Донна Леон. Счет по-венециански

Итальянцы очень похожи на русских: они не питают ни малейшего уважения к власти, полиции, законности

Итальянцы очень похожи на русских: они не питают ни малейшего уважения к власти, полиции, законности

Кто был в Венеции, тот помнит, как удивительно было встречать в городе, помимо туристов и местных жителей, настоящих венецианцев. Кажется, совершенно немыслимо, что в этом городе живут и работают всякие там бухгалтеры, парикмахеры и воспитатели детского сада. Уж в очень нетривиальных декорациях они обитают. Впрочем, я вот, например, живу в Петербурге; наверное, из какой-то точки планеты это тоже может показаться удивительным. Так вот, действие детектива Донны Леон происходит именно в Венеции, где в большей части города даже машины по улицам не ездят. Покритикую перевод названия: речь-то идет о старинном венецианском изобретении, коим является «двойная запись» в бухучете. Каламбур вроде «двойной бухгалтерии в Венеции» был бы здесь, на мой взгляд, более уместен, чем «счет по-венециански», вызывающий какие-то ресторанные ассоциации. Впрочем, этим недостатки текста исчерпываются.

Первые восемьдесят процентов романа — легкое, даже слегка юмористическое чтение. На одной из страниц нерасторопный дежурный докладывает комиссару по телефону о происшествии, причем делает это как в песне «Прекрасная маркиза»: начинает с пустяка и постепенно выдает всё более странные подробности. Это по-настоящему смешно. Сам сюжет поначалу развивается неторопливо: убито несколько бизнесменов, работавших вместе; комиссар Брунетти методично опрашивает всех замешанных в дело лиц; брезжат какие-то догадки — кажется, бизнес основывался на торговле нелегальными проститутками... Расследование тянется медленно, концы не сходятся с концами — всё как в жизни. И вдруг происходит нечто такое, что одним пинком проясняет ужасающую картину. Развязка детектива настолько исполнена жизненной правды, что хочется пожать автору руку. Итальянцы очень похожи на русских в одном: они не питают ни малейшего уважения к власти, полиции, законности. Они знают своих олигархов и политиканов как облупленных. Когда оказывается, что кто-то из них замешан в темных делишках или связан с мафией, итальянцы не удивляются. Тут их большое отличие от немцев и американцев. Даже самый пройдошистый, прожженный американский писатель (вроде Гришема или Тома Вулфа) нет-нет да и выведет на сцену какого-нибудь справедливого чиновника. Да и немцы хороши: ни нацизм, ни многочисленные скандалы с партийными деньгами не отучили их верить в государство. А вот комиссар Брунетти действует в совершенно иной атмосфере. Мир пронизан беззаконием, земная власть не является воплощением справедливости — напротив, именно от нее, развращенной, и следует ждать наибольшего подвоха. Характерно, что подобный трезвый взгляд на вещи мы видим в странах католических и православных. Да, власть коррумпирована по определению. Да, хозяин большая сволочь, но я ему служу. Я притащу ему преступника, а он преступника отпустит, а меня потихоньку уберет, потому что я слишком много знаю. Но я иду на этот риск, потому что кто-то должен ведь стоять на стороне правды. Согласитесь, в таких условиях борьба с преступниками требует еще большего мужества.

Донна Леон. Счет по-венециански. М.: Иностранка, 2008
Перевод с английского Л. Оберфельд