«"Афиша" сделана, пардон, от души»

ГЛЕБ МОРЕВ встретился c отцом-основателем «Афиши» Ильей Осколковым-Ценципером и с бывшим главным редактором журнала Юрием Сапрыкиным, только что покинувшим свой пост, и выяснил, зачем им понадобилась молодая кровь

КАЗАКОВ, ЗИМИН, САПРЫКИН: НЕСКОЛЬКО РАЗНЫХ ИСТОРИЙ

— Смысл последних кадровых решений в Издательском доме «Афиша» для многих неочевиден. Чем вызваны столь масштабные и последовательные перемены в топ-менеджменте «Афиши»?

Илья Ценципер. Для начала маленькая поправка. Наша организация называется теперь Компания «Афиша», а не Издательский дом, потому что мы сильно сместились в сторону интернета и новых медиа и решили, что издательским домом называться как-то неинтересно.

Мы внутри «Афиши» все хихикаем на эту тему [кадровых перемен], и шутка про мою «педофилию» широко разошлась. Но если вопрос заключается в том, действительно ли Ценципер сошел с ума и решил произвести зачистку всех в редакции, у кого уже есть паспорт, ответ будет — нет. Здесь несколько разных историй.

Что касается журнала «Большой город», с которого, собственно, эти перемены начались, то в какой-то момент мы с Алексеем Казаковым пришли к разным воззрениям на жизнь. Это были не разные воззрения на журнал, а именно на жизнь. У нас просто разладилась возможность совместной работы. Сейчас в «БГ», помимо Филиппа Дзядко, нового главного редактора, есть еще одно важное действующее лицо — Дмитрий Борисов, который работает руководителем этого проекта и которому, если я ничего не путаю, лет примерно столько же, сколько Казакову. Не знаю, как вам, а мне кажется, что «БГ» концептуально не изменился, хуже не стал, а то, что люди, которые там работают, больше довольны жизнью, по-моему, довольно очевидно.

Что касается «Афиши-Мир», то мы с [Алексеем] Зиминым придумали новый журнал, который называется «Афиша-Еда». Тут вся кадровая политика заключается в том, что человек четыре года делал один журнал, потом стал делать другой. На «Афишу-Мир» Леша нашел нового главного редактора — Петю Мансилью-Круза, сам порекомендовал его нам и сам чему-то научил.

Наконец, насчет журнала «Афиша» у нас всегда было общее понимание, что его должны делать люди, находящиеся внутри того образа жизни, который этот журнал отражает. В свое время, когда мне исполнилось 35 лет, я уволил себя с должности главного редактора «Афиши» именно потому, что сам перешел в другую категорию читателей. И сейчас Юра [Сапрыкин] просто сделал то, что когда-то сделал я, а именно стал начальником нового поколения главных редакторов.

— Юра, вы действительно устали от «Афиши» и покидаете свой пост добровольно, расширяя поле будущей деятельности?

Юрий Сапрыкин. Тут два резона. Один в том, что «Афиша» — это журнал про новое, а интерес к новому в таких количествах свойствен людям, как правило, молодым. Журнал за последние лет пять-семь помолодел, а я наоборот. И чувствую, что если не сейчас, то уже вот-вот просто перестану понимать, о чем там идет речь. А вторая история про то, что действительно устал и страшно думать, что до гробовой доски так и будешь возиться с «развлечениями Москвы». Хочется успеть попробовать еще что-то новое. История моих стенаний про это достаточно длинна, и все это не происходило лишь потому, что не находилось человека из следующего поколения, готового взять на себя ответственность за журнал. Сейчас такие люди есть, даже несколько. И слава богу.

Ценципер. Помню, когда вышел третий номер журнала «Афиша», мы сидели и отмечали это событие в компании [основателей ИД «Афиша» Эндрю] Полсона и [Антона] Кудряшова. И я очень строго сказал Полсону, что все, что можно было сделать с этим журналом, уже сделано, и я решительно не вижу более для себя никакого в нем применения, и пора задуматься о том, кто это будет делать дальше. Чем, как я сейчас понимаю, ввел их обоих в абсолютный ужас. Я развел их на эту историю и вдруг говорю, что мне это больше неинтересно! Видимо, этот казус повторяется с известной периодичностью. (Смеется.)




СОБСТВЕННЫЙ ФАКУЛЬТЕТ ЖУРНАЛИСТИКИ

— Я был довольно прилежным читателем «Афиши» с момента ее выхода. Вы, когда начинали журнал, были примерно на десять лет старше тех людей, что приходят сейчас. Тогда, «на рубеже веков», у меня не было ощущения, что «Афиша» — это журнал для двадцатилетних. Оно появилось полтора-два года назад. Очевидно, что концепция «Афиши» за десять лет менялась, и все последние назначения — свидетельство этих изменений.

Ценципер. Вообще, «Афиша» сделана, пардон, от души. И многие вещи в ней сделаны поразительно наивным образом и не есть высчитанный маркетинговый продукт, к сожалению. Могу это сказать теперь, будучи директором. В «Афише» очень многое зависит от людей, от их настроения. Когда мне попадает в руки какой-нибудь глянцевый журнал, я, как правило, не могу понять, в каком настроении находятся люди, которые его делают.

Бывает такое: «прёт — не прёт». Как правило, чем лучше сформатирован продукт, чем он жестче устроен, тем меньше это «прёт — не прёт» имеет значение. В «Афише» это имеет огромное значение.

И именно поэтому так нервно, когда меняются люди. Делов-то: один главный редактор нашел другого, воспитал его, назначил своим заместителем, поучил некоторое время, потом перешел на должность редакционного директора, а этого назначили главным. По иерархической лестнице все просто передвинулись на одну ступеньку вверх. Почему это вообще интересно? Потому что мы все понимаем, за этим стоят идеология, общие взгляды на жизнь, какое-то невероятно интимное отношение к делу. То, что отличает этот журнал от подавляющего большинства других.

И поразительно, что нам удается это воспроизводить. Сейчас журнал начинает делать третье за эти десять лет поколение. И большая часть тех, кто начинал «Афишу», все равно остается в «афишном» поле. Да, наверное, какое-то время назад всех чуть слишком дернуло в сторону «модных детей». Это произошло потому, что в «Афишу» пришло поколение «модных детей», и, не будучи холодными, точными профессионалами, они очень искренне стали делать журнал для своих друзей.

Сапрыкин. Знаменательно то, что появились «модные дети» и с ними стало интересно возиться. Пришло поколение, воспитанное отчасти «Афишей», отчасти британскими модными журналами, отчасти интернетом. И они, со своим мощным интересом и талантом к моде, фотографии и ко всяким визуальным делам, — это просто что-то, чего раньше здесь не было.

— В редакторах-основателях проснулись отцовские чувства?

Ценципер. Вот-вот. Когда главный редактор «Афиши» начинает говорить слово «воспитывать» применительно к своим сотрудникам, это сигнал о том, что ему надо переходить на другую работу. У нас тут собственный факультет журналистики, поскольку мы никаким другим факультетам журналистики не верим, собственный факультет дизайна, собственный факультет фотографии. Возникло поколение людей, большая часть которых нигде и никогда не работали до «Афиши».




МОДНЫЕ, ХОЛОСТЫЕ, НАДМЕННЫЕ

— Не жалко ли вам терять нас — ваших сверстников, ту аудиторию, которая была с «Афишей» долгие годы и которая, по моему ощущению, от «Афиши» отошла — или «Афиша» отошла от нее?

Сапрыкин. Я помню, была такая пора на заре существования журнала «Афиша», когда я в нем не работал, а работал на радио, вечерами, и в связи с этим никуда не мог пойти. Тогда для меня «Афиша» была самым увлекательным чтением на свете. Я читал все расписания подряд и отмечал, куда бы пошел, если бы не работал. Понимаю, случись сейчас такая ситуация, я не читал бы уже все расписания. Это была нормальная поколенческая вещь. Чем бы ни была «Афиша», прежде всего она журнал о том, как убить свободное время. Для того чтобы тебе это было интересно, необходимо как минимум его наличие.

Ценципер. На самом деле мы продолжаем делать журнал для той же целевой аудитории, как это называется у маркетологов, для которой мы его делали тогда. Просто мы с вами, Глеб, уже не принадлежим к ней, и вам бывает интересно заглядывать в журнал «Афиша», так же как и мне, отчасти потому, что вы профессионал изготовления культуры, отчасти потому, что вы живой человек, отчасти потому, что вы к «Афише» относитесь не без некоторого сентимента. Тем не менее это сделано не для вас и не для меня, хотя среди читателей «Афиши» довольно много таких людей, как мы. Но не все читатели газеты «Коммерсантъ» коммерсанты, не все читатели газеты «Ведомости» сотрудники больших транснациональных компаний. Сделать всё для всех нельзя.

Образ человека, для которого сделан журнал «Афиша», иногда раздражает людей, переставших быть такими — модными холостыми ребятами. Теми, которые мало спят и много тусуются, которым все интересно. Космополитичными, отчасти надменными, потому что знают какую-то тонкую вещь про новую наступающую культуру; отчасти дико открытыми, потому что вообще они симпатичные люди. Страшно назвать их словом «интеллигенция». Но вообще-то это так, пардон, и называется. Все это остается. Изменились мы с вами.


ПЛОХО ФОРМАЛИЗУЕМЫЙ ЭЛЕМЕНТ

— Я позволю себе вернуться к «Большому городу». Мне все же кажется, что журнал изменился, и в не очень понятную мне — хотя и близкую и симпатичную — сторону. Я вижу гуманитарный уклон, связанный с увлечениями Филиппа Дзядко, и не вижу, условно говоря, Мити Борисова, который, как и Казаков, кажется мне человеком, способным обнаруживать интригующие стороны городской жизни, о существовании которых я не подозревал. Для меня не очевиден смысл этой перемены.

Ценципер. Тут все просто. Я не буду ни секунды работать с человеком, который ведет себя неприлично. Какими бы талантами он ни обладал. Это первое. Второе — мы умеем находить талантливых людей и учить их делать талантливые вещи. Это свойство «Афиши». Мы ничего не боимся. «Большой город» мы делали с разными людьми в разное время. Когда-то Сережа Мостовщиков делал журнал, который о-очень нравился многим моим знакомым. И когда по разным причинам мы расстались с Сережей и уволили за один вечер вместе с ним, по-моему, тридцать или тридцать пять человек и вышел «Большой город» на глянцевой бумаге, с каким-то непонятным Казаковым, который был тогда несколько другим человеком, — все тоже стали заламывать руки и говорить «продались гламуру». Все это обратная сторона того, что мы не боимся делать вещи, построенные на харизмах. Не боимся людей и того, что эти люди разные и по-разному смотрят на город, на гуманитарное или еще на что-то. От этого все нервно и рискованно. Филипп Дзядко ни секунды не такой человек, как Алексей Казаков, а Митя Борисов что-то третье, он не Юра Сапрыкин и не Илья Ценципер. Что есть общего между всеми этими людьми — Мостовщиковым, Казаковым, Дзядко, Борисовым, Сапрыкиным и Ценципером — это то, что всё это довольно бодрые и талантливые ребята. Хотя разные. В отличие от других медиа мы не боимся иметь дело с этим плохо форматируемым, плохо формализуемым элементом, который называется люди. Нас куда-то сносит, рекламодатели с нами ругаются, и все говорят: раньше трава была зеленее, а вода — голубее. Все говорят: раньше Ценциперу было интересно, теперь ему неинтересно. Говорят это уже лет десять. Если бы я работал главным редактором мужского журнала с телками или сайта, который сравнивает цены на материнские платы, наверное, все было бы по-другому. Но мы тут занимаемся честными и искренними вещами, и наши отношения отражаются на продуктах, которые мы делаем. По-моему, это хорошо, это работает.

Сапрыкин. А потом, кроме харизмы главного редактора, существует еще, извините, трудовой коллектив. И одно из главных редакторских умений — способность набирать туда разных людей и уметь с ними как-то жить и работать. Для меня, например, очевидно, что в редакции журнала «Афиша» обязательно должен быть какой-то книжный червь и обязательно должен быть веселый попрыгун, скачущий по всему городу, — ему все страшно интересно, и он не боится с голой жопой лезть куда-нибудь в пекло. Исторически с попрыгунами в городе Москве не так хорошо, как с книжными червями, но тем не менее и они каким-то образом находятся. И журнал делается на балансе разных людей, а не только на чьей-то индивидуальной харизме.

Ценципер. Попрыгуны только писать не умеют, а книжные черви не хотят никуда ходить, вот в чем проблема. А что касается нынешнего «Большого города» — это журнал, который делают Аня Пражина, Юра Остроменцкий, Гриша Пунанов, Рома Грузов, Леша Мунипов и примкнувшие к ним Филипп Дзядко и Митя Борисов. И мне кажется, что большая интеллигентскость, которая оттуда полезла, — это суть отражение свойств этих людей. Хорошо это или плохо, я не знаю. Но имеют право. Они симпатичные ребята, умеют много чего делать, и пусть делают этот журнал. Тут ведь есть и другая сторона. Я же здесь за бизнес отвечаю, за деньги. И очень многие из наших драм читатели не замечают. Они не видят разницы. Ничего не говорят и рекламодатели. Это значит, что вопреки всему тому, что я говорил, идея издания, миссия издания сильнее отдельных персоналий.




Еще по теме:

Бэби-бум в «Афише»

Алексей Казаков: «Для Ильи это было системным сбоем»

Эдуард Дорожкин. Игра в пятнашки

Ссылки

• Еще по теме:
• Бэби-бум в «Афише»
• Алексей Казаков: «Для Ильи это было системным сбоем»
• Эдуард Дорожкин. Игра в пятнашки