— Раньше у вас в издательствах «Иностранка» и «КоЛибри» книги были концептуально разведены. Мы представляли себе, условно говоря, откуда чего ждать. Как нам ориентироваться в книгах издательства Corpus?

— Дело было не в том, что мы разводили книжки по двум издательствам, а наоборот — был поток книжек, которые хотелось издать, и, когда стало понятно, что этот поток не умещается в «Иностранку», мы создали «КоЛибри»: мы шли от потребностей книжного потока. Здесь мы вторгаемся в такую интересную материю, как навигация. Система ориентации, которую мы как издатели обязаны создать для читателя. В последние годы вся эта проблематика крутилась вокруг проблемы серийности. В течение довольно длительного периода в издателях постепенно укреплялась уверенность в том, что любая книжка должна существовать в какой-нибудь серии, и нет ни одного аргумента против — это со всех точек зрения хорошо. Серию видно в книжном магазине, она помогает читателю ориентироваться, потому что он видел предыдущие книжки из этой серии, и вообще, серия сама себя продает, сама себя продвигает, сама объясняет себя читателю, сама яляется брендом, который можно рекламировать. «Иностранка» довольно долго была в первых рядах тех, кто продвигал эту идеологию.

— Помню, серию «Иллюминатор» покупали не глядя.

— «Иллюминатор» был весь насквозь пронумерован, и я своими глазами видел на выставках, когда сам стоял за прилавком, как приходили люди и говорили: «А что у вас есть после сорок седьмого номера?» И покупали очередные книжки просто по номерам, не глядя на автора и название, из одного желания собрать полную коллекцию. Была серия «Лекарство от скуки», которая тоже хорошо работала... Но в какой-то момент нам стало внутри этой системы тесно. И чем лучше книжка, с которой мы имеем дело, тем нам там теснее. Как только появляется действительно хорошая книжка, возникает опасность, что серия ее утопит. Возникает немедленное искушение вынуть ее из серии и издать отдельно. Раз издали отдельно, два издали отдельно — а потом выяснилось, что у нас серия превратилась в помойку, в которую мы сваливаем только то, что не жалко, а все, хоть сколько-нибудь выдающееся, мы вытаскиваем наружу. Сейчас, когда у нас есть возможность начать в какой-то мере с чистого листа, мы стали думать над тем, нельзя ли в этой борьбе концепций усидеть на двух стульях одновременно.

В результате долгого обсуждения мы решили попробовать впервые (этого никто никогда, насколько мне известно, в книжном мире не делал) применить в книжной навигации систему, хорошо знакомую и понятную всякому, кто имеет дело с интернетом. А именно — систему тэгов. Каждой книжке присваивается некое ключевое слово, чтобы было интуитивно понятно, про что это и зачем это. По мере того, как поток будет расти, должно оказаться, что тэги повторяются, образуется пресловутое облако тэгов, в котором какие-то тэги играют большую роль, а какие-то встречаются один раз. Вот эти разрастающиеся тэги, завоевывающие естественным путем свое место в облаке, они-то и превращаются в серии. Серия как будто сама вырастает из книжного потока.

Для этого замечательным дизайнером Андреем Бондаренко была сделана очень гибкая и остроумная схема оформления — не единого, а, я бы сказал, типового. Она позволяет издавать книжки в разных форматах, цветные и черно-белые, с картинками и без, в таких обложках и в сяких — при этом они, тем не менее, находятся в какой-то одной системе. Все книжки стилистически и элементно построены по некоему плану, что делает их узнаваемыми и в то же время разными. Этим характеризуется наша политика.

— А что вы, собственно, издаете?

— Вначале мы планировали заниматься тем, что всегда и было нашим основным хлебом и «нормальным положением рубильника»: переводной художественной литературой высокого качества и в хорошем переводе. К ней мы собирались добавить некоторое количество нон-фикшн, в частности науч-попа; благо, у нас сложились очень тесные отношения с фондом «Династия», который на сегодняшний день является флагманом научно-популярного книгоиздания в стране. Потом планировалось какое-то количество русского нон-фикшна, а еще буквально несколько русских художественных книг, если на нас вдруг набежит автор, которого нам захочется. Приблизительно так мы думали — по убыванию.

Дальше начался поток, и мы поймали себя на том, что рады отдаться ему в большей мере, чем мы это делали раньше. Например, нон-фикшна оказалось гораздо больше, чем мы думали, этот класс литературы в последнее время растет, прямо пухнет и вылезает из квашни. Причем тематика иногда для нас самая неожиданная. Скажем, в начале декабря выйдет очень знаменитая французская книжка про рак груди, что совершенно невозможно было представить себе ни в какой «Иностранке». Такая вот прикладная психология, но очень высокого класса: про то, как женщине пережить эти тяжелые дни, как морально и интеллектуально сохранить себя...

Во-вторых, у нас оказалось существенно больше русских авторов, чем мы думали, — вот это меня удивило. У нас было какое-то количество русских проектов, которые мы давно держали за пазухой, — Максим Осипов, например, или книга по знаменитому фильму «Подстрочник» про Лилианну Лунгину, которой мы заинтересовались задолго до того, как стало можно вообще вообразить себе, что фильм когда-нибудь пройдет по телевидению.

Но теперь у нас есть авторы, которые пришли сами и прицельно хотят издаваться у нас, самые неожиданные. Михаил Идов, например, который издал хороший английский роман и переписал его по-русски совершенно, я бы сказал, набоковским методом (в нашем варианте будет называться «Кофемолка»). Не могу сказать, что мы читаем сотни рукописей, — наоборот, всё очень штучно, хорошие проекты возникают время от времени. В экономически сложной ситуации, когда мы к тому же, возможно, балансируем на грани взрыва и обвала, связанного с электронными книжками (про который никто в точности ничего не понимает, но все стараются поймать признаки грядущего извержения), — в этой ситуации нужно более чутко реагировать на сигналы извне. Взломщик сейфов очень коротко стрижет себе ногти на руках, для того чтобы пальцы стали болезненно-чувствительными. Мы очень коротко постригли наши ногти, общаясь с авторами.

— У авторов многих издательств есть свое узнаваемое лицо. А каким должен быть автор Corpus’а?

— Глаз гореть должен, должно быть много страсти. Главная моя претензия ко многим рукописям, которые мне предлагают или которые уже изданы в другом месте, — это холодная прагматичность автора. Меня приводят в бешенство звонки вполне разумных, как мне раньше казалось, людей, которые мне с завидной регулярностью говорят: «У меня тут появилось свободное время, я решил написать книгу. Объясни мне, пожалуйста, лист это сколько — сорок тысяч знаков? Сколько должно быть таких листов? Ага, так-так. И что, лучше, чтобы было разделено на главы? А надо, чтобы оно развивалось последовательно — или лучше конец переставить в начало?» Я недолго могу поддерживать этот разговор, а потом разражаюсь страшными криками и объясняю человеку, что нет никаких рецептов: надо, чтобы его самого разрывало от страсти.. Чтобы он пребывал в восторге и отчаянии от того, что он пишет книжку. Потому что никого не обманешь: это не сымитировать. Оргазм — можно, а хорошую книгу — нельзя.