: почему-то нормативный человек должен хорошо ощущать эти «по местам боевой и трудовой славы», пусть даже и в ироничном изводе. Еще, разумеется, «"Оскар" — как вечная ценность: Особо влиятельная фигурка». Полтора разворота с картинками.

«После всего». Лиризм через быт: «Воздух и зелень. Этот пирог можно есть глазами: корочку цвета старого золота и дышащие зеленые поры на разрезе». Спорт, конечно же: «Олимпиада в Ванкувере выявила болевые точки российского спорта». Ну и «Кривая морда. Семейный скандал — лучший способ проверить глубину чувств».

Вот это последнее не то чтобы удивляет, напротив — производит очень убедительный штрих, отчего этот нормативный читатель становится объемным и только что не оживает. Да, без семейной темы нельзя, а излагается она через привычные гендерные обобщения, никак иначе. И вот это крайне интересно: широкий человек «с образованием …с определенным достатком» сначала изучает мировую политику, уточняет место России в мире на этой неделе. Затем он обращается к биографии А. Лебедева, вникает в темы миграции внутри страны, выборов в Ираке и поездок в Китай за товаром. Узнает кое-что про компьютерные игры и наводнение на Мадейре. Выясняет, где именно у него находится ум, после чего читает про современное искусство в «Гараже», вспоминает Стаса Намина и Ванкувер. И наконец-то добирается до семейной жизни, решаемой — традиционно и нормативно — в рамках мужики-бабы, которые строят друг другу козьи морды и вообще только тем по жизни и заняты, что пытаются друг другом манипулировать, потому что это и есть нормальная семейная жизнь.

Вот это последнее и оформляет все предыдущее в цельную картину действительности. В таком наборе норма действительно может существовать. Все просто: нормативный человек готов к обобщениям, вот в чем все дело. Хоть по поводу Лужкова, хоть по поводу своей частной жизни. Более того, он рад быть элементом таких обобщений.

Автор — главный редактор интернет-издания «Полит.Ру»