Снафф, невинность и тишина

Три переводных романа, которые нужно непременно прочесть этой осенью

Имена:  Орхан Памук · Питер Хёг · Чак Паланик

Об особенностях гнездования мастодонтов: в конце лета — начале осени эти милые зверюшки возвращаются в книжные магазины, где их не видели с весны. Начинать сентябрь с продажи новых книг признанных авторов — не тенденция, а здравый смысл. Считается, что летом все равно никто ничего «серьезного» не читает, так как при температуре воздуха выше +23°C все слова складываются только в одно предложение: «Пора в отпуск». Специальное «летнее» чтение — путеводители, любовные романы, развлекательные детективы, веселая мистика и книги, приписываемые высоким чинам, — к началу сентября мельчает. Как в школе: во время каникул читайте что хотите, а вот с началом нового учебного года будьте добры «Евгения Онегина». И правильно — осень надо начинать с действительно хороших книг, от которых знаешь, чего ожидать. Не мысля гордый свет забавить.

«Евгений Онегин» тут не зря возник: нобелевский лауреат Орхан Памук называет «ЕО» в числе литературных источников своей новой книги «Музей невинности», поступившей в продажу во второй половине августа. Вначале ее можно принять за «летнее» чтение: любовный треугольник на фоне Стамбула семидесятых, Кемаль, помолвленный с Сибель, влюбляется в свою дальнюю бедную родственницу Фюсун. Но постепенно роман начинает пробуксовывать, время перестает течь равномерно, а сбивается в серый ком, ложится пылью по углам. Это происходит примерно в тот момент, когда в сюжет впервые входит человек по имени Орхан Памук, очень дальний родственник рассказчика. Появляется — и сразу исчезает. Надолго. Герой же медленно превращается из уверенного в себе фабриканта в какого-то невротика, расстается с невестой, начинает ходить в гости к уже замужней Фюсун, а кроме того, собирает все, что с ней связано. И хочет открыть музей, посвященный его любви.

Полное овеществление Пруста, глубокая и страшная книга, настолько глубокая и настолько страшная, насколько читатель успел погрузиться в собственную жизнь и осознать, что память — это всего лишь коллекция, а коллекция — это, как говорит Кемаль, «свидетельство душевных ран». Памук удивительно умеет сфокусировать читательский взгляд, превращая читателя то в участника событий, то в стороннего наблюдателя. Читатель тонет в потоке чужой любви или, наоборот, бесконечно разглядывает отдельные мелкие предметы, серьги, фарфор, окурки. Сами по себе они ничто, но как часть коллекции становятся свидетельством любви, ее хранилищем.



И, конечно, невозможно не процитировать эту фразу и невозможно удержаться и не увидеть в ней что-то важное про Турцию, про Европу и Азию, про самоуважение и самоопределение: «Своим музеем я хочу научить людей гордиться своей жизнью. Я много ездил, много повидал: пока только европейцы гордятся собой, большая часть мира себя стесняется. А если бы то, что вызывает у нас стыд, было выставлено в музеях, оно бы сразу стало предметом гордости». Но тут есть еще одна важная штука: важно правильно назвать свою коллекцию. «Музей невинности» — знаковое название; другой выставил бы те же самые предметы под общим названием «музей блуда».

Примерно так же работает и писатель: собирает коллекцию разных сведений, наполняя их жизнью — или предоставляя эту работу читателю. Особенно это видно на примере Чака Паланика, чей «Снафф» больше, чем любой другой роман этого автора, претендует на подзаголовок «Энциклопедия школьника». Стареющая порнозвезда (я не Паланика имею в виду) идет на рекорд и собирается обслужить 600 мужиков одновременно. Монологи некоторых из них (а также обслуживающего персонала) и составляют эту книгу. На порнозвезду у каждого свои виды, и мыльнооперные сюжетные линии Паланик пытается разнообразить передозировкой тревожной информации, «подлинными фактами». На этот раз он пишет в основном о трех видах фактов: о сексе, о болезнях и о кино. Эмболия. Мессалина. Самый раскупаемый фильм за всю историю видеопорно. Брить ноги надо всегда только утром. «Улетный отсос над гнездом кукушки». Классическая коллекция Чака Паланика: много острого, много мерзкого, много воинственно торчащего, много бессильного. Еще больше, чем у Памука, интереса к каким-то мелким предметам, будь то голубой презерватив или картофельные чипсы. Такое ощущение, что Паланик вываливает на свой стол гору не самых нужных вещей, внимательно рассматривает все это, узнает биографию каждой штуки, а потом начинает сплетать вокруг предметов и фактов очередной роман. Как гадание по внутренностям, только гадание по мелким предметам поп-культуры.

Датчанин Питер Хёг, безусловно, один из самых важных современных писателей, причем не коллекционер и не бытописатель. Где-то я недавно видела словосочетание «детский писатель Питер Хёг»; детский, правда. Совершенно другие краски, совершенно другие звуки, взрослые так не умеют.

Герой «Тишины» — клоун Каспер Кроне — слышит всех и каждого, и всю симфонию города, и вместо молитвы у него Herz und Mund und Tat und Leben — кантата Баха. Киберпространство звучит для него как какофония, незнакомое семейство слышится в ре-миноре, а чтобы найти человека, он говорит с похитителями по телефону и слушает, колокола каких церквей звучат там ближе всего. Собрание сочинений Киркегора (часто упоминающегося в романе) для Кроне «своего рода фуга на тему о том, что никто из нас не хочет вслушиваться в самого себя, потому что звук, который можно услышать, — совершенно инфернальный».

Вот об этом, да. Всякий раз об этом. Вместо Смиллиного снега (роман Питера Хёга «Смилла и ее чувство снега». — OS) главным героем романа становится звук, оттенки звука. И оттенки тишины, потому что девочка КлараМария, которую ищет клоун Каспер, спасаясь от полиции и еще бог знает от кого, — эта девочка умеет делать тишину. Настоящую — ту, из которой все взялось. Это роман о религиозном поиске, и это роман о любви, и это мистический роман, и вместе с тем это чистая, холодная математика. В том смысле, в каком, слушая хор пилигримов из «Тангейзера», какой-то частью сознания мы помним, что скорость звука в воздухе — триста с чем-то метров в секунду. «Чтобы был такой огромный звук. Так много слез». И слово «снег» на первой странице.

Орхан Памук. Музей невинности. СПб.: Амфора, 2009
Перевод с турецкого Аполлинарии Аврутиной

Чак Паланик. Снафф. М.: АСТ, 2009
Перевод с английского Татьяны Покидаевой

Питер Хёг. Тишина. СПб.: Симпозиум, 2009
Перевод с датского Елены Красновой