О России - родине сюжетов

Про конец света даже страшно было думать. Это еще труднее фашизма и евреев. Поэтому я плюнул и выбрал совсем не гения, а так, вертопраха, которому, однако, хорошо удалась одна вещь

Про конец света даже страшно было думать. Это еще труднее фашизма и евреев. Поэтому я плюнул и выбрал совсем не гения, а так, вертопраха, которому, однако, хорошо удалась одна вещь

Некоторые любят иронизировать: «Россия — родина слонов». Слонов — не слонов, но уж кое-чего Россия как хотите, но родина.

Недавно меня попросили составить список наиболее важных литературных произведений, милостью Божией написанных после 1990 года в Европе и Америке, где, как мы понимаем, и находится родина всего чего угодно. И вот я стал думать. Что значит — наиболее важных? Тут, видимо, нужно исходить из тематики. Какая тематика самая важная? Очень было мне трудно, но я в конце концов составил список из десяти пунктов. Первыми у меня шли такие: «про фашизм», «про евреев» и «про конец света». Вас здесь что-то смущает? Меня лично нет.

Итак. Что же у нас хорошего про фашизм? Понятно, что много, но мне, видите ли, поставили по количеству жесткий лимит, и надо было опять же выбирать. Я снова напряженно думал и в конце концов вписал книгу английского гения Мартина Эмиса «Стрела времени». Вы знаете Эмиса? Ну он, в общем, гений. Если бы он не был гением, то не написал бы «Стрелу времени». Там про фашиста одного, который служил в Аушвице, потом сбежал в Америку, законспирировался и стал там работать доктором как ни в чем не бывало. В общем, обычная история. Но гений Эмиса, видите ли, повернул ход времени вспять, то есть время там буквально движется от воскресенья к субботе и от зимы к осени. Люди ходят задом наперед, извлекают из себя еду. Такой отстраняющий формальный ход. Гениально, в общем.

Дальше надо было про евреев. Эмис под это в целом не подходил — он все-таки не про евреев, а про фашизм. А про евреев-то, я думал, надо тоже что-то совсем отстраняющее, концептуальное, чтобы был какой-то небанальный взгляд. Вот Давид Гроссман, конечно, гений, но надо еще небанальнее. Например, альтернативная еврейская история. А есть ли такие произведения? Есть, есть! Так у меня на листочке появились «Союз еврейских полисменов» американского гения Майкла Чабона и еще «Заговор против Америки» Филипа Рота, тоже гения американского. У Рота про то, как в Америке перед войной установилась криптофашистская власть и возник гадкий проект — расселить и рассеять все еврейские комьюнити. А у Чабона — что не удалось основать Израиль и евреи живут на Аляске. Там у них как бы такая странная ашкеназская Северная Европа, и везде идиш. Еврейская Аляска, как вам такое?

Про конец света даже страшно было думать. Это еще труднее фашизма и евреев. И тут я решил поступить парадоксально, разрубить, так сказать, этот узел. Поэтому я плюнул и выбрал совсем не гения, а так, вертопраха, которому, однако, хорошо удалась одна вещь. Вы будете кидать в меня помидоры, но это был Б. Вербер с пьеской «Наши друзья человеки». Там, в общем, Земля взорвалась, все люди погибли, а инопланетяне сохранили только двух французов и посадили в специальную такую камеру. Пьеска легкомысленная, но я ее выбрал как бы по художественному контрасту с темой.

И вот здесь первый раз что-то щелкнуло. Камера, последние люди, инопланетяне. Ну да, конечно — советский фантаст Николай Гуданец, рассказ «Ковчег». Специальный проект очень продвинутых пришельцев — каких-то ползунов, которые вывозят экземпляры фауны с проблемных планет, и в том числе последние три человека у них сидят в клетке. Вербер в чистом виде. Только Вербер это написал в 2003 году, а Гуданец очень давно. И тут же щелкнуло второй раз. В смысле — сюжеты Чабона и Рота вам ничего не напоминают? Да это просто ремейки первого в мире опыта в области еврейской альтернативной истории, предпринятого русским писателем Леонидом Гиршовичем.

В романе Гиршовича «Прайс» действительно всех советских евреев ссылают (привет Роту) на Север, в некую пародийную Фижму, где у них возникает сложный симбиоз с нацменами-аборигенами. Это Чабон один в один: Аляска — американская Фижма, в роли соседей-нацменов у Чабона индейцы-тлингиты. Гиршович придумал роман в восьмидесятые, Рот и Чабон созрели только к двухтысячным.

А «Стрела времени» — это повесть Владимира Михайлова «Не возвращайтесь по своим следам». Там время тоже идет назад: начинается все с того, что человека вынимают из могилы и он оживает. А у Эмиса престарелый фашист оживает на реанимационном столе и движется от старости к молодости. У Эмиса с Михайловым дата совпадает — 1991-й, но в свете вышеизложенного понятно, кто первый.

В общем, на этом я составлять список бросил. И так понятно, что вся их литература — это ремейк скромных публикаций в нашей периодике. Лучшее доказательство того, что ум приносится ветром. Так кто там говорил про родину слонов?