Дело рук утопающих

Кассы взаимопомощи, масоны-благотворители и пряники Гитлера

Интерес к нон-фикшн растет — за последние годы это стало общим местом. Само это понятие, однако, довольно сильно размыто и включает в себя авторов в диапазоне примерно от Джейми Оливера до Джорджо Агамбена. В своих обзорах я буду описывать микросюжеты — своего рода светящиеся линии, которые вдруг то и дело вспыхивают в этом нагромождении и связывают воедино несколько, казалось бы, непохожих книг, — и комментировать причины, по которым такие сюжеты возникают именно сейчас, и что это все означает.

Нынешний кризис в России, как ясно уже, кажется, всем, носит вовсе не только экономический, но и общественный характер. У разных групп общества нет ни навыков, ни представлений о том, как можно действовать без прямой государственной поддержки. Никто не знает, во что лучше организоваться: с партиями, понятное дело, глухо; с профсоюзами немногим лучше; марши несогласных требуют новых лозунгов (да и вообще марш не всегда самый эффективный способ выразить свое мнение). А что еще бывает, непонятно. Поэтому мы решили начать с книг о разных формах общественной самоорганизации — и о том, что бывает, когда с этими формами начинают активно бороться. Характерно, что все книги, о которых я буду говорить сегодня, написаны в конце 80-х — первой половине 90-х, а в России вышли только сейчас. Стало быть, в самом деле настал момент говорить об этом по-русски.

Название первой книги — «Возвращение в гражданское общество: Социальное самообеспечение без участия государства» Дэвида Грина — переведено неточно (хотя книга в целом переведена хорошо). В оригинале стоит не return, а любимое англоязычными гуманитариями слово reinventing, что несколько меняет дело: нет такого «гражданского общества», куда можно было бы вернуться, его нужно заново изобрести. Книга впервые издана в 1993 году, написана с просветительскими целями и представляет собой, несмотря на изобилие фактического материала, относительно легкое чтение. Грин — британский историк экономики и леволиберальный публицист — считает идеалом свободной самоорганизации деятельность английских обществ взаимопомощи, которые стали особенно бурно развиваться, после того как парламент в 1793 году принял поддерживающий их закон.

Обличаемые Диккенсом и Марксом работные дома существовали в ту же эпоху, но о них мы хоть что-то знаем, а об обществах взаимопомощи — практически ничего. Люди, трудившиеся на одной мануфактуре или в одной мастерской, добровольно скидывались раз в месяц в общий фонд, деньги из которого выплачивались вдовам, потерявшим кормильца, больным и престарелым работникам или уволенным, ищущим аналогичную работу в другом городе. К концу XIX века участников таких обществ в Англии было намного больше, чем членов профсоюзов. Союзы взаимопомощи финансировали огромное количество медицинских учреждений, в том числе в самых глухих деревнях. В ХХ веке эти союзы были постепенно вытеснены государственной системой медицинского страхования, которую Грин считает более бюрократической и неповоротливой и куда менее эффективной, чем добровольные группы.

Общая мысль Грина: главный разрушитель либерализма «изнутри» — жесткий рационализм, при котором управление понимается как технологическая проблема. В этом случае политики не помнят об этических основах отношений между людьми: о долге, самопожертвовании, солидарности. Как ни странно, именно из забвения этих основ возникает «государство всеобщего благосостояния» (welfare state), разобщающее людей: легче дать единообразную поддержку всем сразу, чем помочь конкретным социальным группам решать их собственные задачи. Грина интересует вопрос о том, как пробудить в людях этические добродетели и не впасть при этом в какую-нибудь всепобеждающую и общеобязательную идеологию или «национальную идею». Свой идеал общественного устройства он, вслед за экономистом Майклом Новаком, называет «гражданственным капитализмом».

Способ самоорганизации, описанный в следующей книге, известен в России неизмеримо лучше, чем общества взаимопомощи, но и очень мифологизирован. Консервативные круги в XIX—ХХ веках им только что детей не пугали. Речь о масонстве. Идеалом считать его не стоит, но и демонизировать ни к чему; более того, история масонства дает нам несколько полезных уроков. Такова главная мысль книги известного философа и историка религии Александра Пятигорского «Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства», написанной по-английски в 1990 году, а теперь вышедшей и по-русски. В дореволюционной России, как известно, масонов было много. Однако изначально это феномен сугубо британский и, более того, как выясняется из книги Пятигорского, изобретенный всего несколькими людьми в 1717 году — не то чтобы «с нуля», но с очень резким пересмотром предшествующих традиций, восходящих к тем же средневековым ремесленным цехам, что и общества из книги Д. Грина. Российский читатель немало удивится, обнаружив, что и протостраховщики Грина первоначально называли свои собрания ложами, пускали к себе по паролям и обменивались тайными рукопожатиями.

Пятигорский блестяще анализирует историю и ритуалы британских масонов XVIII века и, к радости читателя, приводит множество тогдашних текстов, речей и даже ритуальный вопросник для приема в вольные каменщики. Но задача его гораздо более масштабна: показать, что «франкмасонство — часть британской цивилизации; точнее, это один из способов, которым она выражает и понимает сама себя». Аналогичную роль масоны сыграли и в европейской цивилизации в целом. Благодаря универсализму своего учения, отрицающего сословные и религиозные барьеры, масоны стали первой в европейской истории общественной институцией благотворительности. В XVIII веке она чаще всего была ограничена только кругом самих масонов (хотя и тогда были исключения, в том числе и в России: Н.И. Новиков бесплатно раздавал хлеб голодающим крестьянам), но позже «внешняя» благотворительность получила среди масонов довольно большое распространение.

Третья на сегодня книга впервые увидела свет в 1987 году и выдержала на родине автора семь изданий. Это работа немецкого историка Норберта Фрая «Государство фюрера. Национал-социалисты у власти: Германия, 1933—1945». Фрая интересует: почему так получилось, что большинство населения Германии искренне поддерживало Гитлера до 1943—1944 годов, когда перелом в ходе войны стал очевидным? Автор предлагает простой и убедительный ответ: нацистский режим предлагал гражданам наряду с «кнутом» множество разнообразных «пряников», от поощрений за усердие в труде до первой в мире массовой кампании дешевых туристических поездок — например, в братскую салазаровскую Португалию. Кроме того, нацистские функционеры хорошо чувствовали, в каких сферах население будет сопротивляться идеологическому давлению особенно упорно, и поэтому, например, почти не вмешивались в развитие массовой культуры, от кино до поп-музыки, если не считать того важнейшего факта, что из этой сферы были изгнаны все евреи, геи и инакомыслящие.

Первая половина книги — рассказ о том, как гитлеровский режим постепенно, но очень последовательно ликвидировал все формы общественной самоорганизации: партии, профсоюзы, группы писателей и художников, потребительские кооперации, фрондирующие аристократические салоны. На их место неизменно приходили эрзацы — дочерние предприятия НСДАП. Как известно, Гитлер ликвидировал даже собственно нацистскую форму самоорганизации — штурмовые отряды. Желающие могут прочитать в книге Фрая, как в действительности выглядел расстрел верхушки СА, изображенный столь пронзительно и эстетски в фильме Лукино Висконти «Гибель богов».

Тактический выигрыш от такого разрушения общественных структур был ясен подданным Третьего рейха и менее заметен потомкам: на место общества, разделенного социальными и местническими перегородками, пришло совершенно новое — гомогенное, энергичное, выглядевшее очень современным. Стратегически этот же процесс привел к грандиозному проигрышу, ставшему заметным только после капитуляции Германии: к нравственному отупению целого народа. Каждый стремился забыть о непростительных компромиссах с режимом. Напоминая о том, что немцы не могли не знать о массовом истреблении евреев, Фрай приводит несколько примеров, вот самый шокирующий: «Колония немецких переселенцев в строящемся «образцовом городе Аушвиц» постоянно жаловалась на запах, исходивший от перегруженных крематориев».

Когда государство стремится принудительно разрушить социальное разнообразие, общество терпит поражение, потому что государство разрушает этические основы, которые связывают людей в малых группах. Само поддерживать эти основы оно не способно. В то же время группы, казалось бы изолированные от общества из-за своей откровенно сектантской мифологии (как масоны) или ограниченные в своем действии сословно-профессиональными рамками (как «герои» Грина), могут вполне способствовать поддержанию чувств долга и солидарности не только внутри себя, но — косвенно — и во всем остальном обществе. Такие группы (или, как сказали бы сейчас, НКО) при всей, казалось бы, узости своих задач могут оказаться гораздо более значимыми для нравственного самочувствия общества, чем тоталитарное или авторитарное государство.

Вот почему я всегда морщусь, когда при мне Общество сознания Кришны перечисляют через запятую с тоталитарными сектами. Российские вайшнавы раздавали свою еду в «горячих точках». Раздавали всем, не спрашивая о вероисповедании. Индийская еда может не нравиться, но это уже гастрономическая, а не социальная и уж тем более не политическая проблема.


Дэвид Грин. Возвращение в гражданское общество: Социальное самообеспечение без участия государства. М.: Новое издательство, 2009
Перевод с английского М. Коробочкина

Александр Пятигорский. Кто боится вольных каменщиков? Феномен масонства. М.: Новое литературное обозрение, 2009
Перевод с английского К. Боголюбова под редакцией К. Кобрина

Норберт Фрай. Государство фюрера. Национал-социалисты у власти: Германия, 1933—1945. М.: РОССПЭН, 2009
Перевод с немецкого Л. Пантиной под редакцией А. Ватлина

Другие колонки Ильи Кукулина:
Обмен ролями, 27.04.2009
Форматирование доверия, 04.03.2009