Президент М. на ТВ: утиная охота

У нашей «хромой утки», как у всей России, особенная стать – она подсадная

Имена:  Дмитрий Медведев

Впервые в нашей истории президент официально выступил в федеральном телеэфире в том статусе, который в США принято обозначать словосочетанием «хромая утка». В нашем отечестве такого прежде не водилось – утки бывали живые или мертвые. Обладатель высшей власти обладал и эфиром (это как держава и скипетр), либо, дожив или не дожив до почтенного возраста, расставался с тем и другим одновременно. В особом случае он мог в момент передачи власти объявить в эфире о выходе на пенсию («я устал, я ухожу»). Но никому прежде не доводилось, находясь на вершине и власти, и прайма, объяснять, почему на будущий год, за 20, то есть, лет до пенсии, от всего этого решено добровольно отказаться.

Выступление состоялось в формате, принятом для подведения итогов года, когда руководитель страны отвечает на вопросы руководителей трех ее крупнейших телеканалов. Обычно это бывает 24 декабря, планируется заранее и широко анонсируется. А тут случилось вне сезона и расписания, телеканалам пришлось экстренно менять сетку вещания, правда, разговор занял втрое меньше, чем обычно, – всего-то 25 минут.

Что нового открылось нам в эти минуты? Что президент М., как и многие из нас, склонен апеллировать к опыту американской демократии – он полагает, что и там представители одной политической партии не конкурируют, а договариваются, кому из них выдвигаться в президенты, как сделали Барак Обама с Хиллари Клинтон. Что он не видит разницы между политической конкуренцией и ссорой и, не желая ссориться с премьером П., отказывается и от конкуренции с ним. Что к опросам общественного мнения М. и П. относятся так серьезно, что даже минимальную разницу в своих рейтингах уже за полгода до выборов считают решающей в вопросе о том, кому из них следует баллотироваться.

Примерно чего-то в этом духе и можно было ждать – никаких сюрпризов, пожалуй, только высочайшая трактовка американского опыта удивила зрителей. Но не интервьюеров – никто из них и бровью не повел, все шло по протоколу, согласно которому вопросы озвучиваются аккуратно, ответы выслушиваются почтительно, при этом принято вдумчиво кивать, а переспрашивать и уточнять не принято – сапиенти, так сказать, сат. С уходящим президентом собеседники вели себя, как и прежде, выглядели, как им и следует. Руководители государственных телеканалов -- предельно серьезно, гендиректор частного – вольнее, но тоже традиционно: розовая рубашка с легкомысленным галстухом, выпуклые по обыкновению выражения, вспомнить хотя бы «Итоги 2010 года», где он говорил президенту М. о развешенных на деревьях презервативах. Кстати, та беседа происходила вскоре после оглашения послания президента М. Федеральному собранию, от того послания кто-то тоже ждал каких-то программных заявлений, а не найдя, разочаровался, хоть и не так сильно, как теперь. Но в целом нынешнее экстренное интервью мало отличалось от прошлого регулярного.

Если не считать показательным сам факт – беседа, как явствует из сообщения пресс-службы президента М., была инициирована им самим. То ли он считает решение, оглашенное им 24 сентября, нестандартным (в некотором несоответствии с собственными уверениями, что все нормально, планово и давно уже решено). То ли особенно остро ощутил за прошедшую с тех пор неделю то самое давление блогосферы, о котором спросил его один из интервьюеров. По крайней мере, вопросы, которые озвучили на этот раз боссы федерального телевидения, почти не отличались от тех, которыми всю неделю задавалась блогосфера. А ждать от официального телевыступления еще и каких-то сверхоригинальных ответов было бы как-то чересчур.

Зато в таких случаях доступна масса невербальной информации – мимики, интонации жестов, – она легко считывается и переводится на язык популярной психологии.

Молитвенно сложенные руки – стремление убедить. Это президент М. объясняет, что его прежние заявления о возможности выдвинуть свою кандидатуру на второй срок не были обманом и при этом не противоречили давно и согласно принятому правящим тандемом решению о том, что выдвигаться будет премьер П.

Внятное, четкое, чуть ли не по слогам, проговаривание отдельных тезисов – тоже очевидное стремление внушить и убедить – когда речь пошла о том, что республика у нас президентская, авторитет президента должен быть высок, а попытки ставить его под сомнение будут и впредь жестко пресекаться.

Взгляд при ответе на очередной вопрос вдруг направляется не на того, кто его задал, а, вопреки мизансцене, прямо в камеру, гипнотизируя зрителя.

Руки периодически складываются «домиком» – жест, означающий уверенность в своей правоте и прочности занимаемой позиции. Такие жесты популярная психология рекомендует выучить всем при подготовке к публичным выступлениям или важным переговорам, где надо произвести сильное впечатление.

Пару раз, правда, президентские пальцы сплетались, и властный «домик» превращался в «замóк», что, согласно принятым у толкованиям языка жестов, означает как раз противоположное – неуверенность и сомнение.

Увы, как ни крути, какие бы цели ни преследовало это интервью и какие бы сигналы кому ни транслировало – разочарование в той же, условно говоря, блогосфере, умножилось. Все, от матерого политолога до малого твит-фрика, упрекавшего президента М. в слабости политической воли, теперь откровенно называют его земляным червяком.

На первый взгляд, вроде все нормально – вот ведь Америке «хромую утку» и положено не принимать всерьез.

Но есть один нюанс. У нашей «хромой утки», как у всей России, особенная стать – она подсадная.

При таком раскладе смешно выглядит не утка, а мы.

По крайней мере, все, кто был разочарован. Точнее – был очарован, а теперь считает себя обманутым.

Почему, собственно, будучи твердо убеждены, что справедливых выборов здесь давно не существует и от наших голосов давно ничего не зависит, мы полагали, что президент М. нам что-то должен? Разве мы привели его к власти? А должное тому, кто это сделал, он как раз, похоже, отдает. Разве не ему он возвращает сейчас президентский пост – с процентами в виде продленного срока полномочий? Мы забыли, что именно отсутствие амбиций и воли к власти и привело М. в это президентское кресло. С чего мы решили, что он должен действовать как-то иначе, нарушить обязательства, начать другую игру? Только потому, что так поступил его предшественник? Но президент П. в 2000-м действовал в режиме «преемник», а президент М. в 2008-м – в режиме «местоблюститель», это совсем не одно и то же. Никто в 2008-м вроде бы не говорил нам ничего похожего на «Я устал, я ухожу». Были обещания соблюсти Конституцию – она соблюдена. Было что-то о галерном рабстве – но когда президент П. клялся, что его снова не понесет на эту галеру? И разве так уж трудно поверить, что президент М. на нее, возможно, никогда не рвался? Разве не убедительно он это доказывает последние 4 года?

Смешно, в самом деле, зная, что утка подсадная, чего-то от нее ждать и требовать. Призывать к решительным действиям. Обращаться к подсадной утке с воззваниями и петициями. Возлагать на нее надежды и чаяния – и страшно обижаться, что они не оправдались. Смешно требовать от ручной кряквы стать диким селезнем и уж тем паче – охотником.

Утка делает свое дело. И все работает. Чуть хуже, чуть лучше, глядя по погоде – но у опытных охотников всегда срабатывает – не только живая подсадная, но и резиновый муляж, и пенопластовая самоделка, и просто плоская фигура из фанеры. На все это дичь кидается почти с тем же энтузиазмом, как мы на очередные фигуры, выставленные для нас на политическом поле.

Откуда такой энтузиазм – вот чему стоило бы удивляться. И почему, разуверившись в очередной фигуре, мы с тем же энтузиазмом уверяем друг друга, что ей теперь конец, она больше ни на что не годится. Станет опытный охотник избавляться от того, что многократно испытано, проверено и хорошо работает? Как пишут в охотничьей литературе, «приобрести хорошую, уже испытанную на охоте подсадную очень трудно. По-настоящему хорошо работающие утки редки, и охотники с ними, как правило, не расстаются».

Все по плану. Все путем. Все нормально. Ненормально звучит плач матерых политологов о том, что президент М. не имеет достаточных амбиций и отказывается от авторитета, и стенания интеллигентных юношей, о том, что президент М. «не по-пацански слил». Нам милее реальный пацан в авторитете и с амбициями? Так о чем базар? Мы его получим. ​