«Книга всеобщих заблуждений» под редакцией Стивена Фрая

Яркая бездарность переводчика совершенно затмила неброский талант Стивена Фрая

«Книга всеобщих заблуждений» представляет собой такую яркую иллюстрацию к катастрофическому состоянию русского перевода, что шокировала даже вашего ко всему привыкшего рецензента. Это впечатление, к сожалению, совершенно затмило все прочие, так что вместо запланированной рецензии Варвара Бабицкая открыла книгу наугад в разных местах и выписала несколько цитат.

У «Книги всеобщих заблуждений» (The Book of General Ignorance), выходящей в издательстве «Фантом Пресс» в марте, фактически три автора. Имена первых двух, Джона Ллойда и Джона Митчинсона, собиравших материалы для книги, русскоязычному читателю ни о чем не скажут. Вероятно, поэтому их нет на обложке, где стоит единственная аттестация, необходимая и достаточная: «Стивен Фрай представляет». Забавная, но проходная книга, дань моде на научно-популярный жанр, в первую очередь рассчитана, конечно, не на пытливых школьников (хотя и на них тоже), а на поклонников Стивена Фрая. Дело в том, что у Фрая очень узнаваемый стиль, вызывающий наркотическую зависимость и способный единолично привлечь внимание хоть к телефонному справочнику, если бы автору «Лжеца» вздумалось сочинить таковой. Этого читателя-гурмана ждет нож в спину:

Стр. 4: «Иногда меня попрекают в том, что я много знаю».

Стр. 36: «В общем, остается лишь поедание собак. Практичные, законопослушные швейцарцы — единственные из европейцев, кто потчует собачье мясо».

Стр. 36: «До того, как эти милые четвероногие стали трудиться спасателями, их активно использовали монахи из приюта Святого Бернара на Большом перевале в Альпах — горном маршруте, соединяющем Швейцарию и Италию».

Стр. 39: «В международном плане принято считать, что лягушачьи звуки более всего похожи на утиное кряканье».

Стр. 95: «Искусственные зубы пришли к нам в конце XIX века. Одним из первых материалов для этой цели был опробован целлулоид — правда, без видимого успеха».

Стр. 185: «Бык бросается не на красное — в бешенство его приводят угрожающие движения плаща матадора; цвет же лишь служит в угоду толпе».

Стр. 195—196: «Судовые журналы того времени подтверждают: цинга была нередким явлением во всех трех путешествиях капитана, хотя смертельных случаев, как ни странно, оказалось всего единицы».

Стр. 197: «В конце концов, индонезийские рыбаки, сами не свои до местных морских огурцов (которыми они довольно бойко торговали с китайцами), сделали это за много лет до первых из европейцев».

Стр. 224: «В семилетнем возрасте его отправили в монастырь, чтобы стать священником».

Стр. 230: «Если у кого-то из вас есть более хорошие ответы на все эти вопросы или свои собственные новые вопросы, мы с удовольствием их услышим».

На вопросы нашего рецензента отвечает переводчик Виктор Голышев

— Почему даже респектабельные издательства наряду с качественными работами выпускают откровенно плохие переводы?

— Ну, это понятно: потому что издателям нужен конвейер и нет достаточного количества квалифицированных людей, чтобы обслуживать этот конвейер. Хорошо, когда удается найти приличного! Издатели, с одной стороны, сами как бы вытесняют людей из этой профессии, потому что платят плохо, с другой — как только случится более или менее сложная книжка, так начинаются поиски переводчика, иногда довольно затруднительные — никто особенно не рвется переводить за гроши. Суть, в общем, в том, что производство больше, чем количество квалифицированных кадров. Обученных людей, грубо говоря, столько, сколько нужно было при советской власти, при очень узком рынке, а сейчас количество переводов возросло во много раз. Ну, не говоря уже о том, что и сами книжки тоже очень сильно разнятся по качеству.

— Как вы оцениваете положение дел на рынке перевода?

— Я не вижу никаких перспектив улучшения, потому что при нынешней ситуации, если человек будет переводить в месяц столько, сколько может сделать, и сделать прилично, он на хлеб себе не заработает, — значит, либо он должен гнать, либо он должен заниматься другими делами и из большого энтузиазма переводить вечерами. Просто потому, что это перестало нормально оплачиваться, по объективным причинам: слишком много книг, слишком маленькие тиражи. Молодые люди просто не пойдут в перевод при этих гонорарах, потому что им охота жить. А жить на это невозможно стало, вот и все. Ничего не изменится, пока не сократится рынок, а он сократится, когда денег в стране меньше станет.

— Что вы называете плохим переводом?

— Это очень просто. Во-первых, когда человек плохо понимает, что написано, делает одни и те же ошибки. Но это, возможно, не самое главное. Во-вторых, когда он не знает русского языка. Не научился русскому языку и просто неправильно употребляет слова, неправильно строит фразы. Это две вещи, а третья — когда человек вообще не знает, про что он переводит, то есть не знает ни страны, ни специфики. Я считаю, что это — на третьем месте, а то ведь часто просто не понимают, что написано, слов не знают. Но еще хуже, если он не знает русского. Я бы считал это первым признаком плохого перевода: пусть он наврет, и книжку исказит, и ухудшит ее, но если он еще и пишет не на русском языке, а на том, на котором наши вывески делаются, — это просто портит публику, язык людей. Все эти «Надеру тебе задницу», «Со мной все в порядке», «Пошел ты»... Ну, то, что в телевидении — в книжках это происходит тоже, эта зараза уже стала допустимой. Люди уже говорят так. Это стало привычным, я думаю, так и войдет в язык — если уж слово «довлеет» уже есть в словаре в смысле «давит».