История изменений медийных форматов в десяти картинках

ИЛЬЯ ОСКОЛКОВ-ЦЕНЦИПЕР в лекции, прочитанной в рамках проекта «Теории и практики», рассказывает о том, как и почему современные медиа стали такими, какие они есть

Имена:  Илья Осколков-Ценципер · Тина Браун

Я не теоретик: я сделал какое-то количество медиа и смотрю на то, во что медиа превращаются. У меня в компьютере собраны разные картинки, и, когда мне нечего делать, я их прокручиваю и вот таким малоструктурированным образом думаю.

 

 

 

 

В молодости я читал Виктора Шкловского, и он сильно повлиял на мой способ думать про медиа. А способ этот следующий: все определяется жанром или медийным форматом — это правила игры. Когда мы приходим в кино, то понятно, что, когда закончились титры, надо начинать вовсю смотреть, а когда они снова начались, можно уже выходить из зала. Вспомните, как вы ходили на выставку, где была видеоинсталляция: как правило, вы там чувствуете себя довольно неуютно. Входя в комнатку, где с середины показывают фильм, вы не понимаете, сколько времени он займет, и от этого у меня, например, всегда дискомфорт.

 

Жанр не сводится только к временной составляющей, но это дико важная вещь. Вот принципиальный предмет, который определяет наши отношения с жанром, — это мочевой пузырь. Выносливостью пузыря определяется, сколько времени идет полнометражный художественный фильм. То есть то, как мы взаимодействуем с медиа, определяется не столько нашими интеллектуальными способностями или любовью к артисту, сколько совсем простыми вещами. И сначала сильно меняется технология, потом меняется зрительское или пользовательское отношение, и потихоньку меняется природа жанра. Если усилить нам всем мочевой пузырь, то мы увидим, как фильмы становятся все длиннее и длиннее.

А DVD-плеер, компьютер, айпэд — это возможность остановить кино в любой точке, отвлечься, вернуться, продолжить. И рост сериалов связан с тем, что возникла возможность бесконечного персонального просмотра. Сериалы от этого стали мутировать, превращаться в большую форму: какой-нибудь Lost или Mad Men — это большой формат девятнадцатого века, Бальзак, Диккенс или Достоевский.

Есть противоположная тенденция — крупные формы начинают разваливаться на более мелкие. Еще недавно существовала такая форма, которая называлась LP или «альбом». Эту пластинку мне подарили в детстве, и это было счастливейшее событие, мне было лет пятнадцать, наверное. Но изменилась технология распространения музыки, появились онлайновые сервисы, и мы перестали думать альбомами, стали думать отдельными треками.


Еще одна история — это Гутенберг. Вначале было изменение технологии, цена на книжки резко из-за этого упала. Чтение перестало быть уделом элиты и специалистов, произошел взрывной рост легкомысленных жанров. И буквально через сто лет после Гутенберга в Европе начали происходить революции, потому что идеи стали быстро распространяться.

Вот еще интересный пример — в городе Маракеш есть площадь Джамаа-эль-Фна, и на этой площади сидят платные рассказчики. Сидит какой-нибудь дед, перед ним стоят коробочки. И он историю рассказывает не за деньги, а потому, что это реклама того, что в этих коробочках лежит: однажды Али полюбил девушку, она пропала, он пошел ее искать, и по дороге он провалился, что-то сломал, но тут его волшебный друг принес ему волшебный порошок, он его съел, и нога у него приросла обратно, и он пошел дальше. Это и есть бизнес-модель: деньги, вырученные за счет продажи порошка, финансируют создание этого контента. Другими словами, кроме физиологического, технологического, есть еще один важный измеритель — тот, кто за это платит.

А вот Kindle. Надо мной всегда все смеялись, потому что, когда я чищу зубы, я читаю книжку, когда завязываю шнурки, я читаю книжку, и все книжки у меня с такими неровными страницами, потому что я с ними принимаю душ и ванну. Но через полгода после того, как мне подарили это устройство, я перестал покупать книжки без картинок вообще. Оказалось, что совсем несложно изменить мое пользовательское поведение и заставить меня вместо книжек вдруг начать пользоваться файлами.

Но изменение в технологии всегда ведет к изменению формата, который, в свою очередь, ведет к изменению жанров. Вы не заплатите двести рублей за совсем тоненькую книжку, но когда вы читаете файл, то не видите, какой этот файл толщины. И это меняет наши взаимоотношения с текстом. И автору больше не надо гнать строку. И на самом деле мы будем страшно рады, если все станет короче.

Здесь необходимо вернуться к сериалам. Бальзак всю жизнь писал сериалы, как и его ровесник-современник Диккенс. Заказчиком их был тогдашний важный медианоситель — пресса. И для того чтобы продавать газету или журнал, там раз в неделю печатался фельетон или глава из романа. И когда Бальзак начинал писать роман, он, собственно говоря, не знал, как и сейчас сценарист сериала, что произойдет с его героями.

Вообще, в девятнадцатом веке в смысле сериального жанра уже все было придумано. Вот, например, важный персонаж, с которого началась желтая пресса, это один из первых комиксов. Зачем он: есть какой-то медийный носитель, который пробует вас к себе привязать за счет того, что он вбрасывает какого-то героя, с которым вы находитесь в постоянных взаимоотношениях — герой этот может быть Хью Лори из «Доктора Хауса» или вот этот идиотский yellow boy.

Рискну предположить, что с полнометражным художественным фильмом как форматом сейчас начнет происходить следующее. Место, которое он занимал, он начнет уступать сериалам. Как иначе рассказать историю, которую будут знать все, как создать наше общее коллективное бессознательное, создать общие любови? Полнометражные фильмы, которые будут выживать, это будут только мегааттракционы: фильм «Аватар», конечно, может конкурировать по степени нашего внимания с сериалом Lost, но это очень дорого.

Это — Тина Браун, которая делала журналы New Yorker, Vanity Fair, а потом основала сайт под названием Daily Beast — «Ежедневная зверюга». Если помните, у Ивлина Во в романе «Мерзкая плоть» был светский хроникер, который покончил с собой, потому что все время врал — он работал в газете под названием Daily Beast. Меня поразил новый бизнес, который сейчас появился рядом с Daily Beast: книжное издательство, которое издает только электронные книги. Тина Браун первой, по-моему, поняла, что длина файла больше не имеет значения. Напишите просто большую хорошую статью, обскочите всех конкурентов, и за этот текст вы сможете брать почти те же деньги, которые ваши бумажные конкуренты будут брать за большой том.

Если это правда, то это последняя надежда для серьезной журналистики, потому что газеты за нее больше платить не могут, а это проблема для общества демократического и прозрачного. Но давайте представим, что через месяц кто-нибудь сделает серьезную книжку о том, как выбирали мэра Москвы и почему мэр Москвы тот, кто он есть; мы все ее купим за резонные деньги, если там будет что читать. Может, в этом есть надежда на то, что серьезная журналистика будет существовать.

Посмотреть и послушать лекцию Ильи Осколкова-Ценципера можно здесь