Зияет пустота – между поколением, условно говоря, Агеева – Немзера и поколением, условно говоря, Пустовой – Погорелой. Ни-ко-го.
Критика кончается там, где невозможна полемика. А полемика невозможна в своем кругу. Здесь не то что дружить – сближаться опасно
Читать!
Критики были в основном одного с Агеевым поколения и постарше — и лишь совсем немного, горсточка, младшеньких. (Словечко из лексикона критика и литературоведа Владимира Турбина — так он называл следующее поколение своего знаменитого «лермонтовского» семинара.)
Большой сбор критиков в одном месте — вещь противоестественная. Почти каждый говорил о том, что Агеев, по всей видимости, был одинок: особенно близко — по душам — не общался.
Критику вообще противопоказано дружить в литературном сообществе — ни с прозаиками, особенно если он пишет о прозаиках, ни с поэтами, ни с критиками. Не то что дружить — сближаться опасно. Необходима дистанция, а ее отсутствие — гибельно. Возможна ли корпорация критиков? В начале 90-х девять критиков, среди которых был и Агеев, придумали АРСС — Академию русской современной российской словесности. Можно сказать, профессиональную гильдию. Дело для защиты профессиональных прав хорошее, да и к дружбе не обязывающее. Как оказалось, если что и объединяло собравшихся в АРСС критиков, так это совместное бескорыстное вручение премии Аполлона Григорьева прозаикам и поэтам. Как только деньги на премию от благотворителя поступать перестали, так и передаточная инстанция — АРСС — рассыпалась. Никакие слова о поддержке профессии и т.д. ее не спасли. Видимо, не было скрепляющего элемента. Корпорация здесь вряд ли возможна, как бы ни обвиняли критиков АРСС в корпоративности принятия премиальных решений.
Теперь о коррупции. Не такая всепоглощающая, как в государстве, но тоже вещь неприятная, от которой, думаю, невозможно (или пока очень трудно) избавиться, — коррупция дружбы. Примеров приводить не хочу, их много, но каждый раз они неприятно поражают. Вот зачем человеку (идентифицирующему себя как критик, например тому же Агееву) выстилать ковровую дорожку невзрачной прозе, если буквально рядом он о настоящем цедит слова сквозь зубы? А вот затем, что приязнь. Кроме коррупции дружбы, бывают еще и всякие соображения о дальнейших взаимно полезных контактах. Или об отдаче моральных долгов. О Господи, это я не об Агееве, хотя он тоже, увы, мог письменно отблагодарить.
Критика кончается там, где невозможна полемика. А полемика невозможна в своем кругу. То есть там, где невозможна полемика, к горлу подступает корпорация. Никакой публичной дискуссии не может возникнуть между Григорием Дашевским и Анной Наринской (оба эти автора работают в издании «Коммерсантъ-Weekend», где совместно ведут книжную полосу. — OS). Каждый в своем, о своем и по-своему. Получается, что отсыпаются критики на чужих, своих принимая как неизбежно позитивную данность. Как родных и близких, хотя ведь и с родными-близкими в жизни бывает, как известно, по-всякому.
Зияет пустота — между поколением, условно говоря, Агеева — Немзера и поколением, условно говоря, Пустовой — Погорелой. Ни-ко-го. Никаких литературных критиков. Одни лишь господа литературные журналисты, а это совсем другое дело. Их немало, но никакой литкритической составляющей в их деятельности не просматривается.
Почему — так?
Может быть, это связано с тем, что сердце дрогнуло и у «старшеньких», когда критическая деятельность была вопросом осознания своей миссии, а не способом существования в литературе, положение которой становилось и так хуже губернаторского.
В связи с резким снижением, если не упадком интереса к литературе занятия критикой перешли в разряд чуть ли не сомнительных. Если литература в обществе фактически не видна, а для оказания услуг хватает литературных журналистов, то зачем критика? Она потеряла мотивацию к своему существованию. И фактически впала в анабиоз.
За последние годы критики активно покидали свой шесток и совершали героические попытки вспрыгнуть на шесток прозы. Курицын был одним из первых, под псевдонимом Андрея Тургенева он выпустил несколько романов — и где они? Владимир Новиков сохранял за собой литературно-критическую позицию — и правильно делал, потому что в качестве автора романов он все-таки не очень преуспел. Евгений Шкловский, тихо отказавшийся «работать критиком», — он, пожалуй, да, совершил удачный для себя поворот, обратившись целиком к прозе. Сумел заинтересовать бывших коллег. Того же Агеева, да и то момент дружбы/товарищества сыграл здесь не последнюю роль. Сергей Костырко пытается удержать две позиции, правда, одна из них все-таки non-fiction, а не fiction в чистом виде. Стойких оловянных солдатиков, никуда из критики не двинувшихся, сегодня можно пересчитать по пальцам. У нас армия, и даже не одна, поэтов, дивизия прозаиков — и взвод критиков (это если считать в плюс подкрепление, прибывшее из новеньких). Возможна ли корпорация, если из нее постоянно делают ноги? Впрочем, повторяю, это делание ног никому настоящего успеха не принесло: и там не обрели, и тут потеряли.
Однако вернемся к тому, с чего начали.
Александр Агеев был романтиком, во всяком случае, судя по «Конспекту о кризисе» и другим посмертным публикациям. Кроме критики, он продолжал еще и сочинять стихи, даже пробовал писать прозу… Что сможет сказать об этом настоящий поэт или прозаик? Стоит ли предъявлять претензии, да еще по гамбургскому счету? Думаю, что сам Агеев вряд ли захотел бы обнародовать незавершенное, несовершенное. Потому что относился к печатному слову как перфекционист, и перфекционист ранимый (см. его реакцию на статьи, опровергающие его точку зрения; последняя выражена в статье, давшей название сборнику).
Читать!
А если не ранят, то уже и не критики.
Агеев последние годы помягчел сердцем, а не ожесточился, чего можно было бы ожидать из-за его болезни. Помягчел — в смысле жалел, и переставал ранить, и, бывало, одобрял то, что вряд ли следовало одобрять. Была ли это коррупция дружбы, разъедавшая дух критики?
Нет у меня ответа.
Ссылки
КомментарииВсего:10
Комментарии
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451842
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343433
- 3. Норильск. Май 1268750
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897719
- 5. Закоротило 822179
- 6. Не может прожить без ирисок 782659
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759461
- 8. Коблы и малолетки 741027
- 9. Затворник. Но пятипалый 471607
- 10. ЖП и крепостное право 407978
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403247
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370638
"Вах-вах, - рыдает несчастная НИ, - кончился спонсор, кончился и АРСС!"
Да как же ему не кончиться, когда все господа "критики" живы лишь своим жидким редакционным стулом да членством в премиальных жюри! Несут-то только туда.
Ранимые существа... Вампиры... Экая образность! А на деле-то все куда прозаичней - обычные взяточники, крапивное племя, бесплодное семя.
Такие хоть все издохнут - никто слезы не прольет. Вот и остается плакаться друг другу в жилетку.
Никогда в жизни не читала всех этих ивановых-чуприниных и проч. А сейчас заглянула, что они пишут. Что они пишут?!! Они где учились? В каких ПТУ? И самомнение у Натальи Борисовны, как у моего слесаря-сантехника.
Если поколение между, условно, Немзером и Погорелой, - не выдвинуло из своих рядов ярких критиков (хотя это, безусловно, не так), значит, так тому и быть. Проблема в том, что лучше бы не возникли фигуры, собственно Немзера и Погорелой, - благо их вклад в критику отечественной словесности едва ли стоит формулировки.
Да, женщине уже много лет. Глаз погас, речь стала аморфной, лишь картавость осталась и воспоминания о той жизни, когда ее слово значило так много!
Сейчас оно не стоит ничего. Именно поэтому за него просят так дорого. Тираж журнала упал в тысячу раз, а потребности выросли в десять, - как это можно совместить? Знамо как.
Нина, я не знаю, чем вызвана Ваша нелюбовь, но Вы явно не справедливы: в нынешних ПТУ даже азбуке не учат, все на уровне тактильных ощущений - станок, заготовка, бабло, карман. Чупринину и Ивановой станки, как Вы понимаете, не нужны. А самомнение питается из других источников, весьма далеких от литературы.
Давайте отпустим их с Богом! Они сами вырыли себе могилу - "братскую".
Дело в том, что в советском союзе литературной критики и не было, как вы понимаете. "Слово" которое "стоило" так это , чтоб напечататься в журнале, а литанализ этих людей- горе луковое. И сейчас те, что помладше ивановой, типа немзер и нарицкая из коммерсанта - согласитесь, это даже не ПТУ.Воспалённые маргиналы, да и всё. А не люблю я их, не люблю тупых. Убеждена, что тупость-самый большой грех.
Ваша Нина Садур
Ещё, вдогонку. Что в этой заметке своей написала Иванова? Умер какой-то человек, иванова разозлилась, что перед смертью он о ней не вспомнил. Иванова завидует более молодым, более успешным людям из "коммерсанта", которые, на мой взгляд, такие же полуграмотные журналисты, как Ивановна и Чупринин. Жалкие и стыдные потуги.
Дело ведь, господа, не в противостоянии "либералы-почвенники" и не в "коррупции дружбы" (как будто может быть таковая!). Дело в коррупции денежной, в коррупции гламурной - самой банальной и откровенной. Литературная критика здесь давно уже превратилась из литературы в литературный ПРОЦЕСС. И может ли ЛИТПРОЦЕСС быть не коррумпированным в стране, где все процессы коррумпированы?