Елена Нусинова: «Признаться в симпатиях к моде, не рискуя репутацией, теперь невозможно»

ГЛЕБ МОРЕВ поговорил с новым главным редактором Citizen K и главным редактором «Ъ-Weekend» о нетрадиционном глянце, презрении к дизайну и фильме Леонида Парфенова про «Коммерсантъ»

Имена:  Елена Нусинова

— Вы двадцать лет работаете в «Ъ» и все эти годы оставались, что называется, непубличной фигурой. Широкая публика впервые увидела вас в юбилейном фильме Леонида Парфенова про «Ъ» — если, конечно, не считать ваших фотографий с подписью «Этот номер делала Елена Нусинова» на первых полосах Daily в середине 1990-х годов. Как вам парфеновское кино?

— Кино Парфенова не нуждается в моей оценке, само это словосочетание — «фильм Парфенова» — давно стало обозначением самостоятельного телевизионного жанра с совершенно определенными стилистикой и качеством. Другое дело, что, когда смотришь, читаешь или слушаешь даже не про себя, а про то, что хорошо знаешь, всегда кажется, что говорят не так и не о том. Это получился в значительной степени, как раньше говорили, «датский» фильм. Наверное, Парфенов так и хотел — он же снимал кино к 20-летию «Ъ», но, по мне, там переизбыток вспоминательности. Я смотрела и не могла отделаться от чувства, что вот показывают в основном немолодых и усталых людей, которые вообще-то с ярмарки едут. Может быть, то, о чем мы вспоминали, даже и любопытно, но давно прошло, кончилось. Конечно, мы все пока есть и даже еще работаем, но в «Ъ» много молодых, и для меня они сейчас гораздо интересней. Ну, например, особая гордость «Коммерсанта», что редакторы ключевых для газеты отделов финансов и бизнеса — молодые и красивые Лиза Голикова и Рината Ямбаева. Да много еще кого можно назвать.

— Вы бы поставили в фильме другие акценты?

— Понимаете, у меня нет никаких специальных чувств к тому времени, когда «Коммерсантъ» начинался. Да, это была первая русская ежедневная газета, похожая на настоящую; да, первые репортерские съемки, похожие на настоящие, появились в «Ъ». И то, что теперь называется «языком деловой журналистики», действительно придумали мы. Только все это было давно, с тех пор всему этому как-то научились жук и жаба. Научились, но «Коммерсантом» не стали. Даже [Максим] Соколов и [Андрей] Бильжо, публикующиеся, к сожалению, давно в других изданиях, не сделали эти издания «Коммерсантом».

А в первых годах «Ъ» было много привлекательного, но неумелости, глупости, наивности было не меньше. На многие номера, я думаю, сейчас неловко смотреть.

— Вы знаете, для меня сильнейшим впечатлением от недавнего юбилейного 20-полосного выпуска «Ъ» была первая полоса «Коммерсанта-Daily» 1992 года, которую я, разумеется, уже успел позабыть. Знаете, как это происходит с медиа — по прошествии нескольких лет любое из них смотрится таким архивным монстром. А эта первая полоса Daily вдруг оказалась лишена всякой архаичности — в смысле дизайна, макета и сегодня даже удивляет сложностью структуры и рубрикации. Она, эта газета, в 1992 году воображает себе лучшего читателя, чем тот, который у нее есть сегодня, в 2010-м! Потому что она и для сегодняшнего читателя сложна, нынешняя гораздо проще, не хочу говорить — примитивнее. Наивность, по-моему, была в этом, в том, что «Ъ» тогда воображал себе слишком умного читателя.

— Конечно, были отличные первые полосы, и макет по тем временам был исключительный. А про воображаемого читателя — нет, в этом как раз не было наивности, потому что никакого читателя мы себе не воображали. Главная, по-моему, заслуга [Владимира] Яковлева была в том, что он не думал о читателе, не пытался воспитывать его вкусы, формировать ему позицию, угадывать, поймет он или нет, понравится ему или не понравится. Он вообще не думал, каков он, этот читатель. Говорить по этому поводу он мог разное, но когда доходило до дела — то есть выбора тем, иерархии материалов, правки текстов, — никакого читателя и в помине не было, он все делал так, чтобы было интересно читать ему самому. И следом за ним так стали делать все. И это было абсолютно правильно.

Самое удивительное в яковлевском проекте то, что он оказался классической внутренней модернизацией. Он сделал газету, реформировав идеологию, язык, систему отношений с читателями «Московских новостей», то есть той газеты, что делал его отец. Вот «МН» воспитывали, прививали, призывали. И они были в зените успеха, когда начинался «Ъ». Вообще-то Егор Яковлев и его команда были первыми русскими шампейн либералз — против властей не бунтовали, но конструктивно критиковали, были принимаемы властью, раскрывали разрешенные к раскрытию секреты, рассматривали проблемы с нравственной точки зрения, апеллировали к общечеловеческим ценностям. А «Ъ» для апелляций выбрал только одну общечеловеческую ценность — здравый смысл. Так это и осталось до сих пор. Ну не умеет коммерсантовский автор оперировать гуманитарными категориями, хоть убейся. Это совсем не всегда хорошо, но зато он ими и не спекулирует.

Вы сказали, что сегодняшняя газета проще, и не захотели говорить, что примитивнее, чем в 1992 году. И вот что я вам на это отвечу. Ежедневная газета, в отличие от иллюстрированного еженедельника, не может быть намного лучше жизни. И намного сложнее жизни тоже быть не может. Даже притвориться — и то не может. В 1992-м редколлегия начиналась с обсуждения, доедет ли Ельцин сегодня до Кремля или опять нет, а начальник отдела преступности в ответ на вопрос «Что у тебя на полосе?» говорил: «Погоди, до шести часов у меня еще перекрошат пол-Москвы и Санкт-Петербурга». Не будем обсуждать, какая жизнь лучше, та или нынешняя, тут важно, что та рождала не только развеселые репортажи, но и попутные, иногда вполне глубокие соображения. Нынешняя поводов для развеселых репортажей дает мало, а соображения если и рождает, то непригодные для газетного формата. В общем, газета и читатели не стали ни проще, ни примитивнее, но сильно опростились информационные поводы.

— Кстати, фильм Парфенова вообще как-то пессимистически настраивает относительно дальнейшей судьбы печатной прессы.

— У фильма романтически пессимистичный финал. [Владелец «Ъ» Алишер] Усманов говорит: «Контент уйдет в интернет, капитализация упадет», [шеф-редактор ИД «Ъ» Андрей] Васильев вслед за ним тоже говорит что-то вроде: «Да, говорят, уйдет, и надо что-то менять, но я к прорыву не готов». А поскольку он главный герой фильма и «Коммерсанта» и остальные герои примерно его ровесники или, по крайней мере, современники по газете, то как-то так получается, что будем прощаться. А это не факт. Конечно, все уйдет в интернет, но и в интернете люди живут, сокращение бумажной доли информационных продуктов не главная угроза. Главная в том, что интернет может уничтожить читательскую лояльность к изданиям. То есть люди будут читать то, что пишет Бутрин про бюджет, Дюпин про разбойников, Ревзин про Лужкова, Кашин про АвтоВАЗ — и при этом понятия не иметь о газете «Коммерсантъ». Равно как и о других ресурсах, с которых к ним на экран тоже будут попадать какие-то тексты. Но это только один из возможных сценариев, и сегодня он нежелателен не только для производителей, но и для потребителей информации. У изданий по-прежнему есть возможность сохранить идентичность, но для этого придется опять придумать новый язык, сформировать новый образ жизни издания, новый способ отношений с читателями. И я не вижу причин, по которым «Коммерсантъ» не мог бы так же, как и в прошлый раз, первым решить эту задачу.

— Сегодня уже ясно, что во всяком случае один эпизод фильма вызвал заметную реакцию в «Ъ». Я имею в виду события 24 марта 1999 года: выход статьи Владислава Бородулина о развороте Примакова, увольнение Рафа Шакирова, последующее его восстановление и так далее. Уже выступил Михаил Михайлин, который был одним из участников этой истории, выступил Андрей Васильев, который участником не был, но зато всё досконально разузнал. В тексте Михайлина упомянуты и вы — как один из непосредственных свидетелей.

— Да, все это происходило при мне. К михайлинской хронике почти нечего добавить. Действительно, все, что рассказал Раф Шакиров, неправда, причем неправда от первого до последнего слова. Здесь примечательны два обстоятельства. Во-первых, Раф ни тогда, ни впоследствии не мог искренне считать, что статью подослали, подсунули, подменили — текст писался при участии Миши Михайлина, который был на тот момент его заместителем, правой рукой и, можно сказать, главным борцом с Березовским. А во-вторых, — и это касается уже не Рафа, а фильма, — обвиненному в продажности Бородулину слова в фильме предоставлено не было. Сказанное Шакировым опровергает лишь Березовский. А кто верит Березовскому? Никто не верит Березовскому, опровержение Березовского — это просто подтверждение обвинения.

Ссылки

• Андрей Васильев: «Свободы слова не было, потому что за каждое слово надо отвечать», 23.10.2009
• Борис Березовский: «Покупая “Коммерсантъ”, я хотел сохранить все как есть», 22.10.2009
• «Мы не думали про “величие замысла”. Про “быть первыми” – думали», 21.10.2009
• Летучки: «КОММЕРСАНТЪ», 24.09.2009