Письмо Олега Кашина Станиславу Яковлеву о странностях революции

Когда он митинговал, сидел в «обезьянниках» и получал омоновской дубинкой по ребрам, он не думал об этих людях – потому что они сидели по своим глянцевым журналам и по клубам и на площадь не выходили

Имена:  Станислав Яковлев

Знаете ли вы, кто такой Ex-Major? Я, строго говоря, тоже ничего не знаю о человеке, который под таким никнеймом выступает на форумах автомобилистов и рассказывает о своих судебных тяжбах с гаишниками; даже не знаю, как его зовут. Известно только, что несколько лет назад этот Ex-Major придумал такую штуку — цеплять на крышу своей машины пластмассовое синее игрушечное ведерко, которое издалека похоже на проблесковый маячок. Гаишники смотрят — понятно, что человек над ними издевается, а сделать ничего не могут. Пытались штрафовать за нарушение правил перевозки грузов (груз — это ведерко), но Ex-Major оспаривал такие штрафы в суде, выигрывал их, а потом рассказывал об этом на форумах, собирая восхищенные отклики таких же, как он, безымянных и незнаменитых автомобильных активистов.

Когда президент Медведев в ежегодном ли своем послании, в блоге ли скажет, что спецсигналы на автомобилях чиновников — зло, и с этим злом надо бороться, и что он подписал указ, запрещающий использование спецсигналов любыми автомобилями, кроме специально раскрашенных пожарных, милицейских и прочих, — это, конечно, будет большая победа гражданского общества. Все будут радоваться и поздравлять друг друга, и, конечно, больше всего поздравлений будет адресовано основателю Общества синих ведерок Сергею Борисовичу Пархоменко, а об Ex-Major если кто и вспомнит, то только какой-нибудь автор блогообзоров, которому поисковик выдаст ссылку вот на этот мой текст, в котором имя Пархоменко стоит рядом с ником Ex-Major.

Не знаю, будет ли чувствовать в этот момент Ex-Major какую-то обиду, но он в любом случае кажется мне похожим на моего знакомого Станислава Яковлева, который как раз сейчас находится в состоянии обиды по похожему поводу. Станислав Яковлев — революционер. С 2004 года он состоит во всевозможных революционных организациях, цель которых — освобождение России от путинских порядков. Сразу после украинской революции Станислав Яковлев вместе с соратниками создал движение «Пора», одноименное украинскому революционному движению. Потом у него было движение «Смена», которое митинговало за освобождение из тюрьмы Михаила Ходорковского. Станислав Яковлев участвовал в «Другой России», был депутатом «Национальной ассамблеи», до сих пор остается членом федерального ЦК движения «Солидарность». Наверное, любой другой революционер, увидев революционное резюме Станислава Яковлева, немедленно покончил бы с собой если не от зависти, то от чувства своего полного ничтожества на фоне такой славной биографии.

Более того. Наверное, можно сказать, что во многом персонально Станиславу Яковлеву сегодняшняя Россия обязана тем, что значительная часть признаков путинских времен теперь осталась в прошлом; что сегодня власть не ищет врагов, шакалящих у посольств, а, напротив, говорит о модернизации и гражданском обществе; что если пять лет назад на площадь выходили десятки людей, то теперь выходят тысячи и что даже члены клуба «Сноб», вполне встроенные в путинско-медведевский истеблишмент, чуть не вышли на Триумфальную с Людмилой Алексеевой, но из-за терактов все сорвалось. Можно сказать, что революционер Яковлев годами своей борьбы приближал те дни, в которых мы теперь живем и в которых, Бог даст, будем жить завтра. И то, что он этому не радуется, я бы, наверное, списал на ревность — революционер Яковлев, мне кажется, действительно ревнует к тем, кто не выходил на площадь с ним вчера, но выходит сегодня. На прошлой неделе мы с Яковлевым обсуждали в «Твиттере» хипстеров. В его определении — «гламурные подонки с активной гражданской позицией» — нетрудно было разглядеть обиду. Потому что сам-то Станислав Яковлев негламурный неподонок, а что позиция его активна, так это не заметно никому, кроме него самого и, может быть, меня. Потому что хипстеры, выходящие сегодня на площадь, просто не знают о том, что есть на свете такой революционер Яковлев (точно так же, как Сергей Пархоменко вряд ли знает о существовании пользователя Ex-Major с автофорумов).

Максим Кононенко, подглядывавший за тем, как мы с революционером Яковлевым спорили о хипстерах, написал статью, в которой поставил таких, как Яковлев, революционеров в один ряд с рок-н-ролльщиками восьмидесятых и интернетчиками девяностых: мол, люди, которые когда-то делали то, что станет мейнстримом завтра, в конце концов либо сами становятся мейнстримом, либо где-то теряются и растворяются, и никому они больше не нужны. «Их родители придумали себе рок-н-ролл. Мы придумали себе интернет. Эти мальчики и девочки придумали себе наивный революционный позыв», — пишет Максим Кононенко и перечисляет героев того наивного революционного позыва, которые стали теперь видными политиками, чиновниками и журналистами. Моего знакомого Станислава Яковлева среди этих видных деятелей нет, и, согласившись с Максимом Кононенко, Станислав Яковлев, наверное, должен будет признать, что он действительно проиграл — проиграл тем, кто предпочел придуманной этим поколением революции жизнь по тем правилам, против которых движение «Смена» митинговало пять лет назад.

Но в том-то и дело, что проиграл Станислав Яковлев совсем не им. Если кто-то из тех, кто вместе с Яковлевым митинговал в 2005-м, сегодня читает прогноз погоды на «Эхе Москвы» или даже работает вице-губернатором в Кировской области, то получается полная ерунда — не думаю, что, если бы революционер Яковлев стал вице-губернатором, ему хватило бы совести считать себя победителем. Так что нет, не вице-губернаторам и не девочкам с «Эха» он проиграл.

Он проиграл совсем другим людям — именно тем, кого с обидой и ревностью он называет теперь гламурными подонками с активной гражданской позицией. Когда он митинговал, сидел в «обезьянниках» и получал омоновской дубинкой по ребрам, он не думал об этих людях — их в поле его зрения просто не было. Потому что они сидели по своим глянцевым журналам и по клубам и на площадь не выходили. Подозреваю, что Станислав Яковлев о них тогда вообще не знал.

А теперь о нем не знают они. Теперь на обложке «Эсквайра» — геи и балерины в «Единой России», в клубе «Сноб» — дизайнерские повязки с цифрой «31», а на крыше машины Сергея Пархоменко — синее пластмассовое ведерко. Революция продолжается, только продолжается она без Станислава Яковлева, которому, как и пять лет назад, из всех развлечений — только партсобрание да ЖЖ. Он проиграл, но проиграл не ренегатам и пораженцам, а хипстерам. И если 140 знаков в «Твиттере» оказалось недостаточно, чтобы я смог объяснить Станиславу Яковлеву эту мысль, то объясню здесь.

Из всех определений, которые когда-либо давали труднообъяснимому слову «хипстер», мне больше всего нравится вот это: «он ничего не производит, но очень талантлив». И то, что революционер Яковлев заметил этих людей только теперь, не отменяет того, что они были всегда. В семидесятых на вопрос «чем занимаешься?» они отвечали «пишу нетленку», в восьмидесятые — «эмигрирую в Штаты», в начале девяностых — «занимаюсь бизнесом», в конце девяностых — «занимаюсь пиаром» ^*. Люди шума, люди фона, люди, строго противоположные тем рок-н-ролльщикам и интернетчикам, о которых пишет Кононенко, — сегодня они выходят на антифашистские марши, раздражая антифашистов, на антилужковские митинги, раздражая защитников Москвы, на антипутинские манифестации, раздражая революционера Яковлева. Когда Медведев отменит путинские порядки каким-нибудь указом, он скажет спасибо именно этому гражданскому обществу, а не революционеру Яковлеву и, кстати, не «кантианским клубам» и прочим модернизаторам-инициативникам. Но, хочу спросить я революционера Яковлева, стоит ли ревновать к фону?

^* Цитата из старой статьи о пиарщиках; автора, к сожалению, не помню.

Автор — корреспондент ИД «Коммерсантъ»