«Здесь нет ни сшибки, ни схватки»

Говорят лауреаты Премии Андрея Белого

Публикация на OPENSPACE.RU Заявления членов Комитета Премии Андрея Белого вызвала оживленную дискуссию среди литературной публики. Мы сочли необходимым поинтересоваться, что думают о сложившейся ситуации лауреаты самой Премии Андрея Белого. Публикуем их мнения, высказанные (за одним исключением) по просьбе OPENSPACE.RU.

Андрей Левкин, лауреат 2001 года

Почему я согласился войти в состав Комитета Премии Андрея Белого? Премия соотносится с той литературой, к которой я отношусь сам и которая мне только и интересна. Если мне предлагают попробовать сделать для этой литературы помимо собственного письма что-то еще, то, разумеется, я должен это делать.

Что касается конфликтности ситуации, утверждаемой некоторыми сторонними наблюдателями, то ведь все просто: не надо рассматривать премию как актив, владеть которым выгодно и приятно.


Лев Рубинштейн, лауреат 1999 года

Меня попросили выступить с репликой не как наблюдателя — пусть даже и заинтересованного — текущего литературного процесса. И даже не как его более или менее активного участника.

Меня попросили отреагировать на всю эту историю как одного из лауреатов той самой премии, чья дальнейшая судьба сегодня так активно обсуждается и чья репутация сегодня подвергается серьезному испытанию.

Начну с того, что я горд и счастлив быть лауреатом Премии Андрея Белого, о чем я, пользуясь любым сколько-нибудь уместным поводом, и говорил, и писал многократно. Повторяю еще раз: я считаю Премию Белого одной из наиболее авторитетных и, главное, адекватных литературных премий.

Авторитетность Премии Белого в моем представлении имеет, так сказать, двойную природу. Первая — историческая. Это первая в послереволюционной России независимая, отделенная от государственных институтов литературная премия, возникшая в эпоху самиздата и сыгравшая колоссальную роль в институализации неофициальной российской словесности. Вторая — не менее важная — это последовательная и, на мой взгляд, редко дающая сбой установка на современность.  Не время и не место здесь оговариваться насчет того, что под современностью не все и не всегда понимают одно и то же. Это понятно. Тут достаточно сказать, что по крайней мере мои представления о современности в большинстве случаев совпадали с представлениями о современности «беловского» жюри.

Драматизм ситуации, как я ее понимаю, в том, что сегодня две эти природы, персонифицированные, с одной стороны, «отцами-основателями», героями и подвижниками безо всяких преувеличений, а с другой стороны — большинством нынешнего состава Комитета Премии, куда входят люди, уважаемые мною ничуть не меньше, чем первые, вступили в серьезные противоречия, грозящие аннигиляцией одной из них.

Вот тут-то я действительно не знаю, что сказать, кроме того, что если выдающееся явление, называемое «Премией Андрея Белого», потеряет одно из своих системообразующих компонентов, это уже не будет Премия Белого, это будет что-то совсем другое — в одном случае это будет весьма почтенный музейный раритет, в другом — всего лишь одна из многочисленных на сегодняшний день литературных премий.

Какой из этих премий я хотел бы ощущать себя лауреатом? Не знаю. Пожалуй, что никакой. А поэтому мне — из чисто эгоцентрических соображений — не остается ничего более умного и конструктивного, чем призвать все стороны к компромиссу. Что я и делаю.


Вячеслав Курицын, лауреат 2005 года

Чрезвычайщики, в общем, вызывают даже и некоторое сочувствие. Собственноручно намалевать себе на лбу аршинную каинову печать — это надо ухитриться. Неоднократно уже заявлял в эти дни устно, заявляю теперь и письменно: я не согласен, что Дубин, Кузьмин, Морев и Лапицкий — подлецы, которым нельзя подавать руки. Морок, срыв, соблазн, помутнение, споткнулись, обкакались. Бывает. Не сомневаюсь, что мы дождемся от них ярких, новых, самостоятельных, честных проектов, о которых не только я, но и многие их нынешние недоброжелатели скажут с радостью добрые слова.

Но пока вот выяснилось, что не богатыри. Не рыцари. Это да. Жалко.

Но «бренда» намного жальче: вынесут ли Премию на своих плечах отцы-основатели, продолжится ли лжепремия под водительством рейдеров, будут ли сосуществовать параллельно два Андрея Белых: в любом случае не скоро выветрится аромат вещества, наваленного лихой четверкой.

(из статьи на сайте журнала «Прочтение»)


Борис Дубин, лауреат 2005 года

Два соображения в связи с переменами в регламенте и жюри ПАБ.

1. О премии. Давайте попробуем не драматизировать события и не переводить их на личности, а эти личности не демонизировать. Я понимаю трудность, даже мучительность такого подхода во вчерашней и сегодняшней России, но все же: любая институция в Европе нового и новейшего времени (это я вам как социолог скажу), во-первых, со временем выходит и должна выходить за круг конкретных людей, которые ее основали, а во-вторых, не может быть апроприирована никакой отдельной группой людей. Иначе она просто не выполнит своей роли а) соединять разные группы, б) воспроизводиться во времени. Так возникали современные политические партии и литературные и художественные движения, парламент и университет, журнал и школа. Если нет — мы имеем дело с чем-то другим, когда под видом современного и даже новейшего выступают совершенно архаические отношения исключительности, заложничества, права крови, свойства или родства и т.п.

2. О литературном сообществе. Выступления в блогах о «рейдерстве», «отцах и детях» и т.п., увы, говорят о том же: участники а) судят по себе (убогим, какие есть), б) отсылают ко вчерашнему и позавчерашнему, если не позапрошловековому или вообще незапамятному. Между тем литературное, художественное, интеллектуальное сообщество России сегодня фрагментируется и будет бессмысленно дробиться, а значит, деградировать дальше, пока не вынесет символы, идеи, символические фигуры возможного мысленного диалога, постоянного полемического общения в будущее и поверх любой отдельной группы, кружка. Предостерегающий контрпример: 1934 год и далее до Второй мировой — после множества групп и группок в 1920-х — начале 1930-х. Иными словами, или распад (новая гражданская война), или ССП и тоталитарный режим. Так что, ничего третьего и вправду — даже теперь! — не дано? Опомнитесь, право.


Елена Фанайлова, лауреат 1999 года

Премия Андрея Белого — это единственная литературная премия, которую мне в свое время хотелось получить и которую до сих пор хочется получать. Ее выборы и приоритеты продолжают на меня серьезно влиять. Хотя я могу соглашаться или не соглашаться с отдельными решениями жюри, общая линия премии представляется мне уникальной и чрезвычайно важной для современной русской литературы. Я горжусь тем, что в свое время работала в этом жюри, горжусь знакомством и сотрудничеством с обеими конфликтующими теперь сторонами. Мне кажется правильным, что конфликт обнародован, это демократическая процедура, хотя я ужасно огорчена полемикой вокруг этого конфликта. Я бы всей душой желала его прекращения и сохранения прежнего статуса — были ведь в истории премии разные драматические сюжеты. В любом случае необходимо избежать опасности получения литературной публикой двух премиальных механизмов с разной политикой и разной картиной литературы будущего.

Символический статус премии и в ее существовавшем в советское время неподцензурном виде, и в сложившейся за последние десять лет конфигурации столь велик, что мне хотелось бы на машине времени перенестись в тот момент, когда принимались судьбоносные решения и каким-то волшебным образом переиграть всю партию.


Дмитрий Волчек, лауреат 1999 года

Одно из самых жутких испытаний моей жизни связано с букеровским банкетом. Собрание проходило в смрадном ущелье, столы с холестерином и цикутой торчали из луж урины, а заправляли всем шестирукие старухи с гигантскими зобами. Я едва унес ноги и не сомневаюсь, что все остальные литературные церемонии выглядят еще страшнее. Премия Белого — единственное исключение, она зародилась от Святого Духа, ее нигде не прописывали и не крестили. Скверно, что именно она стала предметом раздоров. Было бы гораздо приятнее поглядеть, как дерут друг другу волосы и выцарапывают глаза советские литературные скоморохи на каком-нибудь шабаше по дележу подачек от Газпрома или Роснефти. Если же выбирать сторону в споре «белых», то я за тех, кому, как говорил Освальд де Андраде, «грядущее названивает по телефону». Тут и раздумывать нечего: прошлое прошло, и мертвые хоронят своих мертвецов.


Михаил Айзенберг, лауреат 2003 года

Я думаю, речь должна идти не о чьих-то заслугах или амбициях, а о самой премии. Премию — жалко. Удачная была вещь и очень полезная, а теперь может исчезнуть. Хорошо бы сохранить, избежав хирургического вмешательства.

Мне кажется, так называемые «молодые» члены Комитета здесь выступают архаистами: хотят сохранить премию именно в том виде, как она сформировалась и состоялась. Никакого рейдерства в их действиях я не вижу, а новаторское намерение двух основателей премии взять да и переиграть все по-новому не вызывает у меня понимания.

Но к ним самим я отношусь с большим уважением, как, думаю, и все остальные. Это и делает ситуацию такой мучительной и едва ли не патовой. Не очень понятно, как можно испытывать ко всем участникам конфликта что-то, кроме сочувствия и желания помочь.

В этом смысле загадочна статья Курицына: ее ликующе-яростный тон знатока и любителя литературных сшибок. Но здесь нет ни сшибки, ни схватки, есть тягостный конфликт — очень глубинный и, приходится признать, закономерный.

Еще по теме:
«Не музейная ценность, но живой организм», 30.04.2009

Другие материалы раздела:
Алексей Дьячков: «Мы просто ловим кайф!», 05.05.2009
Наталья Иванова. Попасть, задержаться, остаться, 04.05.2009
Владимир Сорокин. Занос, 04.05.2009